На поле куликовом 5 часть анализ. Анализ стихотворения «На поле Куликовом» Блока. Анализ стихотворения Блока На поле Куликовом

Лингвокультурологический анализ

цикла стихотворений А. А. Блока «На поле Куликовом»

Цикл А. Блока «На поле Куликовом» посвящен «символическому событию русской истории, которому суждено возвращение» и разгадка которого впереди. (8, 216) События XIV века становятся поводом для размышлений о судьбах современной России. Изучение лингвокультурологического пространства произведения позволяет проникнуть в замысел поэта. В цикле «На поле Куликовом» мы видим противостояние двух миров, двух станов. Главный герой – ратник времен Куликовской битвы и одновременно современник поэта, стоящий на пороге «высоких и мятежных дней». Автор решает сложную художественную задачу: рассказать о прошлом, настоящем и будущем России, а потому время в произведении циклично. Решению данной задачи способствует определенный подбор лексики.

Лингвокультурологическое пространство цикла «На поле Куликовом» многослойно. Каждый образ несет в себе богатейшие ассоциации, что обусловлено многозначностью слов и сложными связями с различными элементами культуры. Первый пласт – древняя история, рассказ о конкретном историческом моменте – битве на Куликовом поле, второй – размышление о настоящем через призму истории, третий – думы о будущем в свете рассуждений о прошлом и настоящем. В центре лингвокультурологического пространства такие лексемы: «степь» и «река», «пожар», «костер», «зарница», «огонь», «молния» и «мгла», «туман», «облако», «туча». В формировании пространства участвуют образы воинов, образов животных : цветовая и звуковая лексика. Все перечисленные образы помогают создать главный образ произведения – образ России.

Через все произведение проходит образ реки. Вначале перед нами неперсонифицированный, обобщенный образ реки, создающий картину степи. Слову «река» подчинена вся лексика первой строфы, эту функцию выполняет глагол «грустят»: «река…грустит», «грустят стога». Но в первом стихотворении четыре раза используется слово «путь», а в символике многих народов река ассоциируется с образом пути, дороги, то становится ясно, что река - это символ дороги, выбора, который будет неотвратимым, так как во втором стихотворении появляется образ «горючего белого камня», символ выбора. Слово река соединяет в себе фольклорное начало со значением конкретного географического объекта Куликовской битвы. Во втором и третьем стихотворениях образ реки приобретает конкретное, материальное наполнение, а в семантическое поле слова «река» попадают имена собственные Непрядва и Дон. Непрядва - символ разделения добра и зла, родины и врагов. Дон, «темный и зловещий», ассоциируется с мраком, игом, вражескими силами, смертью. Неслучаен параллелизм: «перед Доном» - «перед боем». В четвертой части река становится вновь образом обобщенным, так как названия не упоминаются, а в пятой о реке напоминает только слово «плеск», ассоциативно настраивающим читателя на размышления о роли реки. В целом слово «река» получает метафорическое значение, поскольку указывает на границу между «своими» и «чужими», обыденными сверхъестественным. Образ реки вызывает различные культуроведческие ассоциации: это и Рубикон (для героя стихотворения выбор очевиден – решение принято: победить или погибнуть), и Стикс (в греческой мифологии Стикс - река в царстве мертвых, но и в стихотворении Дон, мрачный, страшный, тоже символ смерти). Строка «Не вернуться, не взглянуть назад» относит нас к мифу об Орфее, возвращающемся из Аида, и Лотовой жене. Река становится рубежом, переход через который необратим. Образ реки ассоциируется с образом воды, «древним универсальным символом чистоты, плодородия и источником жизни. Считалось, что чистая вода имеет целебные свойства и является формой божественной милости, даром матери-земли (родниковая вода) или небесных богов (дождь и роса)» (11, 153), в этом смысле туман – символ божественного начала, так как значение слова трактуется как «скопление мелких водяных капелек или ледяных кристаллов в приземных слоях воздуха» (9, 813).

Очень значимо в лингвокультурологическом пространстве слово «даль», поскольку соотносится то с татарским, то с русским станами. Даль - это и чужое пространство: «Домчимся. Озарим кострами Степную даль», и русская сторона: «И вдали, вдали о стремя билась, Голосила мать». Противопоставлены и такие образы: «И, чертя круги, ночные птицы Реяли вдали…»и «Опять за туманной рекою Ты кличешь меня издали». Как завершение этой темы в: «Я вижу над Русью далече Широкий и тихий пожар».

