История перевода Библии в России.

Первый перевод Библии на язык, понятный славянам, был осуществлён в IX веке. Братья-миссионеры Кирилл и Мефодий - христианские проповедники - были первыми, кто перевёл библейские тексты с греческого на церковнославянский язык в 863 году. Свой перевод братья осуществили при помощи славянской азбуки, составленной ими же и названной «глаголицей»; чуть позже на основе греческого алфавита была создана кириллица. Этот перевод стал первым образцом Библии на Руси. Так как печатные станки в те века ещё не были изобретены, церковные рукописи переписывались вручную. Подобный метод «копирования» не мог не повлечь за собой различные ошибки, приписанные с целью внесения ясности пояснения, а также пропуски и опечатки. Медленно, но верно осуществлялся процесс искажения текста, а вместе с ним и смысла Библии. Позднее подобная халатность повлекла за собой проведение книжной реформы в некоторых православных странах славянского мира. Благодаря такой реформе церковные книги находились под защитой закона, и на Руси не принимались радикальные изменения и поправки Священного писания на протяжении нескольких веков. Любое, даже самое незначительное, отклонение от библейского текста называлось ересью и искоренялось. С течением времени русский язык менялся и совершенствовался, однако перевод Библии оставался неприкосновенным.

В середине XVI века на Руси наконец-то появляется книгопечатание. Тексты Священного Писания начинают печататься на церковнославянском языке. Данная инновация тесно связана с именем Ивана Федорова - первого русского книгопечатника - который существенно повлиял на язык того времени. Впервые в 1581 году именно Фёдоров выпустил полную печатную версию Библии на церковнославянском языке, получившую название «Острожская Библия». Этот шаг сыграл огромную роль в языковой ситуации того времени, утвердив за церковнославянским языком статус основного книжно-письменного языка восточного славянства вплоть до XVIII века. Стоит отметить особое значение «Острожской Библии» как источника языковых образцов в той манере церковнословянского языка, которую можно наблюдать в знаменитой грамматике Мелетия Смотрицкого. В XVII - начале XVIII века - период, так называемого, «бунташного века» - именно эта «Грамматика» зарекомендовала себя как основное нормативное пособие церковного языка. В московской Руси 17 - начала 18 в. Грамматика Смотрицкого была главным нормативным пособием по церковному языку. Таким образом, труд Смотрицкого распространял и утверждал тот язык, основой которого является «Острожская Библия». Однако в тексте этой версии Библии можно было встретить неточности и даже ошибки.

Именно поэтому в 1751 году - в период правления императрицы Елизаветы Петровны - выходит обновлённое издание «Острожской Библии» - исправленная версия. Она получила название «Елизаветинская Библия», и по сей день иногда используется в русском православии для богослужений, отличаясь лишь небольшими поправками в орфографии.

В XIX веке в духовной жизни России происходит важное и значимое событие: появление Российского библейского общества, деятельность которого была направлена на то, чтобы напечатать и распространить как можно больше книг Священного Писания. Именно по инициативе Российского библейского общества был создан современный Синодальный перевод Библии, выполненный полностью на русском языке. Этот перевод широко используется для проповедей в православной Церкви и в других христианских конфессиях, которые используют русский язык для службы (евангелисты, баптисты и др.).

Подводя итоги можно сказать, что на сегодняшний день «наибольшую значимость с лингвокультурной точки зрения по-прежнему сохраняют две версии: церковнославянский текст и Синодальный перевод. Церковнославянский язык по-прежнему остаётся языком богослужения в Русской Православной Церкви, а в литургии используют язык Синодального перевода.

История перевода Библии во Франции.

В Средние века большинство Библий писалась на латыни - на языке, который простым людям был непонятен. Однако нашлись люди, которые решились перевести священный текст на народный язык. В 1175 году во Франции (Лион) жил состоятельный купец Петер Вальдо, который решил посвятить свою жизнь служению Богу. Он буквально понял слова Иисуса и раздал всё своё имущество. Его последователи - вальденсы - перевели Библию на провансальский язык, а также по некоторым данным и на немецкий, итальянский, пьемонтский (север Италии) и каталонский (северо- восток Испании). В этом же веке один нормандский монах перевел с латинского языка и Псалтирь.

В XIII веке ученые из Парижского Университета выпустили первую полную Библию на французском языке, а каноник Гюйар Мулен написал парафраз библейской истории, со временем неоднократно дополнявшимся. В завершенном виде он получил название «Большая Библия» и выдержал 12 изданий в период с 1487 по 1545 год. В 1523 году в Париже опубликовался анонимный перевод Нового Завета, автором которого, согласно некоторым данным, был Жак Лефевр, известный деятель Возрождения. В 1530 году этот перевод был полностью издан в Антверпене. Чуть позже в Швейцарии (1535 год) был издан протестантский перевод Оливетана. Данное издание часто именуют французской протестанской Женевской Библией. Этот перевод неоднократно переиздавался, а последняя редакция 1744 года стала общепризнанной у французских протестантов на долгий период времени.

В XVII в. было сделано несколько католических переводов: Ш. Девилля (1613), Ж. Корбена (1643), аббата М. де Мароля (1649), Д. Амело (1670), «Пор-Рояльская Библия» (Новый Завет, 1667) и др.

В XVIII веке появились переводы Симона (1702), Кальме (1724) и др. В XIX веке во Франции вышло много католических и протестантских переводов: перевод каноников Ж. Бурассэ и П. Жанвье (1866), Л. Сегона (1880) и др.

В XX веке все переводы были сделаны с латинского языка, при этом учитывались особенности современного литературного языка и современной филологии. Наиболее известными из них являются: Иерусалимская Библия, Экуменический перевод Библии, «Библия Плеяды», Библия в переводе каноника Ости (1973), Библия, выпущенная «Библейским обществом» (1978) и др.

Подводя итоги, можно сказать, что текст Библии на французский язык переводили неоднократно. Протестанты зачастую используют перевод Сегона (1880) и «Синодальный перевод» (1910). Среди новых переводов известны католическая «Иерусалимская Библия» (1956) и «Экуменический перевод Библии» (1967-1976). Во франкоязычных странах Африки особую популярность приобрёл перевод «Новый Завет на современном французском».

Библия. ПЕРЕВОДЫ БИБЛИИ. О Септуагинте см. выше. Еврейская культура создала в римскую эпоху традицию т.н. «таргумов», т.е. переводов Ветхого Завета, подчас переводов, интерпретирующих на разговорный в эту эпоху арамейский язык. Особое значение принадлежит древним сирийским переводам Библии уже потому, что сирийцы были максимально близки среде палестинского еврейства в географическом, этнокультурном и, главное, языковом отношении, поскольку сирийский язык – не что иное, как северно-месопотамский диалект того самого арамейского языка, который звучит уже в ВЗ и на котором разговаривали в Палестине во времена Нового Завета. Есть основания полагать, что в сирийских переводах НЗ, прежде всего в древней Пешитте, могли удержаться обороты речи говорившего по-арамейски Иисуса Христа (в этом смысле интересны случаи, когда мы встречаем игру слов, утраченную в греческом тексте, ср. Black M. An Aramaic Approach to Gospels and Acts, 3 ed. Oxf., 1969). Особую роль в истории европейской культуры сыграл латинский перевод, осуществленный в кон. 4 в. блаж. Иеронимом (ок. 342–420), изучившим для этого еврейский язык; из его соединения с некоторыми частями более старого перевода возникла т.н. Вульгата (собственно editio Vulgata – «общепринятое издание», термин восходит к официальному изданию Римской курии 1590), вплоть до 2 Ватиканского собора (1962–65) лежавшая в основе теологического и литургического творчества в ареале католицизма. Из древних переводов следует также отметить коптский, эфиопский, армянский, грузинский, а также готский (4 в.), осуществленный арианским епископом Ульфилой и дошедший частично. Когда практика перевода на народные языки оспаривалась в римских кругах, все более склонных придавать сакральное значение латыни, в сфере влияния византийской Церкви (в Моравии, затем в южнославянском регионе) возникает славянский перевод Библии, созданный братьями Кириллом (826–869) и Мефодием (ок. 815–885), «апостолами славян», и их учениками. Этот перевод, ориентированный на передачу сложного лексического и синтаксического строя греческого языка, вылепил из податливого языкового материала особый язык, который принято называть старославянским (а в его позднейшем, вплоть до наших дней, литургическом функционировании – церковнославянским).

На Западе предреформационная пора создает условия для новых переводов Библии на народные языки, порождаемые возрастающим желанием эмансипирующегося читателя без посредничества теологов самому разобраться, что именно на самом деле сказано в Писании. Переводческая деятельность, особенно активная к кон. 15 в. и часто вызывающая конфликты с католическими церковными инстанциями, увенчивается переводом Лютера, завершенным к 1534 (перевод НЗ был издан уже в 1523); это очень яркое литературное явление, отмеченное большой энергией и народной выразительностью немецкого языка, сильно стимулировавшее дальнейшее развитие немецкой литературы. Если эта инициатива, хотя и вобравшая в себя опыт многих попыток перевода, тем не менее стоит под знаком личного таланта и темперамента переводчика, веками принятая в англиканском обиходе «Авторизованная версия» явилась успешным итогом долголетней работы, в которой участвовали члены яростно боровшихся между собой религиозных групп Англии. Ее универсальное воздействие на становление норм английского литературного языка сопоставимо с влиянием лютеровского перевода в Германии. Новое время дало множество альтернативных переводов. Следует также отметить переводы ВЗ на немецкий язык, осуществленные со стороны иудаизма; в эпоху Просвещения – М.Мендельсоном, в эпоху постсимволистского «модерна» – M.Бубером. Их направление в некотором смысле противоположно: если первый ориентируется на абстрактно-общечеловеческий язык «естественной религии», второй хочет передать колоритную архаику, не укладывающуюся в классические европейские нормы.

В России продолжительное время был принят только перевод Библии на церковнославянский язык, восходящий к инициативе Кирилла и Мефодия, но не раз подвергавшийся существенным переработкам; он до сих пор употребляется в богослужебном обиходе. Работа над русским переводом, начавшаяся уже к 1816 (см. Господа нашего Иисуса Христа Новый Завет. СПб., 1823), шла сквозь многочисленные конфликтные ситуации; первая полная публикация произошла только в 1876. Этот перевод, во многих отношениях оказавшийся исторически необходимым и нередко оправданным компромиссом (между прочим, в отношении к книгам Ветхого Завета обращение к Септуагинте соседствовало с оглядкой на еврейский текст), принято называть Синодальным; эта осмотрительно выполненная, подчас расплачивающаяся за осмотрительность некоторой нечеткостью решений работа – до сих пор единственный перевод Библии, рекомендованный верующим для внелитургического пользования Русской Православной Церковью (и признаваемый некоторыми протестантскими организациями России). Интересно, что в фольклорное и бытовое употребление он почти не вошел: даже мы в настоящее время скажем по-славянски «не убий», а не в Синодальном переводе – «не убивай». За время, истекшее с его появления, он подвергался осторожному лексическому и пунктуационному поновлению. Перевод Нового Завета, осуществленный К.П.Победоносцевым (Новый Завет. Опыт по усовершенствованию перевода на русский язык. СПб., 1906), ориентирован прежде всего на традицию славянского перевода. Необходимо отметить неизбежно тенденциозную работу: Толстой Л.Н. Соединение и перевод четырех Евангелий. Женева, 1892–1894. Уже с середины 19 в. не раз появлялись также переводы Ветхого Завета с масоретского текста, предназначенные «для употребления евреям». В 50-е гг. 20 в. силами русской эмиграции, возглавляемыми епископом Кассианом (Безобразовым), прекрасным знатоком греческого языка, была начата работа над новым переводом Нового Завета, впервые изданным полностью в 1970; этот перевод старается не отходить без необходимости ни от стиля Синодального перевода, ни от частностей греческого текста (вплоть до порядка слов), к его достоинствам принадлежат точность и отчетливость в выявлении смысла, к недостаткам – некоторая суховатость интонации. В советское время удалось издать в составе тома «Поэзия и проза Древнего Востока». М., 1973, литературные переводы некоторых книг ВЗ в переводах И.Дьяконова, С.Апта, И.Брагинского и С.Аверинцева. Конец советского атеистического официоза вызвал взрыв переводческой работы над Библией, притом как в России, так и за границей – в расчете на русского читателя. Вот далеко не полный перечень отечественных переводческих инициатив последнего времени:

1. Ветхий Завет: От Бытия до Откровения. Учение. Пятикнижие Моисеево, пер., введение и комментарии И.Ш.Шифмана. М., 1993 (академическая работа известного семитолога); Пятикнижие Моисеево, или Тора, с рус. переводом, комментарием, основанным на классических толкованиях... под ред. Г.Брановера, I–V. Иерусалим, 1990–1994 (перевод имеет в виду потребности современного русскоязычного иудаиста, с уклоном в сторону хабаднического хасидизма, что особенно ощутимо в подборе толкований); Бытие, пер. Международного Библейского об-ва, 1998.

2. Новый Завет: Евангелия, пер. о. Л.Лутковского. М., 1991, чему предшествовало журнальное издание: «Литературная учеба», 1990 (эклектическая работа без систематически применяемых принципов); Канонические Евангелия, пер. В.Н.Кузнецовой. М., 1992; Письма апостола Павла, пер. ее же. М., 1998; Евангелие от Марка, Евангелие от Иоанна, Послание к римлянам, Апокалипсис. СПб., 1997.

Литература:

Прот. Столярский П. Опыт библейского словаря собственных имен, т. 1-5. СПб., 1879-1887; Архим. Никифор. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. М., 1891 (репринт: Корнталь, 1989; М., 1990); Корсунский И. Перевод Семиде-сяти. Его значение в истории греческого языка и словесности. Сергиев Посад, 1398; Толковая Библия, или Комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета, т. 1-3. СПб., 1904-13 (репринт: Стокгольм, 1987); Словарь библейского богословия. Брюссель, 1990; Библия. Литературные и лингвистические исследования, вып. 1. М., 1998; Tresmontant С. Etudes sur la metaphysique biblique. P., 1955; Filson F. V. Which Books belong to the Bible? A Study of the Canon. Phil., 1957; Barthel P. Interpretation du langage mythique et theologie biblique. Leiden, 1963; The Cambridge History of the Bible, ed. by L. Greenslade. Cambr., 1963 IT.; Campenhausen H. V. Die Entstehung der christlichen Bibel. Tub., 1968; Die Einfuhrung in die Methoden der biblischen Exegese. Wurzburg, 1971; Ban J. The Semantics of Biblical Language. L.-Phil., 1983; The Literary Guide to the Bible, ed. by R. Alter and F. Kermode. L., 1987; Dictionary of Biblical Interpretation, ed. by R. J. Coggins and J. L. Houlden. L.- Phil., 1990.

Ветхий Завет:

Юнгеров П. А. Общее историко-критическое введение в священные Ветхозаветные книги. Казань, 1902; Он же. Частное историко-критическое введение в священные Ветхозаветные книги, 1-2. Казань, 1907; Велльгаузен Ю. Введение в историю Израиля, пер. И. Никольского. СПб., 1909; Гершензон М. О. Ключ веры. П., 1922 (философские размышления известного историка русской культуры над Библией); Карташев А. В. Ветхозаветная библейская критика. Париж, 1947; Аверинщев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность»... - В сб.: Типология и взаимовлияние литератур древнего мира. М., 1971; Он же. Древнееврейская литература. - В кн.: История всемирной литературы. М., 1983, с. 271-302; Он же. Премудрость в Ветхом Завете. - «Альфа и Омега», 1994, № 1, с. 25-38; прот. Мень А. Как читать Библию? Руководство к чтению книг Ветхого Завета. Брюссель, 1981; Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М, 1985; Вейнберг И. П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. 1986; Шифман И. Ш. Ветхий Завет и его мир. М., 1987; Toв Э. Текстология Ветхого Завета. М., 1999; Schmidt Н. Die religiose Lyrik im Alten Testament. Tiib., 1912; Albright W. F. From the Stone Age to Christianity. N.Y., 1946,2 ed. 1957; Idem. The Biblical Period from Abraham to Ezra. N.Y., 1963; Idem. Yahweh and the Gods of Canaan. L., 1968; Sellin E., Fohrer G. Einleitung in das Alte Testament, 11. Aufl., Hdlb., 1969; Friedman R. E. Who Wrote the Bible? L., 1987; Die Septuaginta zwischen Judenium und Christentum, hrsg. v. M. Hengel und A. M. Schwemer. Tiib., 1994.

Новый Завет:

Глубоковский H. H. Лекции по Священному Писанию Нового Завета... СПб., 1892-1901; Онже. Благовестив св. апостола Павла по его происхождению и существу, т. 1 -З.СПб., 1905-12; Онже. Благовестив христианской славы в Апокалипсисе. Джорданвилль, 1966; Муретов М. Д. Новый Завет как предмет православно-богословского изучения. Сергиев Посад, 1915; Он же. Четвероевангелие. Сергиев Посад, 1915; Жебелев С. А. Евангелия канонические и апокрифические. Пг, 1919; En. Кассион (Безобразов). Христос и первое христианское поколение. Париж, 1950 (репринт: Париж, 1993); Аверинцев С. С. Истоки и развитие раннехристианской литературы. - В кн.: История всемирной литературы, т. 1. М, 1983; Мецгер Б. М. Текстология Нового Завета. М., 1998; Левинская И. Деяния апостолов. Историко-филологический комментарий, гл. 1-8.М., 1999; DeissmannA. Lichtvom Osten. DasNeueTestament und die neuemdeckten Texte der hellenistisch-romischen Welt. Tiib., 1909; Barth K. Der Romerbrief, 1919; Grant F. С The Gospels. Their Origin and Growth. N.Y., 1957; SchreckerG. undSchnelle U. Einfuhrung in die neutestamentliche Exegese. Gott., 1985, Aland K., Aland B. Der Text des Neusn Testaments. Einfuhrung in die wissenschaftlichen Ausgaben sowie in Theorie und Praxis der modemen Textkxitik, 2. Aufl. Stuttg, 1989.

Периодика:

Мир Библии. Иллюстрированное периодическое издание Российского Библейского об-ва, 1993-96, с 1997 альманах библейско-богословского Института Св. Апостола Андрея (далее ЕБИ); Альфа и Омега. Ученые записки Общества для распространения Священного Писания в России. М., 1994 слл.; Страницы. Журнал ББИ. М., 1996 слл.

С. С. Аверинцев

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 260-264.

Дело перевода священных книг на русский язык возобновлено в 1856 году, во время коронации Государя Александра Николаевича. Святейший Синод имел свои собрания в Москве. Присутствие Св. Синода составляли в это время: с.-петербургский митрополит Никанор; московский митрополит Филарет; бывший ярославский архиепископ Евгений, член Св. Синода; херсонский архиепископ Иннокентий, пожалованный в это время в члены Св. Синода; протопресвитеры В. Б. Бажанов и В. И. Кутневич. Кроме сих лиц, в собраниях Св. Синода принимали участие приглашенные, по Высочайшему повелению, в Москву на торжество коронации: литовский митрополит Иосиф (Семашко); казанский архиепископ Григорий, пожалованный при этом в митрополита; варшавский архиепископ Арсений (впоследствии митрополит киевский) и полоцкий архиепископ Василий.

В одно из своих собраний, 10 сентября, Святейший Синод входил в рассуждение о доставлении православному народу способа читать священное писание, для домашнего назидания, с удобнейшим по возможности разумением. „Когда потребность перевода священного писания на русский язык в принципе была признана всеми, при рассуждениях некоторая задержка возникла из спорного вопроса о том, с чего начать и с какого языка переводить ветхий завет? Большинство членов Синода полагало начать с Псалтири (как поступлено было и в Библейском Обществе) и переводить с греческого, как более доступного нашим ученым и вообще более распространенного, нежели еврейский. Но преосвященный Филарет предлагал и настоял на том, чтобы переводить библию с подлинника, т. е. ветхий завет с еврейского (за исключением, конечно, книг, которые не сохранились на еврейском), а новый, – с греческого; начать же с пятокнижия, а не с псалмов, которые, и при глубоком познании еврейского языка и при пособии различных переводов, требуют тем не менее продолжительного труда и зрелой опытности от переводчика на какой либо новейший язык; опытность же в таком деле всего надежнее приобретается последовательным знакомством с библией, книга за книгой, от книги Бытия, которая всех проще и доступнее по изложению“ .

Преосвященный московский митрополит излагает ход этого дела следующим образом: „Во время пребывания Св. Синода в Москве, сперва происходили частные рассуждения о возобновлении дела перевода священного писания на русское наречие, начатые покойным митрополитом Никанором. Наконец произошло рассуждение о сем в заседании Св. Синода и произнесено единогласное решение. Как по роду дела неудобно было ожидать точного изложения бывших соображений, то мне поручено было записать проект определения. Сие исполнено мною со всевозможной точностью, и в проект определения внесены соображения, предположенные в заседании разными членами Св. Синода и всеми принятые. Но мне уже не можно было предложить сего изложения к слушанию и подписанию Св. Синода, потому что он, вслед за вышеупомянутым заседанием, в Москве закрыт и возвратился в Петербург. Посему я прочитал сделанное изложение оставшемуся в Москве члену Св. Синода, архиепископу Евгению, который и признал оное верным с бывшим в Синоде рассуждением и решением; а затем препроводил я оное к исправлявшему должность обер-прокурора Св. Синода для рассмотрения, верно ли изложено их решение“ .

Изложенные м. м. Филаретом рассуждения и решение Св. Синода заключаются в следующем:

„1856 года сентября 10 дня

Святейший Синод имел рассуждение о переводе нового завета и некоторых других книг священного писания на общевразумительное русское наречие, и принял в соображение следующее:

1) Святые пророки и апостолы писали священные книги на природном и общеупотребительном языке тех народов, к которым первоначально поступить должны были сии книги, и преподавали оные в общее употребление в церковных собраниях и вне оных. Они же показали нам пример и перевода с первоначального языка на другой, более употребительный. Так, святой Златоуст (на Матф. бесед. 1) пишет, что святой евангелист Матфей от Иудей веровавшим еврейским языком сложи Евангелие : но в то же апостольское время оно переведено на греческий.