Символ степи очень значителен, повторяется несколько раз, когда непосредственно используется слово «степь» и употребляются производные от этого слова имена прилагательные: «степной путь», «степная даль», «степная кобылица». В этом контексте А. Блок изображает степь традиционно. Наше внимание привлекает толкование степи как пустоши у В. И. Даля и как пустыни у С. И. Ожегова (9, 764). В этом контексте степь становится символом смерти, враждебного начала. Степь, где «грустят стога», совсем не та степь, где растёт ковыль. В первом случае степь взята вместо лугов, предваряя основную тему: тоска-печаль северного поля вливается в тоску-страсть южных степей. Эта безбрежная тоска – «твоя, о Русь!», и вместе с тем она «пронзает грудь стрелой татарской воли». Тоска Руси - татарская тоска. Поэт мчится на бой с татарской ратью, неся в груди тоску по древней, степной воле. Степная воля лирически звучит по-разному. Сначала это радостное упоение: «Я не боюсь… Домчимся. Озарим». И вдруг ужас: «Останови!.. Испуганные тучи… плачь, сердце, плачь!…»

Знаменательна лексема «воля», по-новому раскрывающая ключевую фразу стихотворения: «Наш путь - стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь». Какое из значений слова «воля» имеет в виду Блок? «Воля» - это «свобода, свободное состояние» и «данный человеку произвол действия; свобода, простор в поступках». В 1380 году Русь вышла на бой с Мамаем, но в русском войске было очень много крещёных татар, осевших за годы ига в русских землях и перешедших на службу к русским князьям. За полтора столетия владычества Орды «стрела татарской древней воли повлияла на формирование русского национального характера. Глубокое противоречие между свободой степей и жёстким подчинением стало основным конфликтом в душе русского человека. В результате - «И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль». И в этом ключе более точным вариантом толкования слова воля станет «данный человеку произвол действия; свобода, простор в поступках», то есть стремление к битве за свободу. Любая битва – это огонь войны, а потому одними из самых значимых являются образы заката, крови, пожара, зарниц, молнии, символов огненного начала. В смятении боя, в ощущении грядущих человеческих страданий, где высший, небесный мир объединяется с миром земным («Закат в крови! Из сердца кровь струится!»), в предчувствии великого пожара-зарева («…Я вижу над Русью далече Широкий и тихий пожар»), в прозрении грядущих потрясений поэт создает образ огня, сопутствующего России на протяжении всего исторического развития. Обращают внимание эпитеты: «широкий» (никому не спастись от него) и «тихий» (надолго). Пожар в произведении – это огонь войны, костры, столкновение с ордой, предчувствие будущего «мирового пожара», причем неконтролируемого. С помощью образа зарниц усиливается образ грядущего пожара и грядущих потрясений, ведь зарница - «отблеск дальней грозы» (9, 220), а гроза есть природное явление и «разрушительная сила чего-нибудь» (9, 149). Сочетание «Закат в крови» несет двойной символ: сам по себе закат символизирует смерть (11,46), а образ крови усиливает эти впечатления.

Особого внимания требует образ мглы – «ночной и зарубежной», «Опять над полем Куликовым Взошла и расточилась мгла, И словно облаком суровым, Грядущий день заволокла», «за разливающейся мглой». В первом стихотворении полярные свет и мгла предстают нерасчлененными, в соответствии с таким же смешением русского и татарского начал: «В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь». Образ мглы появляется и в эпиграфе к 5 части. Но если в эпиграфе мгла заволакивает грядущий день, то в самом стихотворении о мгле говорится еще и как о солнце: «Взошла и расточилась мгла». В одной семантической группе со словом «мгла» находятся слова «облако», «туча», «туман». Об этом свидетельствуют синонимические связи: «туман, дымка, темнота, туча», имеющие общее семантическое ядро – «пелена тумана, пыли, дыма». Согласно трактовке В. И. Даля, «пелена» – это «покрывало» (4, 189), а слово «покрывало» этимологически связано со словом «покров», то есть некая защита; другое значение – «что-нибудь плотно заволакивающее, закрывающее со всех сторон». На базе данного значения возникают ассоциации с чем-то таинственным, может быть, враждебным. Оба ряда ассоциаций в полной мере реализуются в произведении. В первом стихотворении мгла «ночная и зарубежная», но она не страшит героя, в 5 части мгла вновь «взошла и расточилась». Но надрыва и тревоги в душе уже нет. Есть сосредоточенная готовность быть «светлым навсегда», биться до конца. Между этими частями образы переходные: тумана, полночи. Оно из значений слова «туман» переносное: «символ неясного, запутанного, непонятного». Именно в тумане происходит явление Богоматери. Непрядва «убралась туманом, что княжна фатой», а потому туман можно считать и символом божественного начала. В этом отрывке противопоставлены Дон, «темный и зловещий» и Непрядва с «серебром волны». Происходит столкновение нескольких цветов: черного («темный» Дон, «ночные поля», «туча черная орды») и белого, а точнее светлого, («фата», «туман», «серебро волны», «на стальном мече», «лик нерукотворный светел»). Именно серебристые, стальные оттенки становятся символом покровительства Богородицы. Возникают ассоциации с праздником Покрова Пресвятой Богородицы, на который земля «одевалась» снегом, то есть приобретала белый наряд. Важен и тот факт, что битва состоялась восьмого сентября - в день Рождества Богородицы. Мы знаем, что Куликовская битва имела большое историческое значение она нанесла сильный удар по могуществу Золотой Орды, ускорив процесс ее распада. Важным следствием битвы стало усиление авторитета Москвы и ее роли в образовании единого Русского государства.