2) Святые отцы всегда побуждали всех верующих к чтению священного писания. Святой Златоуст (на Матф. бесед. 2) говорит к мирянам: сие-то есть, еже вся повреди, яко единым монахом чтение божественных писаний мните потребно быти, в нихже много вящшу оных вы потребу имате . И еще: не подобаше изшедшим из церкви в неприличествующия церкви входити вещи; но абие в доме пришедшим книгу прияти и жену и дети к общению реченных призвати . И в другом месте (бесед. LXXIV) о врачевании больной грехом души говорит: покажи ту недугующую Павлу; приведи Матфеа; близ посади Иоанна; слыши от них, что подобает творити тако страждущу. Всячески рекут и не скрыют: не умроша бо, но живут и вещают . То есть: читай у себя в доме священные книги и веруй, что через них священные писатели, как живые, действуют спасительно на твою душу.

3) Язык славянского перевода библии, общевразумительный и общеупотребительный в свое время, не таков уже в настоящее время по своей древности. Для одной части православного народа он становится вразумительным посредством прилежного упражнения в церковном богослужении и чтении; но другая, более многочисленная, не имеет сего преимущества и требует русского перевода, как пособия к разумению священного писания.

4) Неоспоримо, то, что в славянском переводе библии есть многие места, в которых состав речи невразумителен и которые требуют сличения с первоначальными текстами – еврейским и греческим. Но как знание сих языков мало распространено, то многие по нужде обращаются к иностранным переводам библии, сделанным вне православного исповедания, по духу чуждых вероисповеданий, и могут впадать в неправые толкования и заражаться несчастным предрассудком в пользу чужого. В сем отношении пособие русского перевода нужно многим и из приходского духовенства.

5) В вышесказанном можно видеть причины, по которым Святейший Синод в 1813 году, с Высочайшего соизволения, разрешил приступить к переводу священного писания на русское наречие, и в следовавшие потом годы сделан перевод нового завета под смотрением и с участием приснопамятных первенствующих членов Святейшего Синода, митрополитов новгородских Амвросия, Михаила и Серафима.

6) В следующие далее годы дело перевода священного писания на русское наречие и издание оного, не по рассуждению Святейшего Синода, но по причинам официально не объясненным, приостановлено; впрочем напечатанные экземпляры оного продолжали поступать в общее употребление и между прочим через Общество попечительное о тюрьмах, дотоле, пока запас их в недавние уже годы истощился.

7) Последствием истощения печатных экземпляров нового завета на русском наречии в главном хранилище их, в ведомстве Святейшего Синода, сделалось то, что экземпляры, вышедшие перед тем в вольную продажу, начали продаваться необычайно дорогою ценой, что с одной стороны показывает народное требование, с другой – подает повод к жалобам. Другое, еще более неблагоприятное, последствие есть то, что появились в немалом числе экземпляры сей книги иностранных изданий, сделанных не только с погрешностями, но, как свидетельствуют видевшие, и с переменами, вероятно намеренными. Такое положение сего дела не безопасно от вреда и дает благовидность нареканию, что дальние алеуты с благословением Святейшего Синода пользуются некоторыми книгами священного писания на своем общевразумительном языке, а православные россияне только мимо сего благословения и незаконно могут удовлетворять подобной потребности.

По всем вышеизложенным соображениям Святейший Синод усматривает нужным и должным учинить следующее:

1) Дело перевода нового завета на русское наречие, а потом постепенно и других частей священного писания, возобновить, но с крайней осторожностью, какой требует важность оного.

2) Перевод нового завета на русское наречие, как первый в сем роде опыт, от которого нельзя было и требовать полного совершенства, тщательно пересмотреть, причем принять за правило, чтобы он был всевозможно точен, и чтобы слова и выражения вразумительные не были без нужды заменяемы простонародными.

3) Сей перевод, по исправлении, должен быть освидетельствован Святейшим Синодом прежде издания оного.

4) Русский перевод Псалтири, который сделан большей частью применительно к еврейскому тексту, без достаточного соображения с текстом греческим (что сколь нужно по церковному преданию, столь же справедливо по исследованию), исправить по сличению еврейского и греческого текста.

5) После Псалтири, из книг ветхого завета особенно требуют возможного приведения в ясность книги пророческие. К сему полезным признается приступить таким образом, чтобы не издавать оные вдруг, но чтобы, по сделании русского перевода одной книги и по дополнении оного краткими объяснениями, особенно в отношении к новозаветному исполнению пророчества, на первый раз напечатать оный в одном из периодических изданий духовного ведомства, через что откроется удобность усматривать суждения об оном и пользоваться ими для усовершения перевода, прежде вступления оного в полный состав священных книг. Такой ход дела не может быть поспешен: но за то сколько он будет осторожен, столько же при помощи Божией будет благонадежен.

6) Как в 1813 г. дело сие начато было с Высочайшего соизволения; то и ныне о возобновлении оного представить на Высочайшее благоусмотрение“.

Должность синодального обер-прокурора исправлял в то время тайный советник А. И. Карасевский, который вскоре после того, в бытность еще в Москве, скончался. После него в эту должность назначен был генерал-лейтенант граф А. П. Толстой. Образ действий, принятый им в отношении к делу перевода библии и состоявшемуся рассуждению об оном Св. Синода, изъяснен им в письме к московскому митрополиту, относящемуся ко времени уже более позднему, но раскрывающим тогдашнее положение дела. „По приезде моем в С.-Петербург, – писал граф А. П. Толстой, – временно исполнявший мои обязанности представил мне полученный им в Москве от вашего высокопреосвященства проект изложения определения Святейшего Синода о переводе книг священного писания на русское наречие; о чем в Москве, за скорым отбытием Святейшего Синода в С.-Петербург, не состоялось решительного, облеченного в законную форму, определения, для которого нужны были и надлежащие справки из синодального архива. Тот же проект и я имел честь лично получить в Москве от вашего высокопреосвященства и тогда же обязанностью моею почел не скрыть от вас, что мне случилось в Киеве слышать от тамошнего высокопреосвященного митрополита совершенно противоположное о сем же самом предмете суждение и что я полагал нужным получить оное от него письменно“.

„Общее, как вашего высокопреосвященства, так и мое убеждение, что после бывшего в начале сего столетия неудачного опыта дело сие требует величайшей осторожности, утвердило меня в мыслях, что хотя здесь, по-видимому, весьма благоприятно иметь мнения согласные, но еще гораздо необходимее выслушать и все возражения, дабы заблаговременно отвратить всякие впоследствии недоумения и дабы не могли повториться прежние прискорбные явления, которые окончились прекращением начатого предприятия. Но такие явления в настоящее время были бы еще печальнее“.

По этим побуждениям обер-прокурор Св. Синода, граф А. П. Толстой, препроводил проект означенного определения Св. Синода, под общим названием „Записки“, к киевскому митрополиту Филарету.

„Первое дело, – писал граф А. П. Толстой, – которое дошло до меня прежде вступления моего в должность, и которое ваше высокопреосвященство изволите усмотреть из приложенной при сем Записки, есть возобновляемый ныне вопрос о переводе св. писания на русское наречие. Записка эта, составленная в виде определения Св. Синода, лично мне вручена высокопреосвященным митрополитом московским перед отъездом моим из Москвы. Изъясненное в Записке мнение было принято без возражения и другими членами Св. Синода во время пребывания их в Москве“.

„Это обстоятельство живо привело мне на память назидательную беседу вашу, милостивый государь и архипастырь, в начале прошлого декабря в Киеве. Она навсегда пребудет драгоценным для меня воспоминанием. Позвольте, во избежание какой-либо ошибки, проверить сущность того, что заключалось в благодушном ответе вашего высокопреосвященства на вопрос мой: нужно ли и полезно ли перевести священное писание на общеупотребительный русский язык? Вы тогда изволили сказать мне, что русское наречие не может передать священного писания со всею той силой и верностью, какими отличается перевод славянский, в котором доступно понятию каждого все то, что только нужно для назидания верных к их вечному спасению; что русский перевод будет вытеснять славянский язык и без того довольно знакомый образованным из наших соотчичей, для которых таким образом может сделаться наконец непонятным и самое богослужение церковно-славянское, составляющее главное, вернейшее и надежнейшее средство для всех сынов православной церкви к назиданию их в вере и благочестии, и что ко всему этому теперь надобность настоит не в переводе библии на русский язык, а в прилежном изучении славянского языка во всех наших духовных и светских училищах и в повседневном чтении на нем священного писания“.

„Слышанное от вашего высокопреосвященства пересказал я тогда же от слова до слова отцу наместнику лавры, и просил его все то записать и представить вам, дабы я мог быть совершенно удостоверен в том, точно ли я понял весь смысл ваших слов“.

„Впоследствии я имел случай беседовать о том же в Москве еще с некоторыми духовными особами. Мысли, сим образом собранные мною, состоят в следующем:

1) Выводимое из примера других народов заключение о необходимости иметь и нашему православному русскому народу книги св. писания на нынешнем его наречии, едва ли справедливо. Греческий и латинский тексты, на коих библия принесена к западным народам, решительно для них непонятны: напротив того славянский язык есть язык для нас родной и никто не станет отрицать, что частое слушание св. писания и богослужения на сем языке делает оные вразумительными для каждого. Сверх того славянский язык составляет (- это конечно не без особого промысла Божия –) главное звено, соединяющее между собою все славянские племена. Питаясь словом Божиим на общем с нами наречии, они познают в нем общее с нами происхождение. Со введением же у нас нового перевода библии, расторглась бы сия последняя теперь связь между нами и всеми православными племенами славян, и мы таким образом сами содействовали бы тому, к достижению чего враги православной церкви употребляют всевозможные усилия.

2) Опыт сделанного в 1818 году перевода нового завета и Псалтири на русское наречие служит неоспоримым доказательством, как многотрудно подобное предприятие и как недостаточна ученость для уразумения силы богодухновенных словес писания, часто утаенной от премудрых, а всего очевиднее это в русском переводе Псалтири, заключающем в себе нередко противоречия с истинным, т. е. с православным смыслом пророчеств.

3) Во всяком случае едва ли возможно приступить к переводу св. писания на русское наречие, не обсудив прежде и не разрешив со всею положительностью следующих вопросов:

а) Должно ли в таковом переводе руководствоваться одним лишь греческим текстом семидесяти толковников, или можно также принимать в соображение и еврейский текст, и если можно, то в какой степени; ибо, сколько известно, греческая православная церковь признает еврейский текст поврежденным; и затем

б) можно ли к столь важному делу приступать без сношения с греческой церковью, дабы предупредить малейшее с нею в таком деле разномыслие. Если не начать с такого предварительного соглашения, то может (чего Боже сохрани) произойти то, что во вселенской церкви явится библия на русском языке, Святейшим правительствующим Синодом изданная, им одобренная, для нас законная, а греческой церковью признана будет поврежденною; а при содействии врагов православия может быть и вселенскими патриархами для всех православных оглашена поврежденной и еретической. Кто измерит прискорбные последствия такого события? А между тем оно возможно, и мы как бы сами на него напрашиваемся“.

„По вашему архипастырскому ко мне благорасположению и по важности сего дела я остаюсь в надежде, что вы, милостивый государь и архипастырь, изволите в непродолжительном времени почтить меня вашим опытным советом, который мог бы в настоящем случае послужить мне руководством к дальнейшему направлению дела, тем более, что оно вскоре должно быть представлено на предварительное усмотрение Его Императорского Величества“. (20 ноября 1856 года, за № 2457).

Киевский митрополит Филарет представил, в отношении на имя обер-прокурора Св. Синода, следующие соображения.

„Хотя, по немощам моим, нахожу весьма трудным для себя дать вам вполне удовлетворительный ответ в деле столь великой важности, но, призвав Господа Бога на помощь, пастырским долгом моим поставляю изложить мои мысли, по крайнему моему разумению и по убеждению совести моей, перед очами Божиими, без малейшего пристрастия. Я не участвовал ни в переводе св. писания на русское наречие, предпринятом у нас в начале нынешнего столетия, ни в остановлении сего перевода, вскоре за тем последовавшем, но, по долгу звания моего, тщательно следил за ходом сего важного дела в течении долговременного служения моего святой православной церкви и отечеству“.

„Во время пребывания вашего в Киеве, в беседе со мною угодно было вам предложить мне вопрос: нужно ли и полезно ли перевести священное писание на русское наречие. Я как тогда отвечал, так и теперь ответствую, что русское наречие не может передать священного писания со всею той силой и верностью, какими отличается перевод славянский, в котором доступно понятию все то, что только нужно для назидания верных к вечному их спасению; что русский перевод будет вытеснять славянский язык, и без того не довольно знакомый образованным из наших соотчичей, для которых таким образом может сделаться наконец непонятным и самое богослужение церковно-славянское, составляющее главное вернейшее и надежнейшее средство для всех сынов российской православной церкви к назиданию их в вере и благочестии, и что по всему этому теперь надобность настоит не в переводе библии на русский язык, а в прилежном изучении славянского языка во всех наших духовных и светских училищах, и в повседневном прилежном чтении на нем священного писания. Сии мысли мои основываю я на следующих соображениях“.

„Прежде всего должно обратить внимание на пути промысла Божия, который, без сомнения, паче всех бодрствует и премудрее всех мудрований человеческих печется как о распространении между народами слова Божия, так и о сохранении его во всей чистоте и неповрежденности.

Так 1) Богу угодно было первоначально сообщить слово свое избранному народу своему израилю на одном только еврейском языке, и хотя народный язык, с течением времени, с ходом исторической жизни народа Божия, конечно, изменялся, особенно после плена вавилонского, далеко стал уже не тот, каков был прежде и на каком писаны священные книги, однако же Богу не угодно было, чтобы они переложены были на новый народный язык, а оставались они неприкосновенными на древнем языке, тщательно хранились от малейших изменений, а для уразумения народу читаемы были в синагогах с объяснением от учителей народных – священников и левитов, самим Богом на сие постановленных“.

2) „Когда приближалось время пришествия Христова, то Бог, предвидя, что евреи отпадут от истинной церкви Божией, и что не признав Иисуса Христа Мессией, они, из ненависти к христианству, могли бы решиться на повреждение еврейского текста, особенно в пророческих книгах, ясно обличающих их заблуждение, – премудрым промыслом Своим так устроил, что сами же евреи, и при том ученейшие из них, перевели книги ветхого завета на греческий, тогда общеупотребительнейший язык, и таким образом перевод семидесяти толковников поставлен самим Богом твердым и нерушимым оплотом против ожесточенных врагов христианства – еврейских раввинов. Перевод сей принят новозаветной церковью, как совершенный под несомненным руководством Духа Божия и под особым смотрением промысла Божия так, что даже апостолы приводили места из ветхого завета по сему самому переводу, а отцы вселенской церкви постоянно имели оный, равно как и книги нового завета, написанные уже апостолами на сем же самом языке непогрешимым руководством в определении догматов веры и в деле спасения; и вселенские соборы им руководствовались в составлении православного исповедания веры и обличении еретиков“.

3) „Матерь ваша церковь восточная греческая перевод семидесяти, вместе с первоначальным текстом нового завета, с самых первых веков постоянно признавала столь священным и неприкосновенным, что никогда не покушалась и не признавала нужным перелагать священные книги на какое либо новое наречие, не смотря на то, что с течением времени язык греческий видоизменялся и более и более удалялся от языка священных книг. Хотя же еще в первых веках известны были другие переводы ветхого завета, как то: Акилы, Симмаха, Феодотиона, но сии переводы сделаны не церковью, а частными лицами, не признаны и не утверждены церковью и не были отнюдь в общенародном употреблении. Вместо перевода на народный язык отцы греческой церкви внушали народу читать св. писание на том самом языке, на котором оно первоначально принято, а для уразумения его смысла старались объяснять оный народу, причем держались главнейшим образом перевода семидесяти“.

4) „Такое глубокое уважение к древнему греческому тексту священных книг и живое убеждение в его неприкосновенности было всегда и доселе продолжается в церкви греческой. Она и ныне, под тяжким игом магометанства, как твердо хранит во всей чистоте православной веры и богослужение на древнем своем языке, так имеет у себя и единый только текст священных книг – древний, и не помышляет о переводе на новое наречие. Хотя же в новейшее время сделан и напечатан был перевод нового завета – и только нового – на новогреческий язык, и хотя в предисловии, напечатанном при издании нового завета на русском наречии, сказано, что из отчета Российского Библейского Общества за 1814 год видно, что в церкви греческой патриаршею грамотой одобрено народу чтение священного писания нового завета на новейшем греческом наречии, но свидетельство Библейского Общества не есть свидетельство самого патриарха. Если-бы действительно существовала таковая грамота, то она верно напечатана была бы при издании нового завета на новейшем греческом языке. Но сего нет, а потому и существование таковой грамоты подвержено сомнению. Напротив известно, что этот перевод сделан вовсе не греческой церковью, а под влиянием английского Библейского Общества и сделан не только не с благословения иерархов греческих, а решительно без их ведома и вопреки их воле и в недавнее время, при патриархе константинопольском Григории, отвергнут, осужден, и множество экземпляров оного отобрано у народа и сожжено“.

5) „Когда приспело блаженное время обращения в христианскую веру славянских народов, промысл Божий так устроил, что для них сделан был перевод священного писания на родной им славянский язык, и ветхозаветные книги переведены не с еврейского текста, а именно с греческого семидесяти толковников, сделан мужами святыми, можно сказать равноапостольными, Кириллом и Мефодием, следовательно, несомненно, под особенным смотрением и руководством Духа Божия; сей перевод предки наши, приняв, хранили неприкосновенным как неоцененный дар и благословение свыше; от них и мы получили сие драгоценное наследие. Сколько веков прошло уже и сколько тысячей тысяч перешло из недр церкви русской в царствие небесное, и какие великие угодники явились при руководстве слова Божия, читаемого или слушаемого на древнем родном нашем языке! Между тем никогда блаженные предки наши, подобно как и греческой церкви, не помышляли и не считали нужным делать новый перевод, смотря по видоизменениям народного языка в разные времена. Только по временам, иерархами нашими, равно как в прошедшем столетии, при императрице Елисавете Петровне, Святейшим Синодом, при новом издании библии, делаемы были незначительные перемены в словах или выражениях, и темные, либо неточные и вкравшиеся ошибкой заменяемы другими, или же поставляемы были на полях, либо под чертою пояснения, но самый основной текст оставался неприкосновенным“.

6) „Церковь болгарская, сербская и другие у единоплеменных нам славянских народов, оставшихся православными, так же хранят у себя неприкосновенным древний перевод св. писания, и не смотря на то, что их народные языки еще более удалились от древнего библейского языка славянского, чем наш русский, не покушаются перевести на теперешний свой язык как библию, так и богослужебные книги. И я совершенно согласен с вами в том, что в этом обстоятельстве точно есть особенное премудрое устроение промысла Божия: все славянские народы, разделенные политическим своим положением, связуются как единством православной веры, так и единством языка, на котором все они читают слово Божие и совершают богослужение“.

7) „Хотя, в начале нынешнего столетия, возникла у нас мысль о переводе священного писания на русское наречие, и изданы были на сем наречии новый завет и Псалтирь, но эта мысль родилась отнюдь не в церкви русской, ни в иерархии, ни в народе, а точно также, как и мысль о переводе на новогреческий язык, в Англии, гнездилище всех ересей, сект и революций, и перенесена оттуда Библейскими Обществами, и принята, первоначально, не в Святейшем Синоде, а в канцелярии обер-прокурора оного и развита в огромных размерах в бывшем министерстве духовных дел. Такое начало, а равно и последствия сего дела, ясно показывают, что на нем не было благословения свыше: ибо и министерство духовных дел вследствие сего особенного обстоятельства уничтожено, и один из главных деятелей сего дела со стороны иерархии, покойный митрополит новгородский и с.-петербургский Серафим, когда увидел последствия сего дела, то восстал на сие со всей силою, и перевод был остановлен Высочайшею волею блаженной памяти Государя Императора Александра Павловича, хотя и не было объявлено о сем официально по причинам весьма уважительным. В начале царствования блаженной и вечно незабвенной памяти благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича хотя и были покушения к восстановлению такового перевода, но он, проникнув политическую цель, столь враждебную православной церкви и отечеству нашему, английского Библейского Общества, во все время славного царствования своего до самой кончины не разрешал возобновить се дело“.

„Что касается до возобновления вопроса о переводе священного писания на русское наречие в настоящее время, то мне известны причины, побудившие к сему, а изложенные в присланной вами ко мне Записке отнюдь не удовлетворительны“.

1) „Святые пророки и апостолы, сказано в первом пункте Записки, писали священные книги на природном и общеупотребительном языке тех народов, к которым первоначально должны были поступить сии книги, и передавали оные в общее употребление в церковных собраниях и вне оных. Они же показали нам пример перевода с первоначального языка на другой, более употребительный. Так св. Златоуст пишет, что евангелист Матфей от иудей веровавшим еврейским языком сложи Евангелие, но в то же апостольское время оно переведено на греческий“. „Но и для славянских народов, а следовательно и для нас, переведено св. писание на природный наш славянский язык, общеупотребительный доселе у нас во всех церковных собраниях, и нельзя сказать, что непонятный для русских и вне церковных собраний. Иное дело перевод священного писания на язык целого единоплеменного народа, как то: на греческий, славянский, латинский, грузинский и проч., что совершенно согласно с путями промысла Божия, и Им самим устрояемо было; а иное дело перевод на частное наречие одноплеменного народа. Если переводить на русское наречие, то почему же не перевести потом на малороссийское, на белорусское и проч!..“

2) „Святые отцы всегда побуждали верующих к чтению св. писания“. „Но побуждали к чтению на том самом языке, на каком оно было у них, отнюдь не помышляя, как сказано было выше, о переводе на народный язык. А для того, чтобы для народа было, сколько возможно, понятно писание, они старались изъяснять смысл священных слов в церковных поучениях и особых истолковательных своих творениях. Это нужно и у нас, хотя бы и переведено было писание на русское наречие. Ибо на каком бы наречии ни было оно издано, по высокости и глубине своей оно всегда будет требовать истолкования“.