Тревожное настроение создают постоянные упоминания о криках лебедей, о степных кобылицах, орлем клёкоте, зорях и тумане, образах создающих ощущение достоверности. В поэзии Блока в образе лебедя - значения, восходящие к мифологическим представлениям: лебедь - олицетворение божества, чистоты, красоты. Во всей полноте образ птицы раскрывается в цикле « На поле Куликовом». Торжественно-тихое стихотворение « Мы сам-друг, над степью в полночь стали». За Непрядвой кричат лебеди. Под тихими зарницами в криках лебедей воин слышит Ее голос. В душе народа русский поэт прочитал Ее имя: имя Пречистой Заступницы – Богородицы. «В криках, плеске и трубах лебедей есть нечто пророческое: накануне Куликовской битвы они были приметами будущей победы. В финале цикла в «плеске и трубах лебедей» угадывается потенциальное столкновение двух конкретно не определенных сил». Значимым является и образ «степной кобылицы» , символизирующей степь, родину, будущее. Образ будущего складывается через трактовку лексического значения: кобылица - это «молодая кобыла, кобыла с жеребёнком» (9, 281). Автор неслучайно использует именно форму «кобылица», слово книжное, в словаре В. И. Даля не зафиксированное. А значит образ ассоциируется с современностью. Исторический путь страны, в представлении поэта, протянулся от поля Куликова сквозь настоящее в будущее, связался с образом «степной кобылицы», которая «несется вскачь». Связан с этим образом и образ белого коня («Я рыщу на белом коне»), символизирующий победителя практически во всех культурах. «Объезженная лошадь - важный символ власти» (11, 158), а значит, герой способен победить. А вот «степная кобылица» - это свободное животное, следовательно, герою еще предстоит борьба за свободу, за свою страну.

Интересно проследить, как автор использует лексику военной тематики. В 1части «бой», во 2 части - «биться», «полки», в 3 части – «рать», в 4 – «сеча», в 5 – «бой», «битва». К этой группе примыкают слова «знамя» и «стяг», а также названия вооружения: «меч», «стрела» (о татарах), «ханская сабля», «кольчуга». «Сеча» в словаре С. И. Ожегова дано с пометами «книжное, устаревшее, поэтическое» и трактуется как «бой, битва, сражение» (9, 713), в словаре В. И. Даля не зафиксировано. Но отмечается слово «бой» в значении «битва, сражение, брань, побоище». Слово «сеча» используется один раз в 4 части: «Я слушаю рокоты сечи», слово «бой» фиксируется дважды: «И вечный бой!», «…как перед боем». Один раз используется слово «битва» с определением «чудная». Определяющим является слово «бой», использующееся в начале и в конце произведения. Значимы для любого сражения образы знамен. Поэт использует слова «знамя» и «стяг». Стяг – «древнерусское название воинского знамени» (4, 260). Слово «стяг» является символом победы, далекой, желанной, невозможной: «Светлый стяг над нашими полками Не взыграет больше никогда», что говорит о предчувствии будущих несчастий. А вот знамя с точки зрения символичности – нечто большее, так как говорит еще и о государственности: происходит противостояние полков, религий, культур, государств.

На основе лингвокультурологического словаря к данному тексту интересно проследить этимологические особенности ключевых лексем. 72% слов общеславянские, 11% общеславянские индоевропейского происхождения, 7% заимствования, причем заимствованные слова «туман», «облако», в некоторых строках это символы враждебного начала, и «сабля», вражеское оружие.

Лингвокультурологическое пространство вбирает в себя цветовую лексику. Преобладающие цвета – это красный, белый и черный. Они появляются непосредственно или опосредованно. Красный цвет: «закат в крови», «кровь», «пожар», «зарницы», в последних присутствует еще и огненно-золотой цвет, как и в образе «молньи боевой». Все озаряется отблесками: костра, пожара, молний, зарниц, «темного огня», «ущербной луны», «одежды, свет струящей», блеска «святого знамени», стали «ханской сабли», «серебро волны», «стальной меч». Красный цвет прежде всего ассоциируется с кровью и огнем. Символические значения красного очень многообразны и порой противоречивы. Красное символизирует радость, красоту, любовь, но и войну. Красный цвет, разбавленный всполохами, вносит чувство тревоги.