3) „Язык славянского перевода библии, общевразумительный и общеупотребительный в свое время, не таков уже в настоящее время. Для одной части православного народа он становится вразумительным посредством прилежного упражнения в церковном богослужении и чтении: но другая, более многочисленная, не имеет сего преимущества и требует русского перевода, как пособия к разумению св. писания“. „Итак предполагаемый перевод назначается для тех, которые хотели бы, чтобы св. писание было для них вразумительно без прилежного упражнения и чтения! Но слово Божие есть кладезь глубокий, есть сокровище: так и нужно, чтобы разумение смысла его доставалось не ленивым, а прилежным искателям оного. Св. Златоуст , внушая постоянно своим слушателям читать слово Божие, вот как между прочим о сем учит: „Много нужно нам, возлюбленные, попечения, много бодрствования для того, чтобы иметь возможность проникать в глубину божественных писаний. Ибо иначе, предаваясь сну, нельзя постигнуть смысла их; а нужно тщательное исследование, потребна, кроме того, и постоянная молитва, чтобы хотя немного прозреть во святилище слова Божия“ (беседа 21 на Еванг. Иоанна). „Ужели после сего без прилежного упражнения и чтения св. писание будет вразумительно, коль скоро мы будем иметь его на русском наречии? Кто же читает его с должным слову Божию благоговением и прилежанием, для того быть не может, чтобы оно не было вразумительно и на славянском языке, по крайней мере большей частью, особенно же книги нового завета, и для большей части русского православного народа. Св. Златоуст опять так о сем рассуждает: „что же скажут, если мы не понимаем того, что содержится в Писании? Если бы ты и не понимал того, что содержится в нем, все от самого чтения ты получаешь великое освящение. Впрочем и быть не может, чтобы ты равно всего не понимал... В самом деле кому не понятно то, что написано в Евангелии? Кто, слыша: блажени кротцыи, блаженимилостивии, блажени чистии сердцем и другое сему подобное, будет иметь нужду в учителе, дабы уразуметь это? А знамения, чудеса, повествования не каждому ли ясны и понятны? Это только предлог, отговорка, покров для лености. Ты не понимаешь того, что здесь содержится? Но и можешь ли когда либо понять, когда ты вовсе и не заглядываешь туда? Возьми в руки библию, прочитай всю историю, и, содержа в памяти понятное, чаще пересматривай непонятное и неясное. Если же не можешь и при постоянном чтении уразуметь то, что читаешь, поди к тому, кто мудрее, сходи к учителю, объяви ему о том, что написано, покажи все усердие. Бог, видя, что ты прилагаешь столько старания, не презрит твоего тщания и заботливости. Если человек не объяснит тебе желаемого, то Он сам, без сомнения, откроет тебе“ (беседа 3 о Лазаре).

4) „Что есть в славянском переводе библии места, в которых состав речи невразумителен и которые требуют сличения с первоначальным текстом еврейским и греческим, это основание не достаточно к тому, чтобы делать перевод; ибо, во-первых, все нужное ко спасению и необходимое к разумению всех вообще христиан в священном писании и на славянском языке, как сказано было выше, ясно, а этого для большей части народа и довольно и предовольно; во-вторых, приходское духовенство, в настоящее время, довольно образованное в духовно-учебных заведениях и наставляемое там особой наукой в разумении труднейших мест писания, по тому самому не нуждается в переводе, а для людей светского звания, желающих разуметь священное писание в полноте и совершенстве, нужно толкование, а не перевод. Обращаются к иностранным переводам разве те, которые не только мало сведущи в славянском языке, но мало уважают и русский; таковые будут предпочитать иностранные переводы и русскому, если бы он был у нас. И здесь вина не в неимении у нас русского перевода, а вообще в несчастном пристрастии к иностранному, которое ограничивать нужно другими мерами. Впрочем думаю, что число таковых и не так велико, дабы для них именно предпринимать столь неудобоисполнимое и опасное дело“.

5 и 6) „На сии пункты, касательно начавшегося было у нас и потом остановленного перевода, замечания изложены уже выше, и в них я не только не вижу достаточного основания к возобновлению сего дела, а напротив вижу причины, которые должны удержать от нового покушения на сие“.

7) „Чтобы существовало народное требование именно русского перевода св. писания, это не только не доказано, но и несправедливо. Из ста тысяч православного народа может быть от десяти до двадцати требуют и покупают его, и из них еще верно наполовину только по любопытству, а не для назидания. Между тем, что народ удовлетворяется славянским переводом, это ясно доказывается тем, что из одной типографии киево-печерской лавры ежегодно расходится великое число экземпляров Псалтири и нового завета на славянском языке. Не доказывает народного требования на русский перевод и то, если к нам вторгаются иностранцы со своим изданием библии на русском языке. При том, это очень важное обстоятельство должно быть расследовано внимательно, и нельзя в сем деле основываться только на свидетельстве других видевших, и против такового незаконного вторжения должно принять надлежащие меры правительство; впрочем, с распространением русского перевода таковое вторжение не только не прекратится, но, вероятно, сделается еще сильнее. Притом, имея в виду некоторых русских, желающих иметь свящ. писание в русском переводе, число коих впрочем едва ли значительно, при рассуждении о сем деле отнюдь не должно упускать из виду заблуждающих братий наших – старообрядцев и раскольников, которым новый перевод библии подаст, без сомнения, новый повод к упорному отчуждению от православной церкви и послужит к распространению раскола; ибо если исправление богослужебных книг подало повод к расколам, то чего не может последовать, когда появится новый перевод книг св. писания? Известно, что в то время, как учреждены были у нас библейские общества и появился русский перевод некоторых книг, раскол усилился и распространился в больших размерах“.

„На основании изложенных в Записке, приложенной при отношении вашего сиятельства, соображений, составлено и положение касательно возобновления дела о переводе свящ. писания на русское наречие. Относительно сего положения представляю следующие замечания“.

1) „В первом пункте сказано, что дело это должна быть возобновлено не иначе как с крайней осторожностью, какой требует важность оного; в пятом пункте также говорится, что ход сего дела не может быть поспешен. Совершенно соглашаясь с этим, я по тому самому считаю необходимым, неспеша начать сие дело, предварительно обсудить его со всей основательностью и со всех сторон; вполне признаю справедливым и ваше мнение, что предварительно должно бы войти о сем в совещание и соглашение с греческой церковью; ибо выше сказано мною, что греческая церковь у себя не допускала никогда и доселе не допускает для народного употребления никакого нового перевода библии. Очень может случиться, что она и наш новый перевод писания не признает православным, и вследствие того огласит нашу церковь, особенно при содействии врагов, уклонившейся от православия; ибо известно, что и теперь, в минувшую войну, лорд Редклиф, посланник английский в Турции, требовал от патриарха константинопольского Анфима, дабы он объявил церковь русскую неправославною. Весьма нужно так же иметь в виду и то, что через новый перевод библии нарушится союз единения нашего с прочими славянскими православными церквами, который особенно блюдется именно тем, что мы с ними имеем библию и богослужение на одном и том же языке; ибо также известно, что на западе существует особое общество, утвержденное папскою буллою для совращения славян, как в австрийских, так и в турецких владениях, из православия в латинство. Посему, без сомнения, общество сие, употребляющее для достижения своей цели всевозможные хитрые меры, воспользуется и новым переводом свящ. писания на русское наречие, и миссионеры их станут внушать славянам, что мы русские имеем и текст свящ. писания не тот уже, которой предан всем славянским народам святыми Мефодием и Кириллом, и это тем опаснее, что латиняне считают сих просветителей славян принадлежащими к их церкви, и тогда, к крайнему несчастью православия, прервется и последняя связь, соединяющая славянские племена с нашим отечеством“.

2) „Во втором пункте сказано: „принять за правило, чтобы перевод был всевозможно точен, и чтобы слова и выражения вразумительные не были без нужды заменяемы простонародными“; в четвертом пункте, касательно перевода Псалтири, замечено еще, что прежний перевод должно „исправить по сличению греческого и еврейского текста“. Вот и все, что положено учинить касательно способа привести в исполнение дело такой чрезвычайной важности, как перевод слова Божия. Кому будет поручено это дело, где оно должно быть производимо, какие меры имеют быть приняты, чтобы оно совершилось вполне благонадежно и благоуспешно – об этом ни слова. „Перевод должен быть по возможности точен“. „Но это правило крайне неопределенно, и при нем кто может ручаться, что новый перевод будет совершеннее прежнего, в котором, например в Псалтири, некоторые места переведены совершенно несогласно с тем, как они приводятся в новом завете апостолом Павлом, и что не явится такой же нечестивый перевод пророческих книг, какой не так давно был налитографирован в нескольких стах экземплярах и преподан в уроках в с.-петербургской духовной академии?“

3) „В пятом пункте сказано, что производимый постепенно перевод имеет быть на первый раз „печатаем в одном из периодических изданий духовного ведомства, через что откроется удобность усматривать суждения об оном и пользоваться ими для усовершения перевода“. И неприлично и небезопасно для божественной важности свящ. писания передавать для народного чтения незрелые опыты перевода оного, а особенно пророческих книг, и затем вызывать еще суждение о сем переводе всякого читающего. Вообще, по моему мнению, это дело отнюдь не может быть делом школы и предметом школьнического занятия в академиях. Не так производились известные древние переводы: перевод семидесяти, перевод наш славянский, даже латинский. Точно, как вы замечаете, одна ученость недостаточна для уразумения силы богодухновенных словес писания“.

„Вместо того, чтобы переводить свящ. писание на русское наречие, я признавал бы полезными, для споспешествования народу в разумении слова Божия, следующие меры“.

1) „Оставив навсегда неприкосновенным основной текст славянского перевода, по примеру предков наших и церкви греческой, которая во все время, согласно с российской церковью, признавала оный, как освященный древностью и преданный нам от святых славянских апостолов – Мефодия и Кирилла, не излишне позаботиться о том, чтобы при новых изданиях библии постепенно вводить некоторые частные исправления в тех местах, которые в самом деле особенно невразумительны, заменяя одни слова и даже целые выражения другими, яснейшими и точнейшими, или поставляя их на полях, либо под чертою в виде примечаний и пояснений, держась впрочем строго славянского склада и оборота речи. Например, в книге Бытия, в 3-й главе в 15 стихе, очень можно и нужно против слов: той твою блюсти будет главу , под чертою или на полях заметить: той твою сокрушит голову ; или в той же книге, в главе 49-й ст. 10, против или даже вместо слов: дондеже приидут отложенная ему , поставить: дондеже приидет примиритель ; и подоб. Или же в новом завете, в Евангелии Матфея, в 11-й гл. ст. 12, исправить так: царствие небесное с усилием восприемлется, и усильнии искатели восхищают е . Или: в 15-й гл. Иоанна в ст. 22, вместо: вины не имут о гресе своем , поставить: извинения не имут; или еще: в послании Иакова, в гл. 3-й, ст. 6, вместо: язык огнь, лепота неправды , поставить скопище (κ òσμος ) неправды; там же в главе 5-й, ст. 12, вместо: да не в лицемерие впадете , поставить: да не осуждению подпадете (εἰς ὐπ όκρισιν πεσητε ) и проч. Пример сему мы имеем достойный подражания в издании библии, сделанном Святейшим Синодом при императрице Елисавете Петровне“.

2) Дело сие можно начать первее всего с издания нового завета, а потом приступить к Псалтири и целой библии, и притом не делать оного предметом школьнических занятий, а составить для сего особенные комитеты в Киеве, Петербурге и Москве, под непосредственным и личным руководством епархиальных тамошних архиереев, из лиц, по их выбору, самых благонадежных не только по образованию, но наипаче по благочестию, частью служащих при академии, а частью и наипаче, если можно, совершенно свободных от учебных занятий, – каковым комитетам иметь главным образом пребывание в лаврах; сим комитетам дело должно быть разделено по частям, впрочем так, чтобы они обо всем взаимно сносились и согласились между собою, для соблюдения должного единства в деле, а окончательная редакция всех поправок должна принадлежать непосредственно самому Святейшему Синоду“.

3) „Для нового завета в руководство должен быть принят подлинник греческий, как иностранных самых тщательных изданий, так наипаче употребляемый ныне церковью греческой, причем полезно иметь в виду и древние славянские экземпляры, как то: Остромирово Евангелие, изданное Востоковым, и Острожского издания. Для ветхого же завета главнее всего должно иметь руководством перевод семидесяти, толкования святых отцов церкви греческих, и затем уже принимать в соображение, весьма впрочем осторожно, еврейский подлинник; ибо на верность нынешних изданий библии еврейской полагаться никак нельзя, чему доказательством служит русский перевод Псалтири, заключающий в себе, как справедливо замечаете вы, нередко противоречие с истинным, т. е. с православным смыслом пророчеств“.

4) „Независимо от сего необходимо позаботиться о том, чтобы составить для народа и издать краткое, по возможности, толкование всего священного писания, выбранное из отцов церкви. Это дело может быть поручено по частям как академиям духовным, так и духовным лицам, известным своим образованием, благочестием и способностью к такому делу. Толкование печатать можно постепенно в периодических изданиях, выходящих при академиях. Здесь, если что случится и не так, опасности не будет, и ошибку легко будет поправить без соблазна для народа“.

5) „Так как знание славянского языка в простом народе гораздо лучше сохраняется от того, что он усерднее посещает богослужение и внимательнее слушает церковное пение и чтение, и весьма многие, даже из неграмотных знают наизусть много псалмов и песней церковных, а слабо это знание преимущественно в высшем классе, по пристрастию к иностранному, по редкому и невнимательному слушанию богослужения, а главнее всего от того, что дети сего класса начинают учиться не по славянским азбукам, а по русским, то, по мнению моему, надобно обратить на это самое строгое внимание. Должно издать от Святейшего Синода для обучения детей азбуки славяно-русские по примеру старинной нашей азбуки, с статьями для первоначального упражнения в чтении, на славянском и русском языках, выбранными из библии, богослужебных книг, творений св. отцов, в особенности Димитрия Ростовского , и из русских самых назидательных и благочестивых книг, и требовать, при содействии правительства, чтоб эти только азбуки были в исключительном употреблении у народа всех классов. Азбуки же и книжки, издаваемые ныне у нас во множестве для обучения и первоначального чтения детей частными людьми, вовсе не призванными к сему, и наиболее для одной промышленной спекуляции, в которых не только совершенно вытеснен славянский язык, но вместо благочестивых статей для первоначального чтения предлагаются самые пустые, если не вредные, сказки, басни и рассказы, непременно следует изъять из употребления и издание подобных книг частным лицам впредь воспретить совершенно. Равным образом должно просить министерство народного просвещения, управление военно-учебных заведений и главный совет женских учебных заведений, дабы и там принято было за непременное правило требовать, чтобы дети, поступающие в училища, непременно обучены были по тем же от Святейшего Синода издаваемым книжкам и умели читать по-славянски наравне с русским. Эта мера, кроме того, что посредством её чтения свящ. писания на славянском языке будет доступно и понятно для всех, может быть весьма полезна и в других отношениях: в детях, только что начинающих учиться, будет полагаться начало истинной премудрости – благочестие и страх Божий; и знание на память с ранних лет молитв, псалмов, богослужебных песней и проч. на всю жизнь будет для них чрезвычайно благотворно, вместо того, что теперь, учась по гражданским азбукам, они нередко как жалуются законоучители в учебных заведениях, поступая в училища, не знают даже самых первых молитв: Царю небесный и Отче наш , и не умеют вовсе читать по-славянски. Хотя после в гимназиях, они учатся нарочито славянскому языку, но это уже мало приносит пользы; а в других заведениях, напр. военных, институтах, и того нет“.

6) „Неизлишне было бы, наконец, для светских людей и вообще не знающих славянского языка составить и издать словарь славянских слов, употребляемых в свящ. писании, с переводом и объяснением их значения на русском“.

„Изложив мои мысли с глубочайшем смирением пред Богом, словом Его святым и православной церковью, приближаясь ежедневно к кончине моей и готовясь предстать пред нелицеприятный суд Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, всем сердцем молю Его благость, да не по мудрованиям человеческим, а по премудрому промыслу Своему Он сам устроит, яко же весть, лучшее и полезнейшее касательно сего, чрезвычайно важного, дела и сохранит мир в православной церкви Своей, после того, как даровал благодатный мир отечеству нащему чрез помазанника Своего, благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича“. (21 декабря 1856 года).

Препровождая это изложение к обер-прокурору Св. Синода, преосв. Филарет писал к нему: „изложив пред очами Божиими мысли мои, собранные долговременным служением в святой православной церкви относительно восстановляемого перевода священного писания на русское наречие, предоставляю благоразумию и усердию вашего сиятельства поступить с моим к вам отношением, при сем посылаемым. Неизвестно мне, как оно принято будет в Святейшем Синоде“. Преосв. Филарет догадывался (и конечно справедливо), что члены Святейшего Синода, принявшие без возражения „Записку“, которая прислана была к нему при письме обер-прокурора (т. е. изложенный м. митрополитом проект синодального определения), едва ли откажутся от своего мнения, единожды высказанного. Ему казалось более надежным, если мнение его, будет представлено в подлиннике или сокращенно Его Величеству. Одно державное слово его прекратило бы дело решительно“. Между тем он предлагал обер-прокурору вытребовать к себе дело о переводе пророческих книг, литографированных в с.-петербургской духовной академии, начавшееся по Св. Синоду в первых Числах января 1842 года, „чтобы увидеть, до чего может впоследствии простираться дерзость в переводе единожды позволенном“.

В то же время преосв. Григорий, назначенный после смерти преосв. Никанора митрополитом новгородским и с.-петербургским, письмом просил киевского митрополита сообщить ему свои мысли касательно перевода священного писания на русское наречие. Уведомляя об этом обер-прокурора Св. Синода, преосв. Филарет писал к нему 29 декабря: „я должен ему (м. Григорию) отвечать и отвечал бы немедленно; но постигшая меня незадолго перед праздником Рождества Христова тяжкая болезнь лишает меня возможности отвечать удовлетворительно по столь важному делу и притом для представления Святейшему Синоду. Почему не изволите ли, ваше сиятельство, найти приличным и нужным предложить Св. Синоду мое к вам отношение от 21 сего декабря. Ибо я в нем изложил все по крайнему моему разумению. О решении вашем прошу с первой почтой меня уведомить, дабы я мог отвечать его высокопреосвященству особо, ежели Господу Богу угодно будет восстановить силы мои, изнемогшие от тяжкой болезни. Я даже не мог в великий праздник Рождества Христова совершить божественную литургию, чего со мною, сколько могу помнить себя, никогда не случалось. И пишу вам сие с болезненного одра, собрав последние силы“.

Следующее письмо киевского митрополита к обер-прокурору, посланное 1 января 1857 года, написано еще с большей решительностью против перевода священных книг на русский язык. Препровождая копии с двух бумаг, оставшихся после покойного киевского митрополита Евгения, и касающихся предпринятого Российским Библейским Обществом перевода библии на русский язык, преосвященный писал по поводу Библейского Общества: „Ваше сиятельство изволите усмотреть, из какого мутного или ядоносного источника явилась на святой русской земле мысль о переводе сем, блаженным предкам нашим чуждая. Поручаю вашему благоразумию и усердию к святой православной церкви и отечеству употребить сии сведения к сохранению неприкосновенности родного нам славянского текста священного писания, который я в глубине души моей почитаю отечественной святынею нашей... До сведения Его Императорского Величества вероятно еще не дошли все подробности сего дела. На вас лежит обязанность всеподданнейше доложить помазаннику Господню о всем обстоятельно по долгу служения вашего. свидетель! Я не имею в душе ни малейшей мысли предосудительной для моих собратий и сослужителей, согласившихся на восстановление перевода священного писания ветхого и нового завета на русское наречие. Я всех сердечно почитаю ревнителями православия и пастырями, пекущимися о назидании вверенных им паств. Сверх того почти все они мои давние друзья. Но при всем моем глубоком уважении к их достоинствам и к дружбе, не могу с ними согласиться на восстановление перевода вновь, которого последствия вероятно будут еще прискорбнее для матери нашей православной церкви и отечества, и особенно в настоящее время, когда враги православия с жадностью хватают всякий случай вредить нам... Боже сохрани, ежели после библии начнут переводить со славянского на русский язык книги богослужебные: тогда весь православный народ перестанет посещать храмы Божии. Да сохранит Господь Бог церковь матерь нашу и отечество наше под покровом своей благости и милосердия“.

Отвечая на письмо киевского преосвященного, от 29 декабря, обер-прокурор писал к нему: „что касается вопроса, предложенного вашему высокопреосвященству здешним владыкою , не изволите ли признать достаточным отправить к нему такое же изложение мнения вашего, какое я имел честь получить от вас, и за которое приношу живейшую и усерднейшую мою признательность. Я полагаю представить оное на благоусмотрение Государя и просить Высочайшее повеление на внесение его для рассмотрения в Св. Синод. Между тем думаю теперь же сообщить ваше мнение преосв. митрополиту московскому и уверен, что, по прочтении оного, он во многом, если не во всем, переменит свои мысли. Как в Москве не скрывал я от него, что по столь важному делу нужно предварительно войти в сношение с вашим высокопреосвященством, так и теперь полагаю откровенно сообщить ему все изъясненные доводы, дабы он видел прямодушное в сем священном деле действование и мог благовременно изложить свои мысли для совокупного о том рассуждения в Св. Синоде . Я твердо уповаю, что в таком деле Господь нас не оставит и все устроит к лучшему“.