Тяжеловесны образы, созданные с помощью лексики, обозначающей черный цвет и его вариации: «испуганные тучи» (грязно-серый цвет), «в полночь» (черный), «в темном поле», Дон «темный и зловещий», «с полуночи тучей», «средь ночных полей», «ночные птицы», «тучей черной», «во мглистой ночной вышине», даже огонь – «темный». Наиболее важные значения черного - «небытие, смерть, хаос, разрушение (9, 4), что мы видим в культурологическом пространстве произведения. Но эти образы не создают ощущения безысходности, так как используется лексика, обозначающая оттенки белого, серебристого. С серебром у православного человека связаны следующие ассоциации: серебро – это символ божественного начала, так как серебряные вещи широко используются в богослужении,а значит серебристые тона создают дополнительный эффект присутствия божественного начала в пространстве произведения. Главное и исходное значение белого - свет. Белый тождествен солнечному свету, а свет - это Бог, жизнь. В цикле «На поле Куликовом» мы видим, что белый цвет – это цвет Богородицы, божественного начала, но в то же время цвет враждебного начала, ведь мгла – это субстанция белесого цвета. Так с помощью цветовой лексики создается еще один пласт лингвокультурологического пространства.

Звуковой пласт создается с помощью следующих сочетаний: «лебеди кричали», «крики лебедей», «орлий клекот», «голосила мать», «рокоты сечи», «трубные крики», «трубы лебедей», «ты кличешь», «взывают мечи». Лебединые крики становятся символом тоски, предупреждением, призывом к защите родины. Среди лексики, создающей звуковые образы, слова «кличешь» и «голосила» являются просторечными, что вызывает ассоциации с народной культурой, с фольклором, а слово «взывают» является высоким, употребляется оно со словом «мечи». Меч – символ защитника, а защита Родины – священный долг, что подчеркивается использованием соответствующей лексики.

Так с помощью разнообразных образов-символов автор создает уникальный образ России, соединенный с образом Богородицы. В первом стихотворении «Русь моя», «жена моя», «Русь», во втором – «родина», в третьем появляется Она: «мы с Тобою», «Твой голос», «Ты сошла», «Твой лик нерукотворный», в четвертой части – «над Русью». Примечательно, что в пятой части нет никаких наименований родины. Наше внимание привлекает фраза «Твой лик нерукотворный». Известно, что в иконографии есть только образ Спаса нерукотворного. Данная стихотворная строка вызывает ассоциации с изображением Христа на иконах, а мы помним, что именно образ Спаса Нерукотворного помещался на хоругвях. Такая ассоциация дает нам право говорить, что Блок уверен в покровительстве высших божественных сил, в покровительстве Христа и Богородицы. В ночь, когда «Мамай залег с ордою», когда «голосила мать», чувствуя беду, а «орлий клекот» «угрожал бедой», свершилось чудо. Сквозь ужас и мрак «сошла, в одежде свет струящей» Та, чей «лик нерукотворный Светел навсегда» был на щите. Покровительство Богородицы, а через ассоциации и покровительство Спасителя, создает образ Святой Руси. Наиболее важен образ в третьей части, где тревожные звуки будущей битвы становятся предвестниками таинственной встречи: «В тёмном поле были мы с Тобою». И в то же время Русь - не только высокая покровительница, но и жена: «О, Русь моя! Жена моя!». Образ России-жены стал творческим открытием Блока, который не отделяет свою судьбу от судьбы России. «Блоковская тема Руси-жены восходит к традиции представления государства в облике женщины» (8, 79).

Благодаря многозначности большей части слов создается сложное лингвокультурологическое пространство. По мнению Г. П. Федотова, «обращение Блока… к Куликовской битве опиралось на многовековые фольклорные и литературные источники и традиции, подготовившие его художественно-символическую интерпретацию» (13, 231). «Блоковский цикл не только впитал в себя литургические цитаты, но и непосредственно воспроизводит ситуацию молитвы, обрываясь побудительным «Молись!»» (8,91) Пространство упорядочивается таким способом, что каждое стихотворение повторяет движение от тьмы и ночи к свету и дню. В первой части от ночи к образу костра, являющегося символом света. Во второй части полночь противостоит ранней обедне и светлой жене. Третье стихотворение начинается словами «В ночь», далее появляются «ночное поле», с которым связывается «черная туча орды». Последняя фраза этого стихотворения: «Светел навсегда». Именно в третьем стихотворении и начинают накапливаться образы, означающие «светлое», «дневное»: одежда, струящая свет, «серебро волны», «лик…светел». В финальном стихотворении все образы (звуковые, цветовые) отступают на второй план, так как закрыты мглой, а ведущим становится образ будущих сражений.

6.Литература.

1.Александрова З. Е. «Словарь синонимов русского языка». – М., Просвещение, 1998.

2.Блок А. А. «На поле Куликовом». А. А. Блок «Лирика». – М., «Просвещение», 1986 г.

3. Гречаник И.В. «Религиозно-философские мотивы русской лирики рубежа XIX – XX столетий: Монография» // «Особенности лирики А. Блока: философские основы, стиль». - М., 2003.

4. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. – М., Эксмо, 2007.

5. Жуков В. П., Жуков А. В. «Школьный фразеологический словарь русского языка»

6.«Искусство», энциклопедия, т.1. – М., «Аванта», 2007.

7.«Искусство», энциклопедия, т.2. – М., «Аванта», 2007.

8. Левинтон Г. А., Смирнов И. П. ««На поле Куликовом» А. Блока и памятники Куликовского цикла». – М, 1976.

9. Ожегов С. И. «Словарь русского языка». – М., «Русский язык», 1990г.

10. Селиванова Т. «Цвет времени»// «Искусство», приложение к газете «Первое сентября». №4, 2007

12. Ушаков Д. Н. «Толковый словарь русского языка». – М.

13. Федотов Г.П. « На поле Куликовом. Опыт комментария к лирическому циклу Блока»// Федотов Г.П. «Святые Древней Руси» - М.: АСТ, 2003

14. Шанский Н. М., Боброва Т. А. «Этимологический словарь русского языка». Александрова З. Е. «Словарь синонимов русского языка»

При анализе поэтики Блока нужно учитывать, что 1908 год был годом мрачнейших переживаний поэта — личных и общественных. Поэтому и исторический «оптимизм» стихов «На поле Куликовом» двойствен, прямолинейному толкованию он не поддается. Лирический герой стихотворения восклицает: «И вечный бой!», но это возглас не только воина XIV века, но и его дальнего потомка, рафинированного человека XX века, продолжающего ощущать себя перед враждебным станом готовым к битве. Исторический оптимизм поэта складывается в признании непобедимости народного рвения «за святое дело мертвым лечь».

Личное отчаяние, прорывающееся в некоторых стихах А. Блока, да и в его прозаических высказываниях и письмах, в цикле «На поле Куликовом» поглотилось величавостью народного дерзания. Мертвенность покоя, покорности оказалась мнимой, ибо извечный бой завещан нам историей. Отсюда во втором стихотворении цикла вещие строки:

За Непрядвой лебеди кричали, И опять, опять они кричат…

Символически напоминают, что Куликовская битва продолжается, а все стихотворение заканчивается драматической строфой: «Я — не первый воин, не последний… История предстала перед взором поэта в неумолимости своего движения сквозь кровь, горе, в героическом подвиге народа. И это ощущение истории как реальности народной жизни и стало формой приобщения поэта ко всеобщему.

В творчестве А. Блока стихи «На поле Куликовом» имели значение огромное. Поэт неоднократно обращался к исторической трагедии разрыва между народом и интеллигенцией. В этой сложной драматической коллизии он не искал однозначных решений. Он наглядно убеждался, что в условиях социальной нищеты происходит разрыв между народом и культурой, что народ — за неграмотностью — не читает выстраданных им книг, а в этом заключена трагедия не только народа, но и самой интеллигенции. Его собственная душевная мука была отражением этой социальной трагедии. В сложной символике цикла стихов, посвященных реальному событию народной истории, лирический герой приобщается к муке и подвигу народа и тем преодолевает свою роковую отчужденность.

Последнее стихотворение цикла «На поле Куликовом» помечено декабрем 1908 года, а несколько раньше, в октябре, Блок создал стихотворение «Россия», в котором вновь обращается к символической, столь любимой им гоголевской тройке, несущейся по бескрайним просторам России. Но это уже не «птица-тройка», — Блок увидел стертые шлеи, вязнущие в расхлябанных колеях расписные спицы колес

Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые, Как слезы первые любви! Вновь все тот же мотив: «О, Русь моя! Жена моя! До боли. «

Причудливо переплетаясь, проходят тоскливая боль о нищете серых изб и преклонение перед женственной тенью:

А ты все та же — лес, да поле, Да плат узорный до бровей.

И заканчивается стихотворение воспоминанием о мгновенном взоре из-под платка и осторожной тоске ямщика, песней погоняющего свою захудалую, увязающую в родимой хляби тройку.

В стихотворении «На железной дороге» героиня Блока приобрела необычайную рельефную демократичность. Прекрасная Дама аристократична, она соизмерялась с неоглядностью космоса, Незнакомка прекрасным, но чуждым видением прошла сквозь низменный быт. А девушка на затерянном полустанке — дитя народа, за ее единичной судьбой — множество демократичных судеб. Девушка «в цветном платке» с затерянного полустанка и ратник XIV века, задумавшийся о судьбе родины на берегу Непрядвы, оказались в общем поэтическом цикле, ибо при всем своем различии выражали демократические устремления поэта.