Между тем 30 января 1857 года обер-прокурор Св. Синода представил на Высочайшее благоусмотрение вышеизложенное письмо свое к митрополиту киевскому и полученный им ответ на это письмо, „вместе с проектом митрополита московского“, испрашивая Высочайшего повеления внести в Св. Синод означенное мнение митрополита киевского на совокупное рассмотрение, сообщив оное предварительно митрополиту московскому . В то же время, представляя в Высочайшее внимание то обстоятельство, что при новом переводе книг свящ. писания возникает вопрос, можно ли принимать в соображение и еврейский текст, который греческая церковь признает поврежденным, обер-прокурор, согласно с мнением киевского митрополита, находил необходимым, в предупреждение всяких разногласий с греческой церковью, не приступать к сему столь важному делу без сношения с нею.

Государь Император Высочайше повелел: „внести мнение преосв. киевского митрополита в Св. Синод на совокупное рассмотрение, но предварительно сообщить митрополиту московскому“.

В отзыве, представленном высокопреосвященным Филаретом митрополитом московским, от 21 июля 1857 года, по указании на повод к синодальному рассуждению о переводе св. писания и по изложении синодального определения по этому предмету, дается ответ на возражения высокопреосвященного митрополита киевского.

I. Высокопреосвященный московский не соглашается с мнением, будто русское наречие не может передать св. писания с той силою и вероятностью, как славянское, потому что: 1) русское наречие обладает обилием славянского и присовокупляет к нему свое обилие; 2) языки менее обильные, нежели русский, выдерживают удовлетворительное переложение св. писания. Славянский язык преимуществует краткостью и важностью, но для перевода всего нужнее ясность.

II. Мнение, что в славянском переводе доступно понятию все нужное для назидания, высокопреосвященный московский полагает справедливым в отношении только к главным истинам и правилам жизни. Он находит неудобным малое знание св. писания и особенно в такое время, когда, при распространяющейся образованности, неведение в предметах веры унижало бы ее пред глазами разума и порождало бы сомнения.

III. Против опасения, что русский перевод будет вытеснять славянский язык, и без того недовольно знакомый образованным, высокопреосвященный замечает, что последняя мысль есть доказательство потребности русского перевода. Опасение же устраняется тем, что славянский язык остается в богослужебном употреблении.

IV. Оставление священных книг без перевода на новый народный язык после плена вавилонского высокопреосвященный объясняет тем, что еврейский язык был еще понятным народу, и в доказательство сего ссылается на XXI, 40 и XXII, 2 Деян. Ап., где повествуется, что апостол Павел проповедовал пред жителями Иерусалима на еврейском языке, и они его слушали и следовательно понимали. „Для евреев же, присовокупляет высокопреосвященный, живших между язычниками и менее знавших природный язык, св. книги переведены на греческий, как более употребительный“.

V. Далее высокопреосвященный соглашается, что отцы греческой церкви внушали народу читать св. писание на том языке, на котором оно первоначально написано. Но он полагает причину этого в общеупотребительности и общепонятности сего языка.

VI. По поводу указания на пример греческой церкви, которая и ныне не помышляет о переводе на новое наречие, высокопреосвященный отвечает, что в церкви этой, бедствующей под тяжким игом магометанства, не все может быть образцом для других церквей.

VII. Против возражения, что русские угодники явились при руководстве слова Божия, читаемого или слушаемого на древнем языке, высокопреосвященный замечает, что это было тогда, когда язык сей был более общепонятным.

VIII. Обстоятельство, что предки наши не помышляли о переводе, высокопреосвященный объясняет тем, что предки наши не имели такой нужды в переводе, какая открылась ныне, и не имели довольно способов к усовершению существующего перевода, хотя уже и они устаревшие слова и обороты речи в священных книгах заменяли новыми.

IX. Против возражения, что болгарская церковь и другие славянские не имеют у себя перевода св. писания, высокопреосвященный говорит: „болгарская церковь не имеет образованной национальной иерархии и не имеет способов достаточно снабдить себя славянскими богослужебными книгами: и потому не удивительно, что вопрос о переводе св. писания не мог еще в ней возникнуть“.

X. В опровержение мнения, будто мысль о переводе св. писания на русское наречие принята первоначально не в Святейшем Синоде, а в канцелярии обер-прокурора, высокопреосвященный говорит, что русский перевод нового завета был одобрен первенствующими членами Святейшего Синода: Амвросием, Михаилом и Серафимом, и издаваем был по благословению Святейшего Синода.

XI. Против замечания, что митрополит Серафим восстал против перевода, увидев вредные последствия его, высокопреосвященный московский приводит выписку из письма к нему преосв. Филарета, митрополита киевского, от 17 декабря 1824 года, в котором владыка киевский приписывает действия митрополита Серафима влиянию предубеждений.

XII. Показание, будто Император Николай I во все время своего царствования не разрешал возобновлять сие дело, высокопреосвященный называет не точным. Он ссылается на мнение свое о необходимости и пользе перевода, представленное им при рассмотрении в секретном комитете проекта об улучшении духовной части в 1827 году. На этом мнении в Бозе почивший Государь 29 августа того же года соизволил написать: „справедливо“. „И в течение многих лет царствования его, продолжает высокопреосвященный, новый завет на славянском и русском наречии, пока не истощились экземпляры, продавался“.

XIII. На вопрос: если переводить св. писание на русское наречие, то почему не переводить на малороссийское, белорусское и проч.? дается ответ, что 1) русское наречие есть общее и образованное, а малороссийское и проч. суть наречия небольшего меньшинства и мало образованные; 2) малороссы и белорусы понимают по-русски; 3) это полезнее для единства церковного и гражданского.

XV. Затем высокопреосвященный устраняет предположение, будто перевод назначается для неприлежных к слову Божию (проект определения Святейшего Синода, п. 3). Высокопреосвященный в словах проекта, из которых выведена такая мысль, указывает совершенно другой смысл. По его словам, перевод облегчит разумение св. писания не для ленивых, а для тех, которые по обстоятельствам не имеют возможности посещать богослужение настолько часто, чтобы этим путем можно было им вполне узнать славянский язык.

XVI. Мысль, что приходское наше духовенство, зная хорошо св. писание, не нуждается в переводе, по отзыву высокопреосвященного, не подтверждается опытом.

XVII. В доказательство существования народного требования на русский перевод св. писания, высокопреосвященный указывает на то, что экземпляры нового завета на славянском и русском наречии покупаемы были до тех пор, пока истощились, и после ищутся и дорого покупаются. Относительно же продажи из киевской типографии многих экземпляров нового завета на славянском языке, он замечает: „когда нет русского, необходимо покупать славянский новый завет, чтобы не остаться совсем без священных книг“.

XVIII. Высокопреосвященный считает недоказанным мнение, будто усиление раскола совпадает со временем появления нового завета на русском наречии. Кроме того раскольники никогда не обвиняли православных „за домашнее чтение св. писания в разноязычных переводах“.

XIX. Совещание и соглашение с греческой церковью относительно перевода св. писания на русский язык высокопреосвященный признает неудобным. По мнению высокопреосвященного, такое сношение, во-первых, не нужно. Русская церковь может переводить библию для домашнего чтения на том же основании, как это она делает, переводя писания св. отцов. Во-вторых, оно неудобоисполнимо по предмету. Греческая церковь не имеет достаточных сведений о нуждах русской. В третьих, нельзя надеяться, чтобы константинопольский патриарх, по настоящему затруднительному положению своему, мог устроить совещание всей вселенской церкви.

XX. Опасение, что через новый перевод нарушится единение наше с прочими славянскими церквями, устраняется тем, что богослужение и в богослужении св. писание и впредь мы будем иметь на одном языке с сими церквями.

XXI. Против замечания, что в синодальном изложении не сказано, кому будет поручено это дело и пр., – нужно определить главный вопрос, а подробности исполнения без труда могут быть определены и после.

XXII. Что новый перевод будет совершеннее прежнего, для этого высокопреосвященный находит ручательство в 3-м пункте синодального решения, по которому исправленный перевод, прежде издания, должен быть рассмотрен Святейшим Синодом.

XXIII. Предложение митрополита киевского – вместо перевода св. писания на русское наречие вводить частные исправления, заменяя одни слова и выражения другими, высокопреосвященный московский находит неудобным. По его замечанию, „введение в славянский текст новых слов сделает язык библии таким пестрым, что он не будет ни славянским, ни русским и будет не привлекать, а отталкивать читателей. С удержанием же форм славянских неясность останется и после сего исправления“.

В заключение отзыва высокопреосвященный московский указывает на то, что и римская церковь, которая, по её особенному догматическому направлению, не так свободно допускает чтение св. писания на народном языке, разрешает ныне переводы оного на общевразумительные языки. „Кольми паче, говорит высокопреосвященный, православная российская церковь не должна лишать православный народ чтения слова Божия на языке современном, общевразумительном; ибо такое лишение было бы несообразно с учением святых отец, с духом восточно-кафолической церкви и с духовным благом православного народа“.

Вслед за тем, 18 августа 1857 года, преосвященный московский митрополит писал к обер-прокурору Св. Синода: „прискорбно мне, что я принужден был входить в состязание с суждениями досточтимого мужа. Но уважение к истине не должно постановлено быть ниже уважения к лицу. По справедливости можно пожалеть, что высокопреосвященный митрополит киевский, имея в виду мнение полного собрания Св. Синода, не обратился со своими сомнениями непосредственно к членам Св. Синода, через что образовались бы конфиденциальные частные сношения для приведения дела в большую ясность, и можно было бы достигнуть того, чтобы дело вошло в Св. Синод уже освобожденным от вида разногласия, что конечно было бы благовиднее. Прежде так поступаемо было. Вот пример“. Здесь преосв. м. Филарет указывает на то обстоятельство, что за несколько лет перед тем внесено было в Св. Синод предложение объявить славянский перевод библии самодостоверным подобно латинской вулгате. Посему требовано мнение трех митрополитов и вероятно рассчитываемо было на согласие митрополита киевского. „Находя, что сие предположение не в духе восточной православной церкви и что оно повело бы к запутанностям, подобно как и тридентское определение о вулгате, я – продолжает преосв. м. Филарет – решился дать мнение в смысле отклонения оного предположения. В прежние времена в подобных случаях я совещался с митрополитом Серафимом; но в сие время уже не мог по слабости его здоровья. Итак сообщил мое мнение митрополиту киевскому и нынешнему новгородскому; воспользовался их замечаниями; получил их согласие и тогда то уже представил мое мнение Св. Синоду. Последствий не было, а это значило, что никто на мое мнение не возражал и что предположение графа Пратасова оставлено без действия“. – „В возвращенном собственноручном письме высокопреосвященнейшего киевского указывается на какие-то рукописи из бумаг митрополита Евгения и дело перевода священных книг производится из какого-то мутного источника. Но вашему сиятельству, думаю, известно, что в 1824 году восстание против министра духовных дел и против Библейского Общества и перевода священных книг образовали люди, водимые личными видами, которые, чтобы увлечь за собою других благонамеренных, употребляли не только изысканные и преувеличенные подозрения, но и выдумки и клеветы... Господь да сохраняет, как сохранил, Святейший Синод право правящим слово истины евангельские“!

„Сказанное в сем письме может подать мысль, не войти ли теперь в новое сношение с высокопреосвященным киевским, прежде внесения дела в Св. Синод. Это уже поздно и может вести к новым затруднениям. В предварительных конфиденциальных, так сказать, домашних, совещаниях удобно модификовать мнения, и различные приближать к единству, через что прежние различные обращаются в ничто. Сие удобство миновано, когда мнение высказано официально и о сем даже доведено до Высочайшего сведения. Остается в точности исполнить Высочайшее повеление о внесении дела в Св. Синод. – Вот еще любопытное по сему делу соображение. В отношении от 21 декабря высокопреосвященный киевский желает поправить важное и темное в славянском тексте место книги Бытия, гл. 49, ст. 10, и предлагает вместо слов: отложенная ему, поставить слово: примиритель . А это слово взято из перевода, который сожжен на кирпичном заводе“.

Во исполнение Высочайшей воли все вышеозначенные бумаги (то есть, изложение соображений и решения Св. Синода 10 сент. 1856 года, замечания на него преосв. м. киевского и отзыв на эти замечания преосв. м. московского) 15 сентября 1857 года предложены были Св. Синоду. Св. Синод, рассмотрев мнения обоих преосвященных митрополитов и сообразив их с церковными правилами и изданными в разные времена постановлениями по сему предмету, полагал, что перевод на русский язык сначала книг нового завета, а потом постепенно и других частей священного писания, необходим и полезен, но не для употребления в церквах, для которых славянский текст должен оставаться неприкосновенным, а для одного лишь пособия к разумению свящ. писания, и что к переводу сему, по особенной важности настоящего дела, должно приступить со всевозможной осмотрительностью, через лиц испытанных в знании еврейского и греческого языков, по избранию и утверждению Св. Синода.

Вследствие сего, определением 24

1858 года, Святейший Синод представил обер-прокурору графу А. П. Толстому доложить о сем предположении Государю Императору и на исполнение оного испросить Высочайшее Его Императорского Величества разрешение, с тем, что, по воспоследовании такового, Святейший Синод не оставит постановить подробные правила, каким образом начать и совершить сие дело.

В том же 1858 году обер-прокурор Св. Синода, граф А. П. Толстой, предложил Св. Синоду, что Государь Император, по всеподданнейшему докладу его, в 5 день мая сего года Высочайше соизволил, согласно определению Святейшего Синода 20 прошлого марта, приступить к переводу на русский язык книг священного писания на изъясненных в определении основаниях.

Довольно большой промежуток времени, прошедший с июля 1857 г., когда преосвященный митрополит московский представил свои ответы и замечания на возражения преосвященного киевского митрополита, по 20 марта следующего года, когда состоялось синодальное определение, формальным образом подписанное, о переводе книг св. писания на русский язык, наполнен был изысканиями и исследованиями, направленными к тому, чтобы поколебать силу доводов, приводимых преосвященным митрополитом московским в защиту перевода и укрепить силу возражений, представленных преосвященным митрополитом киевским против перевода.

Хотя произведения этой изыскательности, принадлежа неизвестным лицам, взявшим на себя суд о церковных делах и о мнениях наиболее уважаемых первосвятителей русской церкви, не были, по-видимому, предъявлены этим иерархам для дальнейшего обсуждения; хотя так же нет следа, чтобы они официально предложены были Св. Синоду для рассмотрении, тем не менее мы считаем не излишним указать на те главные положения, которые в них были раскрываемы и защищаемы. Audiatur et altera pars.

Это были:

I. Полемический трактат, озаглавленный общими словами: о переводе св. писания .

„Излишне и дерзновенно было бы – пишет неизвестный автор этого трактата – представлять какие-либо новые соображения о деле, обсужденном двумя архипастырями, которых, как святителей Божиих, благоговейно чтит вся Россия. Но некоторые существенные положения киевского митрополита оставлены без ответа митрополитом московским, и такое молчание вызывает некоторые замечания“.

„Пристрастие к иноземному и к новизне довело русское общество до того, что отечественный язык для многих сделался как бы чужим, а церковный почти и вовсе непонятным. Вследствие этого весьма многие из русских худо понимают и церковное богослужение и священное писание, преданное нам на церковно-славянском языке. Оставлять это горестное обстоятельство без внимания невозможно. Владыка киевский предлагает такие средства, которые поразили бы зло в самом корне... Владыка указал на настоятельную надобность прилежно изучать славянский язык во всех наших не только духовных, но и светских училищах. И действительно, когда изучают иностранные языки, служащие только для здешней жизни и для тщеславия желающих блеснуть их знанием, то можно ли не учить тому языку, на котором в нашем отечестве написано учение вечного спасения? А для облегчения сего преосвященный киевский предлагает: издать славяно-русские буквари; составить и издать славяно-русские словари, по которым все русские с малолетства учились бы читать по-славянски; при новых изданиях библии вводить некоторые частные исправления особенно невразумительных мест или, по крайней мере, пояснить их примечаниями под чертою; и наконец составить для народа и издать краткое по возможности толкование всего священного писания, выбранное из отцов церкви... В основательности этих предложений можно тем менее сомневаться, что против них не было сделано возражения митрополитом московским, который таким образом молчанием своим признал их справедливость“.

1) „С переводом библии на русский язык не многие будут обращаться к славянской библии; изучение славянского языка сделается менее нужным и наконец богослужение или останется непонятным, или должно быть также переведено на русский язык: но и то другое опасно“.

2) „Чрез новый перевод библии – продолжает неизвестный автор – нарушится союз единения нашего с прочими славянскими православными церквами, который блюдется именно тем, что мы с ними имеем библию и богослужение на одном и том же языке. Справедливость этого опасения не устраняется замечанием, что мы и впредь, как ныне, будем иметь богослужение на одном и том же языке с славянскими церквами; ибо теперь нас с славянами соединяют и богослужение и библия, и конечно связь ослабеет, когда нас будет соединять одно богослужение и когда это самое богослужение будет для нас становиться все более и более непонятным. Таким образом новый перевод угрожает нам двояким разрывом и разъединением: во первых между словом Божиим, возвещаемым в церкви и словом Божиим, читаемым дома, между церковным богослужением и домашним, из которых последнему могут наконец отдать преимущество, что противно исконному учению православной церкви; и во вторых разъединением с единоплеменными и единоверными нам славянами, от которых отдалимся, отдаляясь от общего нам церковного языка“.

3) „Несомненно и то, что русское наречие не может передать свящ. писания со всей той силой и верностью, какими отличается перевод славянский. В русском языке, как всем известно, многого нет, что есть в славянском и что именно требуется для перевода свящ. писания. Если же в русском и есть некоторые выражения, недостающие славянскому, то конечно такие, которые относятся не к божественным истинам веры, а к другим областям человеческих знаний. Не должно забывать, что не только от иностранных слов, но еще более от наплыва ложных мнений и превратных учений, и также от внутренней испорченности общества, говорящего по-русски, самый язык испортился, и, в сравнении со славянским, сделался менее способным к точному выражению высоких истин. Между тем многие церковно-славянские выражения простому нашему народу понятнее, нежели заменившие их новые литературные, вошедшие между тем и в наш книжный и даже в разговорный язык образованного общества. Изданный же покойным митрополитом Никанором перевод богослужебных канонов, на которые митрополит московский ссылается, может только подтвердить мнение о недостаточности русского языка и о неудобствах русского перевода священных книг. С этим согласятся все читавшие этот перевод, согласился и сам митрополит Никанор, который не решился пустить его в продажу и ограничился рассылкой по учебным заведениям, и то в виде опыта“.

4) „Русский перевод библии был бы делом доселе беспримерным в истории вселенской православной церкви.., Иное дело перевод (библии) на общий язык каждого особого племени, как-то: на греческий, славянский, латинский, грузинский и проч., что совершенно согласно с путями промысла Божия, а иное дело перевод на частные наречия единоплеменных отраслей одного и того же народа. Трудно возразить против этих замечаний, и справедливость их митрополит московский подтвердил своим молчанием“.

5) По мнению автора, самый способ перевода предлагаемый в записке московского митрополита об этом предмете, беспримерен. „Русский перевод, сказано в записке, имеет быть на первый раз печатаем в одном из периодических изданий духовного ведомства, через что откроется удобность усматривать суждения об оном и пользоваться ими для усовершения перевода“. „Не так – замечает автор – делаемы были известные древние переводы – перевод LXX, перевод наш славянский, даже латинский. Действительно разве древние переводы содержали сначала такого рода неправильности, какие можно указать в русском переводе Нового Завета? Разве в них верность подлиннику и православному учению церкви явились уже после как плод прогресса ? И безопасно ли предприятие, в основе которого лежит прекословная мысль о прогрессе?“.

6) „Затруднительность и неудобоисполнимость нового перевода были дознаны на деле первым опытом его в России. Начатый было у нас перевод св. писания был приостановлен по причинам, хотя официально не объясненным, но без сомнения немаловажным. Если же преосвященный Филарет киевский прежде иначе судил об этом деле, то нельзя предположить, чтобы без основательного побуждения он отказался от прежнего своего мнения, и следовательно ему можно вполне доверять, как человеку, изведавшему сперва одну, потом другую сторону дела“.

7) Наконец автор с особенной настойчивостью защищает мысль о сношении по этому делу с греческой церковью и старается опровергнуть возражения против этого сношения, сделанные московским митрополитом. По мнению автора, такое сношение „и своевременно и необходимо“. „Первыми и исключительными свойствами пастырей православной церкви всегда были смирение и общий совет“. „Русская церковь имела всегда отношение к греческой, и, как получившая от неё просвещение св. крещением и христианские и прочие христианские постановления и обряды, сохраняла с ней братский союз... “. „Очень может случиться, что она наш новый перевод не признает православным и вследствие того огласит нашу церковь уклонившейся от православия. Согласие же всех патриархов на переложение библии на русский язык может иметь большой вес для тех, которые и в России недоумевают касательно этого дела. Притом таким отношением во-первых покажется смирение, которое прилично православным и в котором ошибки не бывает, и во-вторых отнимается у латинян повод рассеивать ложные слухи в Греции, что русские уклонились от православия. К устранению всяких на будущее время пререканий в таком важном деле, каков перевод свящ. писания на русское наречие, который без всякого сомнения будет в разных выражениях и местах различествовать с переводом славянским, необходимо в основание сему труду иметь точное и формальное от патриархов указание, какой именно из греческих текстов или кодексов признает вселенская церковь вернейшим и какой из еврейских кодексов наименее поврежденным“.

II. Небольшая статья без заглавия, также неизвестного автора.

Приведя выдержку из одного конверсационс-лексикона о библейских обществах, о переводе свящ. писания на русский язык и о пользе, какая может произойти от того для русских, коснеющих в невежестве, суевериях и заблуждениях, автор говорит, что перевод нужен разве для того, „чтобы дать врагам нашим повод выдумывать какую-то реформу в нашей церкви“. „Если смысл свящ. писания сделается совершенно понятным, то лишне толкование наших святых отцов, излишни учители церкви“. „Так как в настоящее время русская церковь занимает место древней греческой церкви византийской, имеет славянский текст, как та греческий, и подобно той, сообщая народам , в то же время сообщала им св. писание на их языке, но сама никогда не переменяла своего свящ. текста, зная сколько нелепостей может произойти в том случае, когда народу дадут свящ. писание на его разговорном языке (но ведь и древне-греческий и церковно-славянский языки сначала были „разговорными“, т. е. народными языками, и нелепостей не выходило от того, что на эти языки переведено было св. писание?): то славянский текст должен оставаться неприкосновенным. Если скажут, что славянский текст не понятен, то мы отвечаем во 1-х, что это никаким образом не оправдывается и есть только извинение, совершенно не простительное; во 2-х, что и греческого текста не понимает так хорошо простой греческий народ, и не только теперь, но так было еще в первом веке христианства. И это было и есть спасительно“. Приведя далее слова Оригена о пользе чтения св. писания (из 10 беседы на Иисуса Навина, т. II. стр. 442), автор говорит, что Ориген „хотел оставить неприкосновенным самый текст до йоты, уважая его как богодухновенный, каков теперь и текст славянский“. „Не лучше ли, говорит автор в заключение своих слов, если-бы народ читал св. писание на языке, на который переводили его сами богодухновенные и богоизбранные его апостолы и учители, Кирилл и Мефодий святейшие, слушал бы их самих как бы говорящими, воспоминая и ублажая их, а не читал перевода того или другого простого человека? Дай Бог, чтобы я умер с этими словами на устах: „помяни мя Господи, егда приидеши во царствии си“, а не с этими: „вспомни меня Господи тогда, когда придешь в царство твое“. (Как будто согрешит и покажет мало веры тот, кто в предсмертный час принесет эту молитву к Богу по русскому переводу, а не по славянскому тексту!).

1) „Совет св. отцов о чтении свящ. писания удобно может быть исполнен при настоящем (т. е. славянском) переводе библии. Пророческие места, касающиеся Спасителя, а равно изречения, назидающие христианскую деятельность, и сами собою ясны и еще более уяснены церковными песнями, канонами и проповедью. Важные пророчества приведены в Евангелии и следственно уже переведены на русский язык; и с сим вместе и многие изречения ветхого завета, заключающие в себе правила нравственности, приведены писателями Завета Нового“. „Чтение св. писания для спасения не столько требует разумения буквы, сколько приятия духа жизни. Оно совершается не с ученою пытливостью, но в простоте молитвенного благоговения. Из примера упражняющихся в таком чтении видно, что иногда при одном слове подается мысль самая благодетельная и назидательная для сердца. Саровский Серафим не оставил бы спасительного урока, извлеченного из слов: Бог, в мире место Его , ежели бы читал Псалтирь на русском языке, а не на славянском“.

2) „Переводы, изданные в иных землях, конечно при всей осторожности проникнут в Россию; но ежели мы не будем иметь своего перевода благословенного и принятого церковью, тогда каждому будет ясно, что русский перевод составлен не по благословению церкви и ему верить нельзя. По крайней мере пастыри церкви, встретив такой перевод у мирян, могут отобрать его, как незаконный. Напротив, ежели мы издадим свой перевод, мудрено-ли, что разномыслящие составят перевод, искажая в нем слово Божие по своему произволу, напечатают вне России и, приложив к нему заглавный лист от перевода церковного, распространят его по рукам на разорение веры и погибель простодушных“?

3) „Изменение языка представляется и не нужным и опасным. Язык славянский не так непонятен для русских, как латинский для католиков, эллинский для новейших греков. – Ежели переводить для того, чтобы писание Ветхого Завета сделать понятнее для народа, то новый перевод должно ввести в церковь.. А ежели в церковь для сей цели введено будет чтение писания на русском языке, то должно будет переложить на русский язык и всю церковную службу, ибо многие ирмосы и каноны на славянском весьма непонятны“. (Многие из них уже и переведены на русский язык для домашнего чтения и ничего худого от этого не произошло. Апостол Павел говорит: я теперь приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, когда не поясню вам. Так если и вы языком произносите не вразумительные слова: то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер. В церкви хочу лучше пять слов сказать понятных, чтоб и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке . ). „А ежели русский перевод предоставить для домашнего только употребления, а в церкви оставить уже употребляемый славянский, тогда явная дисгармония церковного с догматическим чтением многих приведет в неразрешимое недоумение“.

4) „У папистов есть законодательное слово папы: оно решит все недоумения, которые могут возникнуть в определении смысла какого-нибудь изречения св. писания. Лютеране в этом случае руководятся собственным суждением. А православная церковь имеет для сего одну опору, опору самую основательную и незыблемую, голос св. отцов церкви“. Но, допустив перевод с нынешнего еврейского, мы много и во многих местах ослабим силы св. отцов и лишим влияния, которое они доселе имели в духовном воспитании чад церкви“. (Многие отцы и учители церкви приводили и изъяснили многие места свящ. писания ветхого завета по еврейскому тексту). „Допустив новейший перевод с еврейского, нужно будет оставить целые рассуждения св. отцов, как неосновательные, и отнять силу у многих весьма назидательных мыслей, потому что они опираются на перевод LXX-ти“. (Но точно то же должно бы быть сказано о разных чтениях греческого текста и рассуждениях св. отцов, опирающихся на различные чтения. Кто захочет искать повода к соблазну или к укорам того или другого чтения, того или другого толкования или толкователя, тот найдет его и в греческом тексте, помимо еврейского. А отцы церкви научают пользоваться разумно и тем и другим). „Так называемые образованные настоящего века очень приметно уклоняются к лютеранству. Устная исповедь, пост и ненарушимость брачных союзов составляют для них тяжелое бремя. Доселе непоколебимость и неизменяемость церкви полагала оплот дерзким порывам людей, увлекаемых духом Запада. А приняв новый перевод, несообразный во многом с церковным чтением и пением, и пустив его в народное употребление, какое она будет иметь влияние на разномыслящих и какую положит преграду умствованиям, несогласным с её духом, когда сама допустила внутри себя противоречие. Посредством чего она будет управлять мышлением членов своих вне храма, когда домашнее их чтение часто не будет подтверждать того, что они слышали в храме“? (Отчего же? Церковное чтение в доселе изданных частях перевода везде указывается как чтение, по переводу LXX или как чтение принятое церковью). „Не потеряет ли тогда церковь законную власть свою? А ежели церковь потеряет силу, то устоит ли православие? Почти все пути нашей жизни заражены западной стихией. Доселе только одна церковь не была под совершенным её влиянием; но тогда единство нашего перевода с западными, какое мы примечаем в Псалтири, и в церковном отношении сделает гораздо свободнее на нас влияние духа западного. Какую же принесет нам выгоду это свободное влияние западного духа, на этот вопрос ясно и решительно отвечает современные события западных обществ“. (События эти, по мнению автора, возникли из того, что западные народы читают Псалтирь в переводе с еврейского, а не с греческого текста).

5) „Язык отдельный от общежития приличен церкви. По общему мнению благочестивых людей славянское слово Псалтири как-то сильнее действует на душу и более возбуждает благоговения, нежели Псалтирь русская. Это очень естественно, потому что славянский язык в настоящем времени не осквернен ни выражением постыдных страстей, ни пустословием, ни объяснением суетных действий. Все это осталось в удел языку общежительному. Простолюдины на славянском языке слышат только святое и назидательное. Умеренная темнота сего слова не омрачает истину, а служит ей как бы стихией. Отнимите это покрывало, тогда всякий будет толковать об истинах писания по своим понятиям“.

6) „Наконец церковь российская находится в союзе с греческой. Одно из главных средств, которым укрепляется сие единство, есть употребление библии по переводу LXX толковников. Греческие патриархи в древние времена зазирали нас, что наш перевод св. книг неисправен, то есть несообразен с подлинником LXX. Что же будет тогда, когда в новом переводе окажется еще более несообразности с LXX? Не отдалит ли нас это более от греческой церкви, не поставит ли в теснейшие связи с Западом и не подвергнет ли греческую церковь еще более нас опасности сильного изменения? И наконец, какое это будет иметь влияние на православные племена, которые и доселе не без особенного усилия держатся в правилах православия? Я дал вопрос, а разрешать его предоставляю мудрым и более опытным“.

IV. В четвертой статье, по содержанию очень сходной с предыдущей, „неосновательность предположения перевода священных книг ветхого завета с еврейского на русский язык доказывается следующими соображениями“:

1) „Перевод с нынешнего еврейского на русский народный язык поколеблет православие в России. У папистов есть законодательное слово папы; оно решит все недоумения, которые могут встретиться в определении смысла какого-нибудь изречения св. писания. Лютеране в этом случае руководствуются собственным суждением. А православная церковь имеет для сего одну опору – основательную и незыблемую – голос св. отцов церкви. Самая аналогия веры, которой по общему голосу должно руководиться в изъяснении св. писания, определяется преданиями св. апостол, сохраненными для нас в писаниях апостольских учеников и других св. отцов. Отсюда для нас весьма важно сохранить мнения св. отцов в неприкосновенной целости и силе. Но, допустив перевод с нынешнего еврейского текста, мы много и во многих местах ослабим силу отеческих мнений и лишим влияния, которое они доселе имели в духовном воспитании чад церкви“... „Св. отцы и учители церкви Василий Великий , Григорий и Иоанн Златоуст, наконец Иероним и другие, хотя и приводят в некоторых местах изречения по еврейскому тексту, но постоянно и главным образом держатся перевода LXX. Следственно, оставив перевод LXX и предпочетши ему новый перевод с нынешнего еврейского, мы как бы откроем слабую сторону богомудрых учителей церкви и дадим вольномыслящим или преданным лютеранству повод укорять их в недостатке ведения и образования“... „Я совершенно уверен, что православные учители церкви имели твердое основание, по которому предпочли перевод LXX еврейскому тексту. Сказать, что святые ученые мужи оставили еврейский текст без испытания по незнанию еврейского языка несообразно ни с любознательностью их, с которой они предавались изучению даже языческих наук, ни с любовью к откровенной истине, ни даже с опытом, ибо они иногда ссылаются на еврейский текст“.

2) „Допустив новейший перевод с еврейского, должно будет оставить целые рассуждения св. отцов, как совершенно неосновательные, и отнять силу у многих весьма назидательных мыслей, потому что они опираются на перевод LXX“. Для доказательства приводятся следующие примеры: „Кирилл Иерусалимский, в Беседе на Рождество Господа нашего Иисуса Христа, весьма удачно и основательно сводит пророчества с их событиями. Здесь объясняет он, почему у псалмопевца Евфрафе соответствуют поля дубравныя , псал. CXXXI, 6, и с сим опять соглашает понятие горы Аввакумовы, III, 3, приосененной чащью ; а равно показывает событие, предсказанное тем же пророком: посреди двою животных познан будеши (Кирилл иерус. 12-е огласит. слово). Но ни в псалтири по переводу с нынешнего еврейского нет поля дубравы , ни в нынешнем еврейском тексте Аввакума не найдете ни горы, приосененной чащью, ни упоминания о животных. Подобно сему Василий Великий слова Исаии III, 10: свяжем праведного яко не потребен нам есть прилагает к Господу Иисусу Христу; а в еврейском тексте сих слов нет. Это одно ручается за злонамеренное искажение древнего еврейского подлинника: приведенные слова явно обличали злодейство иудейских первосвященников. Подобно, Исаии XII, 14: и полетят в кораблях иноплеменников море купно пленят , св. Василий Великий с необыкновенной остротой прилагает к апостолам. Но еврейский текст не допускает сего приложения... То же должно сказать и о писаниях Афанасия Великого : он везде держался текста седмидесяти; а по нынешнему еврейскому тексту его изъяснения будут или неосновательны или не нужны“.

3) „Сколько могут потерпеть писания св. отцов от нового перевода с еврейского, столько, или даже и еще более, и св. церковь в своем богослужении. Все церковные ирмосы составлены по тексту седмидесяти толковников. Напр. припомните ирмос 4-й канона на Рождество Христово. В нем сказано: из горы и хвальный приосененныя чащи пришел ecu воплощся ; или 7-го гласа 4-ю песнь – она так поется: божественным предъявлением Аввакум очистився духом между двою животну пришествие Твое проповеда . При новом переводе с еврейского сии ирмосы потеряют не только силу, но и смысл, потому что слов пророка, которые служат их основанием, нет в нынешнем еврейском и не будет в переводе. То же должно сказать и о некоторых стихах так именуемых стихир церковных. Напр. первая стихира седьмой недели по Пасхе читается: из чрева родися прежде денницы . Сими словами св. церковь опровергает хулу Ария, указывая предвечное рождение Бога-Сына от Бога-Отца. Но при новом переводе сия стихира потеряет совершенно свою силу и будет без цели, потому что главного выражения, которое направлено против арианского нечестия в Псалтири, нет ни в еврейском нынешнем тексте, ни в русском переводе Псалтири. Отделения св. пророков, известные в церкви под именем паремий, также при новом переводе не будут уже иметь того близкого применения к событиям, к которым относит их св. церковь по переводу LXX толковников. Напр. в паремии на Рождество Христово, извлеченной из XXIV главы книги Числ, по русскому переводу нет главного выражения, которое указывает на праздник Рождества Христова: изыдет человек от семени Его и обладает языки многими “.

„Посмотрим ваш из сего произойдут последствии. Так называемые образованные нынешнего века люди приметно по той мере склоняются к лютеранству, в какой плотские страсти и кичение ума возрастают и увеличиваются от ложно направленного или недоконченного образования. Устная исповедь, пост, ненарушимость брачных союзов и вообще покорность церкви составляют для них тяжелое иго. Непросвещенные и простые близки к расколам. Изменение старины и ложно понимаемое было для них преткновением: можно ли надеяться, чтоб изменение церковных песней и слов писаний, которые они с малолетства привыкли слышать в церкви при богослужении, они приняли равнодушно. Доселе неколебимость и неизменяемость православной церкви не только полагала оплот дерзким порывам людей, увлекаемых духом западного учения, но с сим вместе она и хранила единство верующих в простоте, и с полным дерзновением, не боясь упрека, звала к единению тех, которые уклонились в расколы“.

„Допустив новый перевод несообразный во многом с церковным пением и чтением, и пустив его в народное употребление, какое церковь будет иметь влияние на разномыслящих? Какую положит преграду умствованиям, несогласным с её духом, когда сама допустила в себе самой противоречие? Каким способом будет она управлять мышлением членов своих вне храма, когда домашнее их чтение часто не будет подтверждать того, что они слышали в церкви при богослужении? Самое богослужение после сего не потеряет ли права на благоговейное внимание? В каком положении будет находиться служитель алтаря и слова, когда ему нужно будет или защищать истину того, что ниспровергла в новом переводе сама церковь, или сознаваться, что в церковных песнях и чтении есть неосновательное, и что в них истина смешана с заблуждением, или простее, что церковь приняла и освятила некоторые вымыслы людей, как например, явление Христа Спасителя посреди животных“.

„Почти все пути нашей жизни заражены западною стихиею: доселе только одна церковь не была под совершенным её влиянием. Но единство нового перевода с переводами западными, которое мы принимаем в Псалтири, и в церковном отношении влияние на нас духа западного сделает гораздо свободнее и сильнее. А какую принесет нам выгоду сие свободное на нас влияние западного духа, на этот вопрос ясно и решительно отвечают события христианских обществ на Западе. Скажут, что перевод не будет введен в общее народное употребление, а будет напечатан по частям в периодических изданиях академий, для назидания пастырям. Какую же он тогда принесет пользу? Посмотрите, не более ли он наделает пастырю затруднений? Простолюдин, который в духовном своем воспитании ограничивается одной церковью, не придет спросить пастыря, как это читается в новом переводе, ему нужно узнать смысл чтения, которое он слышал в церкви. Например, простолюдин даст вопрос священнику: что значат слова псалма: единою глагола Бог, двоя сия слышах : ежели священник ответит ему, что это неправильно переведено, что должно читать с еврейского и не раз я слышал , – простой человек почтет священника не церковным, и потеряет к нему доверенность. Для просто верующего о том, что читают в церкви из св. писания, нельзя сказать: не так, или неправильно; это оскорбит его. В этом случае священнику гораздо благонадежнее разрешить вопрос словами св. Афанасия, который очень богомудро объясняет слово: двоя. Пс, LXI. 12“. „Или спросят, что такое: яко стрелы в руце сильного, тако сынове отрясенных : блажен, иже исполнит желание свое от тех . Можно ли сказать просто верующему: это не так, должно читать: что стрелы в руке сильного, то сыны юные: блажен человек, который наполнил ими колчан свой (так это с еврейского в русском переводе). Сей ответ не только не будет назидателен для простого, но и соблазнителен. Пастырь с большей пользой и в сем случае может предложить вопрошающему изъяснение св. Афанасия, которое не только приноровлено к церковному тексту, т.-е. славянскому, но и имеет духовную, глубокую назидательность. Без всякого сомнения священник особенно сельский, гораздо более приобретет плода в своих прихожанах, ежели изучит, по подобным приведенным выше местам, изъяснения св. отцов, нежели тогда, когда при всяком вопросе будет выставлять, так сказать, неисправность церкви, говоря, что это неправильно переведено. Простые люди и не поймут его и оскорбятся. Как, что в еврейском тексте, о том они не имеют и понятия; а церковь уважают и имеют особенную веру к св. отцам; и священник, отвечая им словами св. отец, приобретет их доверенность“.

„Таким образом русский перевод не принесет пользы ни пастырям ни пасомым; пастырям потому, что пасомые будут всегда держаться перевода славянского и будут иметь нужду только в изъяснениях изречений уже известных им по славянскому чтению; пасомым потому, что, по предположению самих защитников необходимости нового перевода, он останется в удел и научение одних пастырей. Буде же допустить мысль, что сей новый перевод с течением времени распространится и среди народа, тогда откроется другое затруднение. Разница между церковным чтением и сим народным переводом поставит в необходимость, чтоб уничтожить противоречие домашнего чтения с церковным, ввести новый перевод и в церковь; а ежели в церкви для сей цели будет введено чтение писания на русском языке, тогда должно будет переложить на русский язык и всю церковную службу: ибо многие ирмосы и каноны, как напр. трипеснцы страстной седмицы, на славянском языке совершенно непонятны народу. Это произведет реформу в церкви, а сообразна ли такая реформа с духом православной церкви и какие она произведет следствия, это понятно само самою“.

„Язык, отделенный от общежития, приличен церкви и по общему мнению благочестивых людей славянское слово (Псалтири и Евангелия) при благочестивых упражнениях как-то сильнее действует на душу и более возбуждает благоговения, нежели язык русский. Сие очень естественно. Потому что славянский язык в настоящее время не осквернен ни выражением постыдных страстей, ни пустословием, ни объяснением суетных действий. Все это осталось в удел языку общежительному. Простолюдины на славянском языке слышат только святое и назидательное. Умеренная темнота сего слова не омрачает истину, а служит ей покрывалом и защищает от стихийного ума. Отымите это покрывало, тогда всякий будет толковать об истинах и изречениях писания по своим понятиям и в свою пользу. А теперь темнота заставляет его или просто покоряться церкви или просить у церкви наставления; а церковь в своих объяснениях всегда руководится духом св. отец. Доколе не было Евангелие переведено на русский язык, дотоле никто не останавливался на словах: что есть мне и тебе жено ; а слова что мне до тебя во многих возбудили испытательные вопросы, недоумения и сомнения. Равно кажется дотоле не видно было такого сильного порыва к свободе, или лучше своеволию, доколе в послании к Коринфянам, , вместо славянских слов: более поработи себе , не написано было: тем более воспользуйся . Кратко, очень не мудрено, что новый перевод, пущенный в употребление хотя только одних образованных людей, породит столько же различных мнений в России, сколько явилось их на Западе в XVI и XVII столетиях, когда сделался известен перевод Лютера. Не мудрено заметить, что и ныне почти каждый из тех, которые читают переводы св. писания на иностранных языках, мыслит по своему о путях спасения, только не открывает свои мысли, потому что церковь остается неизменна, и не допускает никакой новизны“.

„Сему предположению ни мало не препятствует то, что новый перевод предоставляется только для назидания пастырей, и будет печататься в периодических изданиях по частям. Мудрено ли из частей составить целое? – или даже напечатают его по частям в иных краях и передадут в Россию? Ежели у нас не будет своего перевода, тогда каждому будет ясно, что отрывок (перевода) св. писания, т.-е. известной книги, или несколько глав, составлен не по благословению церкви, и что сему переводу иметь доверенность нельзя. По крайней мере пастыри церкви, встретив такой перевод у мирян, могут отобрать его как незаконный. Мудрено ли даже, что злонамеренные издатели в сих отрывках вместят зловредные понятия для веры и власти. И этой опасности мы совершенно избавимся, ежели останемся при одном славянском переводе“.

„Наконец, церковь российская находится в родственном союзе с греческой. Греко-российская церковь означает одну православную церковь. Главные средства, коими держится сие единство, есть употребление перевода семидесяти толковников, и вера в св. восточных отцов как сохранивших нам предания апостольские. Патриархи греческие в древние времена зазирали нас, как выразился Никон (Истор. Русск. Церкви стр. 177), что наш перевод св. книг не исправлен, т.-е. несообразен с подлинником семидесяти. Что же будет, когда в новом переводе окажется еще более несообразности с текстом 70-ти? – когда голос св. отцов потеряет для нас силу, потому что их изречения окажутся несообразными с нашим новейшим переводом? Не разорвется ли совершенно наш союз с греческой церковью, и не поставит ли нас в теснейшей связи с Западом“?