История как проявление роевой жизни народа приобретала в его глазах непоколебимую несомненность. Народен герой Куликовской битвы, он сам говорит о себе: «Я — не первый воин, не последний», на его плечи пала судьба родины; народен образ блоков-ской девушки — сестры толстовской Катюши Масловой. На ее плечи также пала железная тоска родины. Оба эти образа воплотили и веру поэта, и его же отчаяние, неприятие им ужаса реального исторического бытия.

Историческая ответственность героя совпала с его демократической природой. Это ощущение нового героя и укрепило «могучую тоску» поэта по освежающей грозе, по новой битве у берегов символической Непрядвы, реки национального освобождения. В неправом мире «не может сердце жить покоем», но не может оно жить и бороться в одиночку, ибо принадлежит народу, народной рати, только и способной вести битву за родину, за мир — достойный человека.

Анализ цикла стихотворений Блока «На поле Куликовом»

Другие сочинения по теме:

1. Цикл «На поле Куликовом» — лучшее, что написал Блок о родине, о ее истории и современности, о подвиге служения своей...
2. У Александра Блока свое особое отношение к Родине. Россия — это не просто тема, а это мир, наделенный своими чертами,...
3. Стихотворение «О доблестях…» поражает своей гармоничностью. Это такая же жемчужина русской лирики, как «Я вас любил…» Пушкина. И все-таки нельзя...
4. Блок некогда утверждал, что не будь «Незнакомки» и «Балаганчика», не было бы написано «Куликово поле». Кто знает: не будь многолетней...
5. К теме Бородинского сражения Лермонтов обращался дважды — в 1830-1831 годах было написано «Поле Бородина», в 1837-м — «Бородино». Необходимость...
6. Стихотворение А. А. Блока «Плачет ребенок под лунным серпом…», написано 14 декабря 1903 года и входит в книгу «Стихи о...
7. На разных этапах поэтического развития Блока это понятие «лирической величины» изменялось. В стихах «На поле Куликовом» в гениальном озарении предстало...
8. Сочинения по литературе: Анализ стихотворения А. Блока «Осенняя воля» Александр Блок «нашел» себя в литературе, создав целый ряд замечательных произведений...
9. События 1905 года оставили заметный след в творческой эволюции Александра Блока. Поэтому был сделан шаг в его движении к народу,...
10. В цикле «Родина» Блок поместил и стихотворение «На железной дороге» — о трагической судьбе молодой красивой женщины, раздавленной безотрадной, безнадежной...
11. «Преображение» — так называется первый послереволюционный сборник поэта. Название глубоко символично: преображается не только сам автор, но и мир вокруг...
12. Отечество для Блока — маяк, который освещает весь его творческий путь. Если проследить этот путь от начала до конца, то...
13. Сопоставительный анализ стихотворений А. С. Пушкина »Я помню чудное мгновенье… » и Ф. И. Тютчева »Я встретил Вас и все...
14. Школьное сочинение по циклу повестей цикл повестей «Солнечный денек», «Гуси-лебеди», «Федя и Данилка», «Волшебный берег» . В стиле писательницы, в...

«На поле Куликовом» Блока А.А.

В годы, последовавшие за поражением первой русской революции, Блоком все больше овладевает предчувствие грядущей грандиозной катастрофы, становящееся внутренним пафосом его дальнейшего творчества. Он выступает с докладами и статьями «Народ и интеллигенция» и «Стихия и культура» (1908), полными тревожных предостережений. Образы и символы России, созданные Пушкиным и Гоголем («Куда ты мчишься, гордый конь, и где опустишь ты копыта?..»; «Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка, несешься?»), здесь трагически переосмысляются: «Что, если тройка... летит прямо на нас?.. Над нами повисла косматая грудь коренника и готовы опуститься тяжелые копыта».

В предвидении будущего поэт все внимательнее вглядывался в прошлое страны, «слушал подземную музыку русской истории», по выражению О. Мандельштама. К «символическим событиям русской истории», по мнению Блока, относилась знаменитая Куликовская битва. Настойчивое обращение к этому поворотному событию в судьбе родины содержится уже в «Песне Судьбы» и в статье «Народ и интеллигенция ».

В венчающем же эту тему стихотворном цикле «На поле Куликовом» (1908) исторические воспоминания окончательно сопрягаются с современностью, в минувшем отыскивается родственное сегодняшним проблемам. С редкостным тактом воскрешаемые мысли и чувства древнерусского воина смыкаются с характерными для современников поэта. В одних случаях — до полного отождествления, до слияния в великой любви к родной земле:

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

И моет берега.

Над скудной глиной желтого обрыва

В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя!

(«Река раскинулась. Течет, грустит лениво...»)

В заключительных же стихотворениях цикла на первый план выступает скорее умонастроение блоковского современника, близкое и самому поэту, который в ту пору писал К. С. Станиславскому (9 декабря 1908 г.) о «проклятом „татарском” иге сомнений, противоречий, отчаянья, самоубийственной тоски, „декадентской иронии” и пр., и пр... которое мы, „нынешние”, в полной мере несем»:

Развязаны дикие страсти

Под игом ущербной луны.