„Не подвергнется ли греческая церковь еще большей опасности нежели мы? – и какое это будет иметь влияние на православные племена, которые и ныне не без особенного усилия держатся в правилах православия? Я хочу сказать, что из сего могут произойти зловредные следствия двоякого рода. Патриархи греческие, побужденные противниками православия, могут объявить нашу церковь раскольнической. Это много даст свободы католицизму и лютеранизму: сама греческая церковь и православные племена после такого разъединения с церковью российскою подвергнутся еще большей опасности. Приметно, что и теперь Запад употребляет все усилия, и кажется не без успеха, чтоб отвлечь Восток от православия. Но теперь много сему препятствует духовный союз с церковью российской: а когда Восток отделится от церкви русской, православные племена увидят, что и русская церковь сблизилась, посредством нового перевода, с Западом: тогда конечно западный дух возьмет преобладание над Востоком и русская церковь со своим останется одна, отовсюду окруженная духом папизма и лютеранизма. Молитвы святых отцов сильны пред Господом; Господь милосерд; православие не падет совершенно! Русская церковь не подчинится западному духу: – дух Марка восстанет во многих подвижниках православия, но для нашей церкви откроется борьба, которая нанесет ей сильные раны“.

В то же время бывший в С.-Петербурге греческий архимандрит Григорий Веглерис, по поручению графа А. П. Толстого, перевел с греческого на русский язык „отрывки из греческого сочинения ’Аντί ῤῤησις (опровержение), изданного в Константинополе в 1841 году, о переводе священного писания на вульгарный язык“.

Поводом к этому сочинению были следующие обстоятельства. В 1710 г. сделан был перевод священного писания на народный греческий язык и издан Анастасием Манусейским (Манусием). В 1818 г. этот перевод вновь напечатан был в Лондоне Библейским Обществом. Вслед за тем синаитский архимандрит, бывший после тарновским митрополитом, Иларион, по приглашению Лондонского Библейского Общества, предпринял новый перевод священного писания на народный язык, который (перевод) и издан был вместе с оригиналом, в Лондоне, в 1828 году, с надписью: „с дозволения Восточной Церкви“. Участниками в этом деле представляются русский князь А. Н. Голицын и известный агент Лондонского Библейского Общества Пинкертон. Из переведенных архимандритом Григорием отрывков из вышеназванного опровержения на этот перевод видно, что он имел в Константинополе такую же судьбу, как и перевод библии на русский язык, изданный Российским Библейским Обществом, т. е. возбудил подозрения против себя и не был допущен к употреблению в народе. В заключение этого исторического обзора в опровержении сказано: „и так перевод священного писания на каком бы то ни было вульгарном языке гораздо более вреден для православного народа Божия, чем полезен, как некоторые легко подумавши могут утверждать. Такого рода переводы есть чистая выдумка одних только врагов православия, лютеро-кальвинистов, которые таким образом хотели устранить священное предание и творения святых отцов от православной церкви, которая всегда удерживает понятие о догматах веры во Христа и духе Его учения сообразно с толкованиями наших св. отцов и учителей, и не предается никогда вольнодумству или самонадеянному рационализму, который так сильно стараются представители и покровители его внести в чрез незаметное средство, т. е. через перевод священного писания на простонародном языке, чтобы каждый, думая, что сам в состоянии понимать все таинства и высокие истины, находящиеся в священном писании, пренебрегал церковное вековое учение и толкование великих отцов и богодухновенных учителей и проповедников слова Божия. А таким образом, подобно лютеро-кальвинистам, и у нас каждый стал бы, по силе своего разума, составлять свои понятия о религии и вере во Христа Бога нашего, одним словом было бы у нас (чего Господь не допустит) сколько голов и умов, столько и религий, как ныне к сожалению видим почти между отпавшими от пути истины нашими братиями лютеро-кальвинистами, которые, по этой самой причине, начиная от индифферентизма, нередко даже переходят в чистый атеизм. От такого просвещения да избавит Господь всех нас“.

Все вышеприведенные возражения против перевода Библии на русский язык сводятся в следующим положениям:

1) для простой веры довольно одного славянского текста с некоторой его темнотой и священной важностью славянской речи;

2) для благочестивого чувства соблазнительно одни и те же места из свящ. писания слышать в церкви на славянском языке и дома читать по-русски;

3) если же русский перевод библии ввести в церковное употребление, то понадобится перевести на русский язык и все богослужение;

4) так как употребление славянского перевода служит связью для русской церкви с православными славянскими церквами, то введение русского перевода вместо славянского может порвать эту связь и отдалить от нас славянские племена.

5) В частности перевод свящ. книг ветхого завета с еврейского языка на русский ослабит силу православного христианского предания, опирающегося во многом на текст LXX-ти, а не на еврейский; умалит авторитет отцов, изъяснявших св. писание преимущественно по тексту LXX-ти; произведет нестроение в самой церкви, в которой церковные песни будут указывать на пророчества и прообразы, между тем как библия, переведенная с еврейского, не будет давать основания для некоторых пророчеств и прообразований;

6) так как греко-российская церковь составляет одну православную церковь, то и в той и другой, т. е. греческой и русской церкви, должна быть употребляема библия по одному и тому же переводу, т. е. LXX-ти;

7) перевод свящ. книг ветхого завета с еврейского текста есть нововведение, начавшееся со времени Лютера и усвоенное исключительно на западе лютеро-кальвинскими обществами: подражание этому примеру опасно для православия восточной церкви;

8) перевод библии на русский язык есть вещь беспримерная в истории православной церкви, так как это был бы перевод не на язык целого племени (славянского), а на частное наречие;

9) опыт перевода библии на русский язык, предпринятого Российским Библейским Обществом, показал, к каким злоупотреблениям может привести это дело и как не безопасно возобновлять его после такого урока, полученного за полвека назад;

10) греческая церковь не допускает перевода библии на народный язык;

11) наконец подвергаются нареканиям как самый способ перевода, допускающий улучшения и исправления и следовательно предполагающий неисправности и даже неправильности, так и сделанный уже перевод некоторых мест из нового завета.

Духовное правительство, предприняв перевод библии с оригинальных языков её на русский, этим самим не признало важности и значительности тех возражений, какие поставлены были противниками этого перевода. Но, кроме того, оно не оставило этих возражений и без ответа, так как все, что есть в них существенного, высказано было киевским митрополитом Филаретом и опровергнуто московским митрополитом Филаретом. Повторять еще раз объяснения м. м. Филарета мы считаем излишним после того, как они напечатаны в предыдущей статье, и жалеем только об одном, что мы привели их в извлечении, в сокращенном, а не подлинном виде, потому что ни оригинальной записки преосв. Филарета, ни копии с ней у нас не было под руками.

По воспоследовании Высочайшего соизволения на перевод книг священного писания на русский язык, Св. Синод, определением 19 мая 2

1858 года, постановил приступить к сему, как предположено было, с книг нового завета, начиная с Евангелий от Матфея и Марка, следующим образом: предписать всем четырем академиям: 1) чтоб они, избрав из служащих при них надежных для сего дела лиц, немедленно поручили им переводить – с.-петербургская и казанская – св. Евангелие от Матфея, а московская и киевская – от Марка; потом, пересмотрев сей перевод с полным вниманием, в комитете из нескольких опытных в сем деле лиц, представляли в Святейший Синод для дальнейшего рассмотрения; 2) чтобы подлинный текст для перевода употребляли той редакции, какой употребляется у нас новый завет для духовных училищ, потому что этой редакции держится церковь восточная; 3) впрочем, ежели бы оказалась уважительная нужда обратить внимание на подлинный текст других редакций (напр. при усмотрении несогласия подлинного текста означенной редакции с нашим славянским переводом), то чтоб допускалось и сие, но в сем случае поставляется в обязанность указать на той же странице внизу под чертою, с какой именно редакции сделан перевод, отступающий от принятой редакции; 4) чтоб всегда неизменно составляли перевод, совершенно точно выражающий подлинник, впрочем, соответственно свойству языка русского и удобовразумительно для читающего; 5) чтоб размещение слов соответствовало свойству языка русского и благоприятствовало ясности речи; 6) чтоб слова и выражения при переводе употреблялись всегда общепонятные, но употребляющиеся в высшем обществе, а отнюдь не простонародные; 7) чтобы пересмотренный перевод представляли в Св. Синод за общим подписанием находившихся при пересмотре перевода, но не тогда, как окончится перевод всего евангелиста, а по частям, напр. глав по пяти или десяти; причем показывалось бы и то, кто именно занимался переводом. Преосвященным митрополитам: киевскому, с.-петербургскому и московскому и казанскому архиепископу поручено наблюдение за точным исполнением академиями возложенного на них поручения.

Правление с.-петербургской духовной академии, представив в ноябре 1858 года перевод первых десяти глав Евангелия от Матфея, донесло, что в основание перевода принят греческий текст учебников, изданных в 1820 и 1849 гг.; в случае же их разноречия в некоторых местах со славянским переводом принят был в руководство текст греческих церковных Евангелий. Из разных изданий греческих Евангелий пособиями при переводе служили преимущественно издания Христ. Фрид. Маттея и Мар. Авг. Шольца, представляющие множество вариантов или различных чтений греческого текста. Из иностранных переводов, кроме славянского, был в виду латинский перевод блаж. Иеронима, а из толковников свящ. писания преимущественно св. Иоанн Златоуст и блаж. Феофилакт Болгарский . Дальнейшие занятия в Комитете с.-петербургской духовной академии шли таким же порядком.

Но так как одновременный перевод двумя академиями одного Евангелия замедлял ход дела, то Святейший Синод признал удобнейшим, и определением 12 марта 1859 г. постановил: каждой из академий поручить перевод одного из Евангелистов, а именно: перевод Евангелия от Матфея предписать окончить с.-петербургской академии, от Марка – московской, от Луки – казанской, от Иоанна – киевской академии. За сим дальнейший перевод книг нового завета распределить так: с.-петербургской академии – книгу Деяний св. апостолов и Послания апостола Павла оба к Салунянам, оба к Тимофею, к Титу и Филимону; киевской – все соборные Послания и Послания апостола Павла к Ефесянам, Филиппийцам и Колоссянам; московской – Послания апостола Павла к Римлянам, к Галатам и к Евреям; казанской – первое и второе Послания апостола Павла в Коринфянам и Апокалипсис.

По получении первых частей перевода Евангелий, представленных академиями, Святейший Синод приступил к пересмотру этого перевода. Для этого, из трех присутственных дней в Святейшем Синоде, один отделен собственно и исключительно для перевода библии. Этот порядок сохраняется и до настоящего времени . Члены Святейшего Синода и присутствующие в Св. Синоде разделяют между собой по частям книгу, следующую к пересмотру и вносят свои части в собрание со своими замечаниямй на общее рассуждение. Один из членов Святейшего Синода, протопресвитер В. Б. Бажанов, делает общий свод и держит редакцию этих замечаний, наблюдая потом, за печатанием русского перевода священных книг.

При жизни московского митрополита Филарета, перевод, по пересмотре его находящимися в С.-Петербурге членами Святейшего Синода, препровождаем был в Москву к сему архипастырю, который делал свои замечания, бывшие еще раз предметом общего обсуждения в Св. Синоде .

В 1860 г. вышел в свет русский перевод Четвероевангелия .

В 1862 г. Деяния и Послания св. апостолов с Апокалипсисом на русском наречии, в 8 долю, в два столбца, 276 стр.

В 1863 г., по мысли и указаниям Её Величества Государыни Императрицы, синодальной типографией напечатано издание нового завета на русском наречии в 32 долю, ценою в листах св. Евангелие 5 к., Апостол 7 к., полный новый завет 12 к., в печатной обертке – Евангелие 7 к., Апостол 9 к., полный новый завет 16 к. (Прав. Обозр . 1863 г. ч. XII, стр. 211, Заметка о нем – Ibid, 1863, XIII, стр. 91).

Быстрое распространение изданий русского перевода нового завета показало, что этот перевод, изданный „по благословению Святейшего Синода“, удовлетворяет существеннейшей потребности русского народа – читать слово Божие на понятном языке.

Содержание статьи

БИБЛИЯ (от греч. biblia, букв. – книги), собрание древних текстов, канонизированное в иудаизме и христианстве в качестве Священного Писания. Первая часть признается как иудаизмом, так и христианством и называется Ветхий Завет, другая часть получила название Новый Завет, она прибавлена христианами и признается только ими. Эти термины порождены христианской традицией, согласно которой завет (договор, союз), заключенный Богом с еврейским народом через Моисея, сменен благодаря явлению Иисуса Христа Новым заветом, заключенным уже со всеми народами.

Книги Ветхого Завета написаны на древнееврейском языке (библейском иврите); некоторые книги содержат фрагменты на арамейском языке – обиходном языке евреев после 4 в. до н.э. Иудейская и христианская традиции связывают написание ветхозаветных книг с именами еврейских пророков и царей, в числе которых – Моисей, Самуил, Давид, Соломон. К настоящему времени, однако, известно, что многие книги в нынешнем своем виде возникли довольно поздно и являются переработкой документов и преданий более ранних эпох. В частности, некоторые фрагменты книги Бытия относятся к 10 в. до н.э., но свою современную форму книга приобрела, вероятно, не раньше 5 в. до н.э.

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ

КАНОН ВЕТХОГО ЗАВЕТА

Собрание книг Священного Писания составляет библейский канон. Состав и последовательность книг в иудейском и христианском библейских канонах различны. Эти различия восходят к двум библейским канонам дораввинистической иудейской традиции: палестинскому, представленному масоретской еврейской Библией, и александрийскому, представленному греческой Септуагинтой, причем последний в полной мере известен лишь по христианским источникам. Масоретский текст принят в современном иудаизме, в то время как Септуагинта стала авторитетным источником библейского текста для многих христианских церквей. При этом среди христианских конфессий нет единого мнения о библейском каноне, поэтому правомерно говорить о православной, католической, протестантской и др. Библиях. Имеются общие для всех библейских традиций элементы: книги, включенные в палестинский канон, входят в состав всех Библий, Пятикнижие при этом всегда стоит на первом месте и характеризуется тождественным порядком книг. Различия относятся к остальной части Ветхого Завета: они могут быть связаны с количеством книг, порядком их следования, объемом тех или иных книг, их названием; возможны расхождения в делении на книги и главы, а также многочисленные текстологические разночтения; неодинаковым может быть статус библейских книг.

В протестантской Библии количество ветхозаветных книг такое же, как и в еврейской Библии. Кроме того, в состав православной и католической Библии включены книги и фрагменты, или изначально написанные на греческом языке, или же дошедшие до нас лишь в составе Септуагинты (хотя в новейшее время были найдены еврейские и арамейские оригиналы некоторых из них): книги Товита, Иудифи, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, 2-й и 3-й Ездры, Послание Иеремии, Варуха и 3 Маккавейские; Молитва Манассии в конце 2-й Книги Паралипоменон, некоторые части Книги Есфири, псалом, помещаемый после 150-го, и три фрагмента из Книги пророка Даниила (песнь вавилонских отроков – 3. 24-90; история о Сусанне – Дан 13; история о Виле и драконе – Дан 14).

Отсутствующие в еврейской Библии книги или их части в христианских Церквах могут обладать различным статусом: или признаваться наравне с каноническими книгами (так в эфиопской Библии), или же полностью отвергаться (подобное имеет место в протестантизме, где такие книги именуются апокрифами и не включается в число библейских книг). В католической и православной Библии эти книги присутствуют, однако отношение к ним несколько различное. В Католической церкви они получили название «второканонических»; на Тридентском Соборе (1546) им был сообщен статус канонических книг (так называемый «второй канон»). Православная Церковь книги, не включенные в палестинский канон, признает назидательными и полезными для чтения; единообразие в их именовании отсутствует: могут употребляться термины «второканонические» (как у католиков), «неканонические» либо «анагиноскомена» (т.е. рекомендованные для чтения). При этом важнейшим критерием каноничности той или иной книги в Православной Церкви является ее использование в богослужении. С этой точки зрения не могут считаться «неканоническими» Книга Премудрости Соломона или «неканонические» части Книги пророка Даниила.

Позиция ранних отцов христианской церкви (см. также ОТЦЫ ЦЕРКВИ) относительно неканонических книг не была единодушной: одни принимали палестинский канон, другие следовали более пространному александрийскому канону, признавая и греческие книги, не имеющие еврейского оригинала. Перечни канонических книг рассматривались на поместных соборах. Например, Лаодикийский собор (340) признал лишь книги палестинского канона; 3-й Карфагенский собор (397), напротив, приравнял статус неканонических книг к статусу канонических. Трулльский Собор (691–692) подтвердил апостольские и соборные определения по данной проблеме. Однако при этом были приняты положения, отчасти противоречащие друг другу. А именно, правило Лаодикийского Собора и 85-е апостольское правило разграничивают канонические и неканонические книги, в то время как 37-е правило 3-го Карфагенского собора различий между ними особо не оговаривает. В последующие эпохи неоднократно предпринимались попытки устранить возникшие несообразности.

Эта проблема вновь актуализировалась в 17 в., в ходе дискуссий между протестантскими и католическими богословами. Вопрос о каноне затрагивался и в православных исповеданиях веры, созданных по примеру протестантов и католиков. В 18 в. как в русской, так и в греческих Церквах имелось немало сторонников признания лишь ограниченного канона, однако в настоящее время большинство богословов высказываются в пользу пространного канона.

Канон католической Библии был окончательно зафиксирован на Тридентском Соборе (1546): подтвердив решения Иппонийского (393) и 4-го Карфагенского (401) Соборов, он придал статус канонических всем книгам, входящим в Вульгату . Мотивом для подобного решения послужил тот факт, что ветхозаветные книги, не имеющие еврейского оригинала, издавна помещались в библейских сборниках наряду с каноническими.

Напротив, протестанты ограничили состав Ветхого Завета рамками палестинского канона, сохранив при этом порядок следования книг, представленный в Вульгате. Современные протестантские издания Библии порой включают второканонические книги в качестве приложения под именем «апокрифов».

Еврейская Библия.

Палестинский канон, закрепившийся позднее в раввинистическом иудаизме, включает в себя 39 книг (по евр. счету – 22), которые делятся на 3 раздела: Тора (Закон), Невиим (Пророки) и Кетувим (Писания); из первых букв названий этих разделов образовано еврейское название Ветхого Завета – Танах.

Тора состоит из Пятикнижия Моисея: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие. Последние 3 книги являются законоположительными, т.е. представляют собой Закон, данный Богом через Моисея еврейскому народу.

Невиим – писания пророков; включает в себя старших пророков: книги Иисуса Навина, Судей, Самуила (1 и 2-я Царств) и Царей (3 и 4-я Царств), содержащие религиозную историю еврейского народа от заселения Палестины после исхода из Египта, и младших пророков, содержащих собственно пророческие книги: 3 великих пророков – Исайи, Иеремии и Иезекииля и 12 малых – Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии и Малахии.

Кетувим – прочие книги: Руфь, Екклесиаст, Песнь Песней, Плач Иеремии и Есфирь. К Писаниям также относятся Псалтирь, книги Притчей, Иова, Даниила, 1-я книга Ездры, книги Неемии и Хроника (1 и 2-я Паралипоменон).

Деление Библии в еврейской традиции на 3 части отражает основные этапы формирования библейского канона. Раньше других появляется Пятикнижие. Началом его формирования можно считать находку в 622 до н.э. «Книги Закона» и ее всенародного прочтения при царе Иосии (2 Цар 22). Следующий раздел еврейского канона, Невиим, впервые упоминается наряду с Законом только в предисловии к Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова (132 до н.э.), но его формирование относят к более раннему периоду – эпохе после возвращения евреев из вавилонского плена, когда все наличные книги Священного Писания были собраны и отредактированы под руководством священника Ездры (сер. 5 в. до н.э.). Последний раздел Писания (Кетувим) складывается к концу 1 в. н.э. Для раннего иудаизма основным признаком каноничности являлась предполагаемая принадлежность книг ко времени пророков. Представление о том, что Ездра был последним пророком, определило границы канона в разделе Кетувим и отказ от многих писаний эллинистического периода.

Библейский текст присваивает написание Пятикнижия пророку Моисею (Втор 31.8); ему в еврейской и раннехристианской традициях также приписывается Книга Иова. Согласно библейской хронологии время жизни Моисея приходится на 15 в. до н.э. (ср. 3 Цар 6.1). Научная традиция обычно датирует исход евреев из Египта (события, описываемые во 2-й книге Пятикнижия) 13 в. до н.э. Вследствие этого несоответствия и в результате изучения текста Пятикнижия в критической библеистике в 18–19 вв. была создана так называемая «документальная гипотеза», согласно которой Пятикнижие возникло в результате постепенного объединения различных источников: яхвиста, созданного в Иудее ок. 950–930 до н.э., элохиста, отражающего северную традицию левитов после 922, священнического кодекса, сложившегося в Иудее после падения Израиля (722–587) или даже после возвращения из Вавилонского плена (538), и так называемого девтерономиста, возникшего в эпоху царя Иосии (640–609). Противники данной гипотезы, не отвергая ее в целом, подчеркивали содержательное и стилистическое единство всего исторического повествования от Бытия до 4 книги Царств, и утверждали, что эти книги были собраны на базе целого ряда источников одним или несколькими редакторами, принадлежащими к одному кругу.

Деятельность пророков от Амоса до Малахии датируется 8–5 вв. до н.э. Екклесиаст, Песнь Песней, книга Притчей, Псалтирь традиционно датируются временем жизни их авторов, царей Давида и Соломона , т.е. 10 в. до н.э.; критическая наука склонна относить к этому времени лишь отдельные их части. Другие книги раздела Писаний также относят к периоду после Вавилонского плена.

Еврейские рукописи Ветхого Завета.

1. Древнейшие рукописи.

Древнейшими из дошедших до нас рукописей библейского текста являются маленькие серебряные свитки, содержащие фрагмент книги Чисел (Числ 6. 24-26) – Аароново благословение. Они были найдены в Иерусалиме в 1979 и датируются 7–6 вв. до н.э. Текст этих свитков отчасти отличается от общепринятого. Предполагают, что они служили амулетами. 2–1 вв. до н.э. датируются папирус Нэша (содержащий текст 10 заповедей и один из важнейших в иудаизме литургических текстов «Слушай, Израиль...»), а также большинство кумранских рукописей, найденных в 1947 и последующих годах (их публикация длилась полвека и завершилась лишь в 2003). В Кумране и в других местах в окрестностях Мёртвого моря были найдены около 190 свитков, они представляют собой фрагменты ветхозаветных книг (только один свиток – Книга пророка Исайи – сохранился полностью) (см. также СВИТКИ МЕРТВОГО МОРЯ). Больше всего свитков с фрагментами Книги Псалмов (36), Второзакония (29) и Исайи (21), хуже представлены Книги Ездры и Паралипоменон (по 1 свитку); отсутствует Книга Есфири. Кроме того, среди кумранских рукописей имеются фрагменты почти всех неканонических книг (кроме 1 Макк), не вошедших в иудейский канон, но включенных в канон Септуагинты, а также апокрифы (Книги Юбилеев, Еноха, Завещание Леви и др.). Один из свитков содержит фрагмент еврейского оригинала Книги Иисуса, сына Сирахова, прежде известной только в греческом переводе и в более поздних фрагментах, найденных в Каирской генизе (специальное подземелье для хранения сакральных предметов). Большинство рукописей Мертвого моря имеют чтения, отличающиеся от масоретского текста. До открытий в Кумране считалось, что существует 3 типа древнееврейского текста Ветхого Завета: протограф Септуагинты, масоретский и самаритянский. Анализ рукописей Мертвого моря позволяет выделить как минимум 5 типов текста. Вероятно, до 2 в. н.э. еврейский текст Ветхого Завета не обладал стабильностью, и только в результате филологической деятельности ученых-раввинов сложился вариант, легший в основу масоретского текста, получившего признание в большей части еврейского мира.

9 или 8 в. н.э датируются фрагменты книг еврейской Библии, обнаруженные в Каире в конце 19 в., они содержат текст, уже весьма близкий к масоретскому. В некоторых из рукописей имеются масоретские знаки огласовки, представлены все 3 системы вокализации консонантного текста: палестинская, вавилонская и тивериадская. Некоторые книги уже имеют форму кодекса, а не свитка.

2. Деятельность масоретов, огласовка консонантного текста, масора, знаки кантилляции.

Приблизительно с 6 в. н.э. начинает действовать филологическая школа масоретов (от евр. слова masorah – «предание, традиция» (чтения и переписывания библейского текста)), сменившая школу писцов (евр. соферим) и просуществовавшая до 10 в. Ее задачей была выработка стабильного текста Св. Писания. Была проведена строгая редактура; старые тексты, не удовлетворявшие требованиям стабильности, были изъяты из обращения (при этом как сакральные предметы они не уничтожались, а хоронились генизах). Масореты провели также огласовку текста, т.к. до 6 в. еврейское письмо было консонантным (т.е. рукописи не имели знаков для записи гласных), и традиция чтения текста Св. Писания передавалась устно. Эта устная традиция кроме огласовки включала также правила интонирования (кантилляцию) и членение текста на стихи, полустишия и т.д. Очевидно, потребность в фиксации устной традиции для устранения сомнений в правильности произношения текста, его понимания и интерпретации существовала достаточно давно, но только в 6–7 вв. н.э. появились первые диакритические знаки для гласных, которые позднее были организованы в систему. Первой системой огласовок стала палестинская (или южнопалестинская); впоследствии масоретами Тиверии в Палестине была разработана тивериадская (подстрочная) система огласовки, а в Йемене – надстрочная, получившая название вавилонской. С 10 в. тивериадская система огласовки становится главенствующей, и в дальнейшем сохраняет доминирующее положение в еврейских общинах Европы и других стран (только в Йемене сохранялась вавилонская традиция). Разработку тивериадской системы огласовок связывают с деятельностью двух семей (или школ) масоретов (9– нач. 10 в. н.э.): Бней Ашер и Бней Нафтали. Приблизительно с 12 в. система школы бен Ашера стала стандартной. Считается, что наиболее точно она отражена в Алеппском кодексе. В задачи масоретов входило также хранение и приумножение знания о консонантном составе текста, правилах его записи, о разночтениях в имеющихся рукописях и проч., поэтому в рукописях, обработанных масоретами, присутствуют специальные пометки – «масора». Различают малую масору – пометки на полях рукописей, большую масору – под текстом, и конечную – в конце каждой книги; в широком смысле термин «мacopa» также включает знаки огласовок и знаки кантилляции.

В результате деятельности масоретов были выявлены неверные чтения в библейском тексте; однако исправленный вариант не вносился в рукописи, а передавался в устной традиции. При чтении библейского текста в синагоге неверное чтение (кетив – «что написано») заменялся на верное (кере – «что читается»). Например, в рукописи Иов 13:5 читается: «Вот, Он убивает меня, и у меня нет надежды», но масореты вместо «нет» предписывали читать «в нем», следовательно получается: «Вот, Он убивает меня, но в Нем надежда моя». Рукописные свитки Торы, хранящиеся в синагогах и используемые для богослужебного чтения, никогда не снабжались огласовками и знаками кантилляции.

3. Важнейшие средневековые рукописи.

На данный момент известно более 6 тыс. еврейских средневековых рукописей, около половины из них датированы до 1540; из них 6 датируются 10 в., 8 – 11 в., 22 – 12 в.; кроме того, имеется 6 фрагментов, датируемых до 1200 н.э. Часть рукописей содержат текст еврейской Библии целиком, но также встречаются отдельные рукописи Пятикнижия, Пророков. Некоторые рукописи содержат только одну книгу. Отдельные рукописи включают наряду с еврейским текстом перевод на арамейский (т.н. таргум) или на арабский язык, иногда помещаемый после каждого (для Торы) или каждых трех (для Пророков) стихов, так что тексты на 2 языках сменяют друг друга.

Одной из самых авторитетных средневековых рукописей является Алеппский кодекс, созданный около 925. В Средние века эта рукопись служила образцом для исправления книг, в настоящее время используется при подготовке современных научных изданий, в частности, текст Алеппского кодекса положен в основу нового многотомного критического издания Ветхого Завета, предпринятого в Иерусалимском университете в Израиле. Алеппский кодекс является стандартным текстом с тивериадской огласовкой, знаки для гласных и знаки кантилляции внесены Аароном бен Ашером, одним из родоначальников этой системы огласовки. Этот кодекс содержал полный текст еврейской Библии, но в результате пожара, произошедшего в 1948 в г.Алеппо, где кодекс в то время хранился, значительные части в начале и в конце рукописи были утрачены. Сохранившийся текст начинается с Втор 28. 16 и обрывается на Песн 3. 12. В настоящее время рукопись хранится в Иерусалиме.

Древнейшей датированной рукописью еврейской Библии является Ленинградский кодекс. Кодекс датируется 1009, его огласовка близка Алеппскому кодексу. Так же как и Алеппский кодекс рукопись достоверно передает тивериадскую масоретскую традицию знаков для гласных и знаков кантилляции бен Ашера. Ленинградский кодекс использовался при подготовке 3-го издания Biblia Hebraica (Stuttg., 1929–1937), а также всех выпусков Biblia Hebraica Stuttgartensia (BHS), где рукопись воспроизведена практически без изменений.

Издания еврейского текста.

Еврейская Библия была издана полностью в г.Сончино (Италия) в 1488 (однотомное издание с огласованным текстом, без таргума и комментариев).

По инициативе папы Льва X в 1514–1517 была создана полиглотта (еврейский, греческий, латынь). Опубликована она была в 1522 в испанском г.Алькала и названа, по римскому названию этого города Complutum, Комплютенской полиглоттой. При подготовке текста были учтены древние рукописи и предшествующие издания.

В 1515 купец-христианин из Антверпена Даниель ван Бомберг основал в Венеции еврейскую типографию и вместе с монахом-августинцем Феликсом Пратензисом выпустил в 1516–1517 «раввинскую Библию» – издание Ветхого Завета, объединившее собственно библейский текст (основанный на изучении большого числа рукописей), таргум, масору и раввинистические комментарии.

Яков бен Хаим бен Адонияху, еврейский ученый из Туниса, подготовил для типографии Бомберга 2-е издание «раввинской Библии» (1524–1525), которое было снабжено малой и большой масорой. Применяя критические методы своей эпохи, он использовал многие рукописные источники, содержащие масору, а также масоретские книги. Вторая Раввинская Библия, в основу которой была положена традиция бен Ашера, пользовалась особым авторитетом в течение нескольких столетий.

Первый опыт научного издания еврейской Библии принадлежит З.Беру. Отдельными томами вместе с немецким библеистом Францем Деличем он издал в Лейпциге большую часть евр. Библии (1869–1894). Бер предпринял попытку в соответствии с масорой реконструировать оригинальные тексты бен Ашера. Однако он не имел в своем распоряжении древних рукописей, поэтому правку масоретских книг он осуществлял, исходя из принципов, принятых в рукописях более позднего происхождения.

В качестве основного материала для реконструкции оригинального текста масора использовалась и К.Д.Гинзбургом. В 1880–1905 им были опубликованы 4 тома масоры. Он использовал 73 рукописи и некоторые старые издания.

В 1906 в Лейпциге немецким протестантским библеистом Р.Киттелем был издан библейский текст, основанный на 2-й раввинской Библии. Издатель снабдил его критическим аппаратом, основанным не только на еврейских рукописях, но и на древних таргумах; были также учтены результаты текстологических и лингвистических исследований. Издание содержит большое число конъектур. В 1913 (Лейпциг) и 1929–1937 гг. (Штутгарт) Библия Киттеля была переиздана. Особенность штутгартского издания заключается в том, что оно базировалось на Ленинградском кодексе, являющемся одним из наиболее авторитетных источников еврейского текста. Фиксируются расхождения между 2-й раввинской Библией и основным текстом данного издания; впервые учтены варианты, присутствующие в рукописях с вавилонской огласовкой. 4-е издание Библии Киттеля (Штутгарт, 1954) отражает чтения кумранских рукописей для Книг Исайи и Аввакума. Это издание сокращенно обозначается ВН (Biblia Hebraica); продолжение этой традиции представляет собой BHS (Biblia Hebraica Stuttgartensia), изданная В.Рудольфом и К.Эллигером в 1967–1977; это наиболее авторитетный и востребованный источник для текстологических исследований и учебной работы. В настоящее время (начало 21 в.) готовится новое издание BHS, в которое будут включены данные масоры и кумранских свитков. Еврейский университет в Иерусалиме по инициативе М.Гошен-Готштейна (1925–1991) начал в 1975 работу по созданию критического издания еврейской Библии на основе Алеппского кодекса.

Септуагинта.

Древнейший перевод Ветхого Завета на греческий язык называют Септуагинтой, или переводом Семидесяти (сокращенно LXX), по числу 72 толковников, которые, по преданию, в 285–247 до н.э. по просьбе египетского царя Птолемея II Филадельфа перевели Тору на греческий язык; состав Септуагинты отражает Александрийский канон Библии. Позже, между 285 и 150 до н.э., в среде александрийских иудеев, для которых греческий был уже родным, был сделан перевод остальных книг Священного Писания, включая и книги и фрагменты, отсутствовавшие в палестинском каноне (см . Канон Ветхого Завета).

Несмотря на то, что перевод, в отличие от оригинала, не обладал в представлении иудеев статусом сакрального текста, Септуагинта получила широкое распространение в иудейской диаспоре греко-римской ойкумены; когда же в первых веках н.э. христианство распространяется в Римской империи, оно принимает Септуагинту в качестве Св. Писания Ветхого Завета; при этом ко времени возникновения христианства (поскольку канонизация раздела Кетувим не была закончена) библейский канон еще носил открытый характер.

Новая богословская трактовка Ветхого Завета определила иное, в сравнении с еврейской традицией, распределение книг в христианской Септуагинте по разделам. Так, Пятикнижие теперь воспринималось в первую очередь как повествование о первых этапах истории человечества и избранного народа (поэтому естественным выглядит сближение его с историческими книгами). В особый раздел были выделены собственно пророческие книги (именовавшиеся в еврейской Библии старшими пророками); как содержащие мессианские, т.е. относящиеся к Иисусу Христу, пророчества, они были помещены в конце корпуса. Книга Даниила, в еврейской традиции относившаяся в разделу Кетувим, также была включена в число пророческих, т.к. и в ней находятся значимые пророчества о Христе. Книги Премудрости Иисуса, сына Сираха, Премудрости Соломона и Маккавейские отсутствуют в палестинском каноне; их авторитетность для христианства объясняется тем, что из всего Ветхого Завета именно в этих книгах с наибольшей полнотой раскрыто учение о Св. Духе и бессмертии души.

В зависимости от содержания книги Ветхого Завета в христианской традиции разделены на следующие три группы:

1) законоположительные и исторические:

а) законоположительные – это Пятикнижие, повествующее о сотворении мира и человека, о первых страницах истории человечества, о ветхозаветных патриархах, о пророке и законодателе Моисее, который вывел израильский народ из египетского рабства, о сорокалетних странствиях евреев по пустыне; Пятикнижие содержит изложение религиозных, нравственных и юридических законов;

б) исторические книги: Иисуса Навина, Судей, Руфь, 1–4 Царств, 1, 2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемии, а также не вошедшие в палестинский канон 2 Ездры, 1–3 Маккавейские и 3 Ездры (Маккавейские книги и 3 Ездры как относящиеся к позднейшему периоду ветхозаветной истории расположены в славяно-русской Библии в конце корпуса) – содержат повествование о переселении израильского народа в Ханаан – землю обетованную, о войнах с местными народами, о времени правления военных вождей (традиционно именумых судьями) и об установлении монархического правления, о возвышении и упадке Израильского (Северного) царства, о пророках и царях этого периода, о крушении Северного царства, разрушении Иерусалима и насильственном перемещении евреев в Вавилон;

2) учительные книги – это Иов, Псалтирь, Екклесиаст, Притчи, Премудрость Соломона, Иудифь, Есфирь, Товит, книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова; они были написаны библейскими мудрецами и имели предметом различные стороны человеческой жизни, проявления человеческого духа, пытались решить проблемы существования зла и страданий, а также смысла жизни.

3) пророческие книги: 3 великих (по объему их книг) пророка (Исайя, Иеремия, Иезекииль), Даниил и 12 малых пророков, а также Плач Иеремии и неканонические Послание Иеремии и книга пророка Варуха; в этих книгах содержится проповедь израильских пророков, обращенная против нравственного и религиозного искажения идеи Завета Бога с людьми и предсказывающая наступление Царства Мессии.

Христианство придает тексту Септуагинты исключительное значение, т.к. именно в нем присутствуют чтения, лежащие в основе некоторых догматов (напр. Ис 7. 14). Православная Церковь принимает Септуагинту в качестве аутентичного текста Ветхого Завета в отличие от масоретского текста, в сопоставлении с которым во многих местах выявляются значимые расхождения. Христианские ученые, принадлежавшие к александрийской и антиохийской богословским школам, подвергли в 3 – нач. 4 в. текст Септуагинты ряду пересмотров, результатом чего явилось возникновение 3 главных редакций перевода Семидесяти: оригеновская, лукиановская (получившая наибольшее распространение) и Исихиева.

Рукописи Септуагинты.

К настоящему времени известно более 2 тыс. фрагментов и списков Септуагинты, датируемых 2 в. до н.э. – 16 в. н.э. (без учета лекционариев и святоотеческих цитат из ветхозаветных книг). Наиболее полно представлена рукописная традиция Псалтири: до нас дошло более 750 списков этой книги.

Ветхозаветные рукописи по преимуществу изначально включали лишь одну или несколько книг. Известны сборники библейских книг следующего типа: 1) Пятикнижие; 2) Восьмикнижие (Бытие – Руфь); 3) исторические книги (1 Царств – 2 Ездры, Есфирь, Иудифь и Товит); 4) книги, приписываемые Соломону (Притчи, Премудрость, Екклесиаст, Песнь Песней); 5) поэтические книги; 6) 12 малых Пророков; 7) 4 книги великих Пророков. Различные группы могли объединяться, напр., все пророческие книги и Бытие – Товит или же пророческие и поэтические книги. Септуагинта многократно редактировалась, что усложняет реконструкцию ее изначального текста.

Исходя из анализа структурно-функционального статуса рукописей, их почерка и материала, на котором они написаны, выделяют несколько типов рукописных источников:

1. Папирусы. Этот рукописный тип выделяется на основании материала для письма – листов из обработанного тростника. На папирусе написан наиболее древний из дошедших до нас фрагментов. В папирусе сер. 2 в. до н.э. содержится самый ранний сохранившийся греческий библейский текст. В настоящее время известно более 360 папирусов, их число постоянно растет.

2. Унциалы. Выделяются по характеру письма и писчего материала. Материалом для унциальных рукописей служил пергамен, текст написан крупными, «заглавными», буквами, ударения и придыхания отсутствуют, количество сокращений невелико; форма рукописи – кодекс. Важнейшие унциалы, содержащие почти полный текст Ветхого Завета, – это Ватиканский (4 в.), Синайский (4 в.) и Александрийский (5 в.) кодексы.

3. Минускулы. Выделяются на основании курсивного письма, возникшего в 9 в. Для рукописей этого типа характерны сокращения, а также слитные написания букв (лигатуры), ускоряющие копирование и дающие экономию писчего материала, которым служили пергамен, бомбицина и с 12 в. бумага. Минускулы, несмотря на позднее происхождение, нередко дают весьма древние чтения. Напр., в одном из минускулов 10 в. сохранился перевод Книги пророка Даниила в версии Септуагинты (в то время как все прочие рукописи содержат эту книгу в переводе Феодотиона).

4. Лекционарии (сборники фрагментов ветхозаветных книг, читаемых за богослужением) в большинстве своем датируются временем после 10–11 вв. и содержат обычно лукиановскую редакцию. Известно порядка 150 источников.

Издания Септуагинты.

Греческий Ветхий Завет был впервые полностью напечатан в составе Комплютенской полиглоты (1514–1517); при подготовке ветхозаветного текста были взяты за основу 2 идентифицированных в настоящее время минускула из Ватиканской библиотеки и, вероятно, несколько рукописей, которые в то время находились в Испании. Одна из использовавшихся ватиканских рукописей содержит текст в антиохийской редакции.

В Венеции в 1518–1519 была напечатана Альдинская Библия (Aldina, по имени владельца издательства Альда Мануция). Возможно, при ее подготовке были использованы некоторые венецианские рукописи, в настоящее время хранящиеся в Национальной библиотеке св. Марка в Венеции.

Среди первых печатных изданий Септуагинты наибольшим авторитетом пользовалась так называемая Сикстинская Библия (Sixtina Romana), которая была издана в 1587 в Риме по инициативе папы Сикста V. Впервые в качестве основы текста был взят Ватиканский кодекс – один из лучших унциалов; недостающие фрагменты восполнялись текстом других рукописей. На протяжении 17–19 вв. вышло более 20 изданий Библии, следовавших тексту Ветхого Завета Сикстинской Библии.

Некоторые издатели Септуагинты уже в 16 в. отмечали разночтения и предлагали исправления. Между тем критический аппарат появился лишь в конце 18 в.; заслуга его создания принадлежит английским ученым Р.Холмсу и П.Дж. Парсонсу, которые в 1788–1827 издали в Оксфорде пятитомную Септуагинту. Ее основной текст воспроизводит Ветхий Завет Сикстинского издания, а также учитывает чтения около 300 греческих рукописей, свидетельства древних переводов (старолатинских, коптских, арабских, славянских, армянских и грузинских) и библейские цитаты в святоотеческих творениях. Помимо этого даются варианты печатных изданий Септуагинты: Комплютенской полиглоты, Альдинской Библии и др.

К.Тишендорф в своих изданиях (1850, 1856, 1860, 1869) дает пересмотренный текст Сикстинского издания с учетом чтений нескольких унциальных рукописей.

Наибольшее распространение в настоящее время получило критическое издание Септуагинты, выпущенное А.Ральфсом в 1935. Ральфс предпринял попытку реконструировать первоначальный текст Септуагинты; по этой причине текст данного издания, в отличие от большинства предыдущих, отличается эклектичностью.

С 1931 в Гёттингене выходит многотомное критическое издание Септуагинты.

НОВЫЙ ЗАВЕТ

Книги, составляющие Новый Завет, повествуют о жизни Иисуса Христа (его воплощении, учении, чудесах, страданиях и крестной смерти, о воскресении из мертвых и последующем вознесении на небо), о создании христианской церкви и начальном периоде ее существования, а также разъясняют учение Христа и открывают тайны последних судеб мира. Это собрание библейских книг именуется «Новым Заветом», т.к. они содержат откровение о заключении нового «завета» (договора, союза) Бога с человеком, осуществленного через явление в мир, страдания и воскресение Иисуса Христа.

Новый Завет составляют 27 книг: Евангелие от Матфея, Евангелие от Марка, Евангелие от Луки и Евангелие от Иоанна; Деяния апостолов; Соборное Послание Иакова, 2 Соборных послания Петра, 3 Соборных послания Иоанна, Соборное послание Иуды; Послания апостола Павла к Римлянам, к Коринфянам (1 и 2), к Галатам, к Ефесянам, к Филиппийцам, к Колоссянам, к Фессалоникийцам (1 и 2), к Тимофею (1 и 2), к Титу, к Филимону, к Евреям; Откровение апостола Иоанна Богослова.