Вздымаются светлые мысли

В растерзанном сердце моем,

И падают светлые мысли,

Сожженные темным огнем...

(«Опять с вековою тоскою...»)

Цикл «На поле Куликовом», включающий 5 стихотворений, - одно из центральных произведений третьего тома «Родина». Связанный своим содержанием с известным историческим событием - Куликовской битвой 1380 года, когда русские воины под предводительством великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского разгромили полчища золотоордынского хана Мамая, блоковский цикл не только и не столько произведение на историческую тему, сколько произведение о современности, а точнее - о неразрывной связи прошлого, настоящего и будущего.

Поскольку в основу цикла положен конкретный исторический факт, у него есть и своеобразный «сюжет». В первом стихотворении показано движение воинов по полю боя («Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами // Степную даль»). Ho содержание его неизмеримо богаче. Оно выполняет роль пролога и вводит в цикл широкую тему России. Необычна его ритмическая организация: сочетание длинных (пятистопных, а в первом стихе и шестистопного) и коротких (трех- и двустопных) ямбических стихов помогает поэту передать противоречие между внешним спокойствием «неподвижной» Руси («Река раскинулась, течет, грустит лениво // И моет берега») и напряженным, тревожным ожиданием предстоящего («Летит, летит степная кобылица // И мнет ковыль...»). Постепенно темп скачки и настроение тревоги нарастают. Возникает каскад кратких предложений и восклицательных интонаций:

И нет конца! Мелькают версты, кручи...

Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь...
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

Именно в этом стихотворении поэт «дерзнул» вместо привычного эпитета «матушка-Русь» предложить свой, предельно личный: «О, Русь моя! Жена моя!» Некоторых его современников подобная вольность шокировала (например, М. Горького). Досадное недоразумение! Оппоненты поэта не принимают в расчет, что в блоковском контексте (а это контекст всей лирической трилогии) слово «жена» употребляется вовсе не в обычном житейском, а в символическом смысле, напоминая о высоком поэтическом идеале молодого Блока, о соловьевской «вечной женственности».

Зато всеми безоговорочно были приняты строки, с предельной силой выразившие сущность времени, да, пожалуй, и человеческой жизни в целом: «И вечный бой! Покой нам только снится // Сквозь кровь и пыль...»

Если первое стихотворение написано пятистопным хореем, то в третьем ритм меняется: пятистопный хорей чередуется здесь с трехстопным. Возникает новая тема. На берегу Непрядвы перед героем возникает символический образ - «Ты». Сначала герой только предчувствует ее появление («В темном поле были мы с Тобою...», «слышал я Твой голос сердцем вещим //В криках лебедей»), Ho вот «Ты» здесь:

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня

Ты сошла, в одежде свет струящей,
He спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Осветила пыльную кольчугу
На моем плече.

Ho кто же эта загадочная «Ты»? Быть может, просто любимая женщина? Или Божья Матерь? Или сама Россия? Символический образ допускает различные толкования. Ho бесспорно одно - это воплощение светлого идеала, который помогает герою выстоять в самых суровых испытаниях времени.

Завершающее стихотворение цикла окончательно проясняет его общий замысел. Обращаясь к прошлому, Блок не ставил перед собой цели воспитания современников в духе воинской доблести и патриотизма, как, скажем, Лермонтов в «Бородино» («Да, были люди в наше время!»). В прошлом он искал соответствия настоящему, а в настоящем - прошлому. «Куликовская битва, - писал он в примечании к циклу, - принадлежит <...> к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди». И, по его убеждению, время «возвращения» наступает. Грядут решающие перемены, по своей суровости, размаху и значению не только не уступающие битве на поле Куликовом, но, может быть, и превосходящие ее. Отказавшись от слишком подвижного, «частушечного» четырехстопного хорея (первый черновой набросок), Блок обращается к более «строгому» классическому четырехстопному ямбу:

Ho узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!

He может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. - Молись!

Этими мужественными стихами, устремленными в будущее, поэт завершает свой замечательный цикл.

Сочинение

По словам самого Александра Александровича Блока, тема, посвященная России, - главная в поэзии. А. А. Блок обратился к этой теме уже в самом начале своего творческого пути и остался верен ей до конца жизни.

Цикл «На поле Куликовом» целиком посвящен России. Этот цикл один из самых знаменитых Я лов А. Блока. Это произведение было написано в 1908 г., в годы первой русской революции, когда вокруг темнело от кровавых оргий. Вот его слова: «Куликовская битва принадлежит к символ" событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди».
Стихотворный цикл «На поле Куликовом» имел большое значение как для самого поэта, так и дД всей России:
Я- не первый воин, не последний, Долго будет Родина больна. Помяни ж за раннею обедней Мила друга, светлая жена!

Говорили о том, что Блок умел чувствовать историю милой его сердцу Руси чутко и трепетно: Я вижу над Русью далеко Широкий и тихий пожар...

Произведение «На поле Куликовом» разделено на пять глав. В первом стихотворении этого цикла встает тема пути, раскрывающаяся в двух планах: временном и пространственном. Изображение исторического пути России представляет нам временной план:
В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь... И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль...

В цикле «На поле Куликовом» раскрываются прошлое, настоящее и будущее России.
Именно в прошлом поэт ищет животворную силу, позволяющую Руси не бояться «мглы - ночной и зарубежной», скрывающей ее долгий путь. Эта сипа в вечном движении, для нее характерно отсутствие покоя. Так появляется образ Родины - «степной кобылицы», несущейся вскачь...

Степная кол былица воплощает в себе и скифские истоки, и вечное движение. Поиски будущего у А. Блока трагичны. Страдание - плата за движение вперед, поэтому путь Родины лежит через боль: Наш путь стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь.

Сочетание временного плана с пространственным придает стихотворению особый динамизм. Россия никогда не застынет в мертвенной неподвижности, ее вечно будут сопровождать перемены: И нет конца! Мелькают версты, кручи...

Следует, пожалуй, отметить особое своеобразие изображения Родины Блоком. Основную роль в восприятии поэтом России играют не его внешние впечатления, а, скорее, их преломление в душе поэта, сопоставление с его внутренними переживаниями. Образ заката, окрашенного кровью из сердца поэта, лучше всего иллюстрирует такое глубокое личное восприятие родной земли. Традиционным для мировой литературы является образ Родины-матери. У Блока Россия ассоциируется, скорее, с любимой женщиной. Ее лик светел, она хранит первоначальную чистоту души поэта: О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь!..

Лирическими героями в этом произведении являются древний русич-воин и современный поэт. ,
Стихотворение «На поле Куликовом» является настоящим художественным шедевром. Поэт использует эпитеты («скудной», «желтого», «долгий», «древней», «ночной», «святое»), метафоры («река грустит лениво», «в степи грустят стога», «идут испуганные тучи»), лексические повторы («нам путь», «закат в крови»).

Здесь присутствуют восклицательные по эмоциональной окраске предложения. Все эти художественно-выразительные средства языка несут эмоциональную нагрузку, делают стихотворение более выразительным, помогают понять внутренний мир писателя. Стихотворный размер произведения ямб.

В стихотворении Блока «На поле Куликовом» звучит гордость за страну, сумевшую подняться из небытия, отстоять свою государственность и независимость. Блок чувствует себя поэтом этой огромной страны, он счастлив благодаря своей сопричастности великой эпохе потрясений. Этой патриотичностью и пафосом он был близок поколению «роковых сороковых» и нам, сегодняшним. Из своего «далека» он учит нас любить и ненавидеть, быть терпимыми и довольствоваться тем, что имеем.

Нельзя не заметить связи стихотворений из цикла «На поле Куликовом» со статьей «Россия и интеллигенция». Вот одна из цитат: «...есть действительно не только два понятия, но две реальности: народ и интеллигенция; полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч - с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном.

Среди сотен тысяч происходит торопливое брожение, непрестанная смена направлений, настроена, боевых знамен. Над городами стоит гул, в котором не разобраться и опытному слуху; такой гул, какой стоял над татарским станом в ночь перед Куликовской битвой, как говорит сказание. Скрипят бесчисленные телеги за Непрядвой, стоит людской вопль, а на туманной реке тревожно плещутся и кричат гуси и лебеди. Среди десятка миллионов царствуют как будто сон и тишина.

Но и над станом Дмитрия Донского стояла тишина; однако заплакал воевода Боб рок, припал ухом к земле: он услышал, как неутешно плачет вдовица, как мать бьется о стремя сына. Над русским станом полыхала далекая и зловещая зарница. Есть между двумя станами - между народом и интеллигенцией - некая черта, на которой сходятся и сговариваются те и другие. Такой соединительной черты не было между русскими и татарами, между Двумя станами, явно враждебными; но как тонка эта нынешняя черта - между станами, враждебными тайно! Как странно и необычно схождение на ней! Каких только «племен, наречий, состояний» здесь нет! Сходятся рабочий, и сектант, и босяк, и крестьянин - с писателем и общественным деятелем, с чиновником и с революционером.

Но тонка черта; по-прежнему два стана не видят и не хотят знать друг друга, по-прежнему к тем, кто желает мира и сговора, большинство из народа и большинство из интеллигенции относятся как к изменникам и перебежчикам.. Не так ли тонка эта черта, как туманная речка Непрядва? Ночью перед битвой вилась она, прозрачная, между двух станов; а в ночь после битвы и еще семь ночей подряд она текла, красная от русской и татарской крови».