Книги Нового Завета по характеру содержания разделяют на 4 части: 1) законоположительные (к ним относятся 4 Евангелия (с греческого букв. «благая» или «добрая весть», на русский язык обычно переводится как «благовествование»), т.к. они повествуют об учении Иисуса Христа); 2) историческая книга Деяний апостолов, описывающая историю распространения христианской веры апостолами; 3) учительные (все послания апостолов, содержащие их учение и наставления христианам); 4) пророческая книга, Откровение (или Апокалипсис) Иоанна Богослова, содержащая пророчества о будущих судьбах Церкви и мира. В православной литургической традиции принято разделение Нового Завета на 2 части: Евангелие и Апостол, первая включает в себя повествования 4-х евангелистов, а вторая Деяния и послания апостолов; вне этого деления оказывается Апокалипсис, т.к. не употребляется при богослужении.

Точные датировки создания книг Нового Завета в научной библеистике не установлены и вряд ли могут быть установлены в будущем. Первые упоминания новозаветных текстов и ссылки на них встречаются уже у некоторых христианских писателей 2 в. Раньше всего, по всей видимости, были написаны послания апостолов, как необходимое подспорье в их миссионерской деятельности. Так, послания апостола Павла датируются периодом 49–60. Соборные послания были написаны приблизительно между 50 (Послание апостола Иуды) и 105 (Послания апостола Иоанна).

С первых веков христианства христианских ученых и отцов церкви интересует вопрос о происхождении и времени написания Евангелий. Раннехристианские авторы единодушно признают первым по времени создания Евангелие от Матфея. Вторым возникло Евангелие от Марка, восходящее к проповеди апостола Петра, затем Евангелие от Луки, за которым стоял авторитет апостола Павла. Согласно Блаженному Августину , каждый из последующих евангелистов использовал труд предшествующих авторов. Архиепископ Феофилакт Болгарский (11 в.), на основании свидетельства Евсевия Кесарийского (4 в.), в предисловии к толкованию на Евангелия приводит сведения из устных преданий и ранних источников о возникновении Евангелий: евангелист Матфей написал Евангелие по-еврейски через 8 лет по Вознесении Господнем; Марк написал Евангелие через 10 лет по Вознесении; Лука выполнил свой труд через 15 лет, а Иоанн – через 32 года.

Однако западная библеистика, основываясь на историко-критическом методе, подвергла ревизии традиционную точку зрения на последовательность создания канонических Евангелий. Было предложено следующее решение синоптической проблемы (синоптический – сходный во взглядах, придерживающийся одной точки зрения; первые три Евангелия называют синоптическими): первым было написано Евангелие от Марка – накануне или тотчас после падения Иерусалима (70); на этом Евангелии, а также на недошедшем до нас источнике логий (изречений) Иисуса, обозначаемом Q (нем. Quelle – источник), базируется более пространное Евангелие от Матфея, а также Евангелие от Луки. Эта гипотеза, получившая название гипотезы двух источников, получила широкое распространение; основные ее положения нередко принимаются за аксиому. Между тем для объяснения, например, различий между Евангелиями от Матфея и от Луки необходимо, следуя логике данной гипотезы, постулировать некий третий источник, что приводит к неоправданному умножению сущностей.

В 1999 священник Леонид Грилихес предложил свой взгляд на проблему соотношения Евангелий от Матфея и Марка. Учитывая свидетельства раннехристианских авторов о еврейском происхождении Евангелия от Матфея, он выполнил реконструкцию ивритского текста этого Евангелия; кроме того, он обосновал тезис, согласно которому Евангелие от Марка было первоначально написано по-арамейски. Сопоставление реконструкций двух Евангелий друг с другом и с греческим текстом позволило прийти к выводу о первичности Евангелия от Матфея. Согласно концепции Л.Грилихеса, это Евангелие, в своей ранней редакции, использовалось (с определенными изменениями) апостолом Петром в его проповеднической деятельности. Сам Петр говорил по-арамейски, а его постоянный спутник и помощник Марк переводил его речь на греческий язык. Впоследствии Марк, с разрешения Петра, записал его проповедь по-гречески.

По всей видимости, новозаветные книги, в частности послания, практически сразу после их появления начинают объединяться в сборники. На общецерковное значение посланий указывает сам апостол Павел: «Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви; а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы» (Кол 4:16). Отсылки, аллюзии и цитаты из всех новозаветных книг встречаются уже в писаниях мужей апостольских, отстоящих в среднем не более чем на полвека от времени создания канонических книг. Во 2 в. христианские апологеты часто ссылаются на новозаветные книги как на авторитетные источники. Все 27 книг, образующих канон Нового Завета, христианская Церковь принимала с самого начала (впрочем, довольно долгое время не было единства мнений относительно каноничности Послания к Евреям и Откровения Иоанна Богослова). Новозаветный канон в нынешнем его виде был зафиксирован в 360 на поместном Лаодикийском Соборе и подтверждено на IV-м Вселенском Соборе (451).

Рукописи Нового Завета.

Все сохранившиеся рукописи Нового Завета написаны на греческом языке. Рукописная традиция греческого Нового Завета очень богата, известно более 5300 источников. В 1908 К.Р.Грегори предложил первую классификацию всех известных рукописей, с 1963 работу по дальнейшему их описанию продолжил К.Аланд. Было выделено 115 папирусов, 309 унциалов, 2862 минускула и 2412 лекционария. Эти цифры представляют собой результаты катологизации как полных рукописей, так и отдельных фрагментов, найденных К.Р.Грегори и К.Аландом в разных рукописных хранилищах и библиотеках, при этом точное число рукописей Нового Завета, по всей видимости, меньше, т.к. некоторые единицы хранения могут быть частями одной рукописи. Наибольшее количество рукописей сохранилось в афонских и синайских монастырях. В основном, это минускульные рукописи II тыс. Большими собраниями новозаветных рукописей владеют также библиотеки Афин, Парижа, Рима, Лондона, С.-Петербурга, Оксфорда, Иерусалима и некоторые другие.

1. Папирусы были обнаружены во время раскопок в Египте и введены в научный оборот сравнительно недавно (в каталоге Грегори, изданном в 1908, их указано всего 14). Папирусы являются самыми ранними источниками новозаветного текста. Так, папирус 52, содержащий фрагмент из Ин. 18, отстоит от предполагаемого времени создания текста всего на три-четыре десятилетия. В целом папирусы датируются 2–7 вв.(из них более 40 – 2– нач. 4 в.), и дают основания для реконструкции состояния новозаветного текста в 3 в. Все сохранившиеся рукописи представляют собой фрагменты Нового Завета, но взятые вместе они образуют Новый Завет целиком (за исключением 1 и 2 посланий к Тимофею).

Только четыре папируса являются свитками, остальные представляют собой фрагменты кодексов, что дает основания предположить, что кодекс с самого начала является господствующей формой существования новозаветного текста. Все папирусы написаны уставным письмом. Текст папирусов нестабилен, содержит многочисленные варианты, что, по всей видимости, отражает зарождение традиции на первоначальном этапе распространения христианства.

2. Унциальные рукописи представляют собой кодексы, написанные на пергамене уставным (унциальным) почерком. Большую часть их относят к 4–10 вв. (2 кодекса датируются более ранним периодом). Официальной формой текста пергаменный унциальный кодекс становится после Миланского эдикта 313, но начало распространения этого типа рукописей относят ко 2 в. В отличие от папируса пергамен использовался для письма с 2 сторон, что удешевляло производство книги; кодекс удобнее свитка при поиске нужных мест текста и при хранении. Согласно Евсевию Кесарийскому , император Константин заказал ему изготовить 50 полных экземпляров Библии, чем, возможно, и обусловлено появление в эту эпоху таких кодексов, как Ватиканский, Синайский и Александрийский, не предназначенных для богослужебного использования.

До введения в научный оборот папирусов унциалы считались самыми древними источниками новозаветного текста, на них опираются критические издания (К.К.Лохмана, Тишендорфа и Хорта – Уэсткотта), а также текстологические концепции Нового Завета (в частности, теория Хорта, согласно которой главные текстовые группы (нейтральная, александрийская, западная и сирийская) отождествляются соответственно с кодексами Ватиканским, Ефрема и Королевским, Безы и Александрийским. Александрийский кодекс был первым, привлекшим внимание ученых к унциальным рукописям, разночтения из него включены в полиглотту Уолтона (1657).

Полный текст Нового Завета сохранился только в 5 рукописях, Евангелие содержат 9 рукописей, 7 – Деяния апостолов, 7 – Послания апостола Павла, 9 – Соборные послания и 4 –Апокалипсис, остальные рукописи представляют собой фрагменты.

3. Минускульные рукописи датируют 9–17 вв. Они являют собой образцы византийского текста, который находился в церковном употреблении по крайней мере с 4 в.

Группа минускульных рукописей 11–15 вв., названных учеными X.Ферраром, Ф.Скривенером, Д.Р.Харрисом и К.Лейком «семья 13» (позже Лейк объединил еще 4 рукописи 12–14 вв. в «семью 1»), содержат сведения о ранних этапах развития текста, отсутствующие в источниках другого рода. Рукописи обеих «семей» по большей части были созданы в православных монастырях Италии. Их объединяют в кесарийский тип текста, который имеет отношение к редакции Оригена , выработанной им в Кесарии Палестинской.

Большая часть минускулов представляет собой отдельно текст Евангелия или Апостола, только 57 рукописей содержат весь Новый Завет.

Минускульные рукописи раньше других типов рукописей попадают в поле зрения ученых. На них опираются издания Эразма Роттердамского (1516) и Комплютенская полиглотта (1514–1517), а также многие издания и исследования текста Нового Завета в 17–18 вв.

4. Лекционарии датируют 8–16 вв., но есть и несколько более ранних экземпляров. Они представляют собой сборники отдельных чтений из Евангелия и Апостола, предназначенные для чтения при богослужении, что определяет их состав и структуру (в русской традиции для обозначения этого типа текста используется термин «апракос»). Лекционарии могут быть написаны унциальным и минускульным письмом на пергамене или бумаге. Текст лекционариев восходит к кесарийской редакции и отличается большой стабильностью.

Рукописи-лекционарии почти не использовались при изданиях Нового Завета в силу вторичности их текста по отношению к полным Новозаветным рукописям. Но в 1904 по поручению Элладской Православной Церкви, В.Антониадис издал текст Нового Завета с опорой на лекционарии. В 1908 появляется первый каталог лекционариев, составленный Грегори. Исследованию лекционариев посвящены работы Э.К.Колуэлла (1933). Несколько лекционариев вошло в критический аппарат изданий Nestle-Aland 27 и GNT 4 .

Издания греческого Нового Завета.

Впервые оригинальный текст новозаветных книг был опубликован в составе Комплютенской полиглоты. Это издание было подготовлено в 1514–1517, однако стало доступно читателю только в 1522. Но уже в 1516 в Базеле, в издательстве Фробениуса выходит в свет издание Нового Завета Эразма Роттердамского , основанное на четырех рукописях 12–13 вв. с текстом византийского типа; с 1518 текст Эразма публикуется также в составе Альдинской Библии. Текст, изданный Эразмом Роттердамским, был положен в основу многих дальнейших публикаций. Издательство Эльзевиров (Нидерланды) осуществило 7 изданий; в предисловии ко 2-му (1633) изданию читателю сообщалось: nunc habes textum, ab omnibus receptum – «теперь ты имеешь текст, принятый всеми»; латинское выражение textus receptus («принятый текст») с тех пор утвердилось в качестве наименования для греческого новозаветного текста, впервые изданного Эразмом и с некоторыми исправлениями перепечатываемого более столетия.

В двух изданиях К.Лахмана (Берлин, 1831, 1842–1850) нашел отражение новый подход к новозаветной текстологии. Лахман дал реконструкцию текста конца 4 в., основываясь лишь на древних источниках, не используя при этом textus receptus. В 1841–1872 годах 8 изданий Нового Завета подготовил К.Тишендорф. В первых трех изданиях он придерживался текста Лахмана, в 4 следующих отказался от него в пользу textus receptus, однако в основу последнего (1869–1872) он положил Синайский кодекс, сопроводив его обширным критическим аппаратом. Это издание Тишендорфа оказало решающее влияние на дальнейшие научные публикации греческого текста Нового Завета.

Б.Ф.Уэсткоттом и Ф.Хортом была детально разработана (1881–1882) классификация греческих новозаветных рукописей по четырем типам: нейтральный, александрийский, западный и сирийский (византийский); при этом византийский тип текста вместе с восходящим к нему textus receptus был исключен из рассмотрения как зависящий от трех других типов. Цель издания – реконструировать изначальный текст, роль которого здесь играет Синайский кодекс, сопровожденный компактным критическим аппаратом и содержащий многочисленные исправления.

Реконструкция Эберхарда Нестле (Stuttgart, 1898) базируется на последнем издании Тишендорфа, а также на изданиях Хорта – Уэсткотта и Уэймута (London, 1886; 1892; 1905). Если в изданиях-источниках встречались разночтения, Э.Нестле вносил в основной текст тот вариант, который поддерживается двумя из них, давая чтение 3-го в аппарате. В 1904 по заказу Британского и Иностранного библейского общества Нестле перепечатывает свое издание. В 1901 он заменяет текст Уэймута на текст Б.Вайса (1894–1900). С отдельными уточнениями это издание перепечатывалось четверть века. Сын Эберхарда Нестле, Эрвин Нестле, в 1927–1950 выпустил с 13-го по 20-е издание; издания с 21-го по 25-е (1952–1972) он осуществил в сотрудничестве с К.Аландом. На основе издания 1904 Д.Килпатрик в 1958 опубликовал 2-е изд. Британского и Иностранного библейского общества. В 1955 с целью подготовки нового издания Объединенными библейскими обществами был образован специальный комитет, осуществивший 2 издания (1966, 1968) на основе более ранних публикаций; при этом не имело места прямое обращение к рукописным источникам. Однако при подготовке третьего издания были учтены результаты новых проверок рукописей, в том числе папирусов, которые были сделаны К.Аландом для 26-го издания Нестле, а также разночтения афонских лекционариев 9–11 вв., выявленные греческим библеистом Я.Каравидопулосом. Оба издания, вышедшие в 1975 и 1979, содержали тождественный текст. 26-е издание Нестле получило именование Nestle-Aland 26 (NA 26). В 1993 оба были переизданы (4-е издание Объединенных библейских обществ вышло под названием Greek New Testament – GNT 4); при этом основной текст не претерпел изменений, отдельные исправления были внесены в критический аппарат.

В этих изданиях основной текст представляет собой реконструкцию, основывающуюся на Ватиканском кодексе. Учет папирусов 2–3 вв., поступивших в научное обращение в 1930-х, позволил продвинуться «в глубь веков» на столетие в сравнении с изданием Лахмана. Критический аппарат NA 27 сочетает компактность и информативность. Он содержит более 10 тысяч узлов разночтений, отражая эволюцию новозаветного греческого текста в первом тысячелетии н.э. Аппарат GNT 4 включает 1400 важнейших узлов.

ДРЕВНИЕ ПЕРЕВОДЫ БИБЛИИ

Арамейские таргумы.

Перевод (устный или письменный) Ветхого Завета на арамейский язык, выполненный в иудейской среде, называется таргумом. (Первоначально это слово в еврейском и арамейском означало просто «перевод»).

Устные таргумы появляются, по всей видимости, одновременно с возникновением публичного чтения Торы, что обычно связывают с возобновлением Завета под руководством Ездры (около 450 до н.э.). В это время обиходным языком евреев был арамейский, поэтому и возникла необходимость в переводе. Однако и в переводе текст Пятикнижия не всегда был достаточно ясен, поэтому перевод снабжался комментариями. Устный перевод Библии распространился и в связи с появлением синагог (не позднее 3 в. до н.э.), в которых каждую неделю читаются Закон и Пророки. Древнейшими письменными таргумами являются фрагменты книг Левита и Иова, найденные в Кумране и датируемые 2–1 вв. до н.э.

В таргуме дается не буквальный перевод, но парафраз, комментарий; в нем могут содержаться различного рода дополнения, не относящиеся прямо к конкретному библейскому тексту; однако с 4–5 вв. н.э. появляются таргумы, ограничивающиеся буквальным переводом и практически не содержащие дополнений. Буквальные таргумы характеризуются спецификой перевода: в отдельных случаях имена собственные передаются как нарицательные; точно воспроизводится синтаксис оригинала, за счет чего перевод затемняется, и т.п. Таргум, таким образом, не представляет собой полноценный перевод, способный заменить подлинник, но лишь в той или иной степени воспроизводит и отражает отдельные черты оригинального текста.

Древнегреческий.

Септуагинта – собрание переводов Ветхого Завета на греческий язык, сделанных в эллинизированной иудейской среде в 3 в. до н. э. – 2 в. н.э. В греческой версии Ветхого Завета содержится, помимо книг палестинского канона, 10 книг, которые либо не сохранились на еврейском, либо изначально были написаны по-гречески, а также пространные добавления к Книгам Есфири и Даниила. (В последние два столетия были найдены евр. оригиналы Книг Премудрости Иисуса, сына Сирахова, и Товита.)

Рукописная традиция Септуагинты представлена следующим образом: ок. 20 фрагментов папирусов 2 в. до н. э. – 4 в. н.э., несколько кожаных свитков из Кумрана, а также около 2 тыс. пергаменных и бумажных рукописей 4–16 вв., среди которых – Ватиканский, Синайский и Александрийский кодексы. Первые издания Септуагинты – Комплютенская полиглотта (1514–1517) и Альдинская Библия (1518).

Первый перевод Торы на греческий язык был выполнен, согласно Посланию Аристея , по инициативе египетского царя Птолемея II Филадельфа (285–247) для Александрийской библиотеки. В действительности же данный перевод мог быть осуществлен в религиозных и юридических интересах еврейской синагоги в Александрии или же в качестве таргума для богослужебного употребления. В пользу первой версии свидетельствует стабильность текста Пятикнижия, Псалтири и некоторых других частей греческого Ветхого Завета, в пользу второго – существование вариантов перевода Книг Судей, Есфири и некоторых др. (известно, что устные таргумы длительное время не получали письменной фиксации, вследствие чего и возникает текстовая вариативность). Перевод бóльшей части библейских книг был выполнен в Александрии.

Перевод осуществлялся разными лицами, но, за исключением Пятикнижия, в целом он чрезвычайно буквалистичен, вплоть до нарушения грамматики греч. языка. Только некоторые книги (например, Книга Притчей Соломоновых) переведены свободно. Язык книг, переведенных буквально, насыщен семитизмами как в лексике, так и в грамматике, в то время как оригинальные греческие тексты, включенные в Септуагинту (в частности, Маккавейские книги), характеризуются соблюдением аттической нормы.

Текст Септуагинты имеет большое число вариантов, что ведет к выделению различных его редакций; некоторые из них можно трактовать как самостоятельные переводы. Имеется 3 иудейских перевода христианской эпохи.

Перевод Акилы выполнен около 125 понтийским греком, иудейским прозелитом. Перевод этот хотя и буквальный, однако грамматически верный.

Перевод Симмаха, сделанный в конце 2 в., предельно внимателен к передаче еврейского подлинника, отличается хорошим греческим языком.

Перевод Феодотиона относится также к концу 2 в.; он основывается на тексте Септуагины, отличном от дошедшего до нас.

Кроме того, следует упомянуть Гекзаплы Оригена (235–240), представляющие собой 6 текстов Ветхого Завета в параллельных колонках: еврейский текст, еврейский текст в греческой транскрипции, Септуагинта и 3 вышеназванных перевода; для отдельных книг добавлены еще от 1 до 3 колонок с переводами, в настоящее время неизвестными по другим источникам. Ориген сравнил переводы с еврейским текстом, отмечая пропуски и добавления для выявления наиболее точного перевода.

Вследствие распространения среди христианских писателей переводов Акилы, Симмаха, Феодотиона возросла вариативность в греческих рукописях Ветхого Завета. Таким образом возникла особая редакция Септуагинты, характеризующаяся заимствованиями из 3 последних.

Выделяют также редакции антиохийского пресвитера Лукиана и пресвитера Исихия, однако сведения об этих редакциях недостаточны.

Септуагинта и ее переработки весьма важны для истории греч. версии текста Ветхого Завета на ранних этапах; Септуагинта, кроме того, явилась основой для многочисленных христ. переводов, выполненных в древности и средневековье.

Латинский.

Старолатинские переводы.

Латинские переводы библейских текстов впервые появляются в конце 2 в. в Северной Африке. Ветхий Завет переведен с Септуагинты, заново отредактированной по еврейскому оригиналу. Новый Завет, по всей видимости, также первоначально появляется в Северной Африке. Ввиду отсутствия полных библейских текстов на латинском языке христианские проповедники пользовались собраниями цитат из Священного Писания, что, повлекло за собой возникновение значительного числа текстовых вариантов. В 4 в. в Италии и Испании делаются новые переводы с греческого на латынь.

Вульгата

(лат. Vulgata – простая, общая, обыкновенная) – перевод Библии на латынь, в 80-х 4 в. осуществленный Иеронимом Стридонским (ум. ок. 420) по поручению папы Дамаса I (366–384). Побудительными причинами к созданию нового перевода послужили: 1) отмеченная выше большая вариативность имевшегося перевода, 2) отсутствие догматического авторитета у этого перевода, 3) потребность в богослужебных текстах на латинском языке. На первом этапе работы (в Риме) блаженный Иероним исправил старолатинский перевод Евангелия, опираясь на греческую рукопись византийского типа текста. Далее в Вифлееме он редактирует перевод ветхозаветных книг. На основе Гекзапл Оригена он правит Псалтирь (данная редакция становится стандартным богослужебным текстом в Галлии). Затем, используя тот же греч. оригинал, он правит книги Иова, Притчи, Песнь Песней, Екклесиаста и Паралипоменон. Используя в качестве вспомогательного источника переводы Акилы и Симмаха, он заново переводит с евр. Псалтирь и другие книги Ветхого Завета, в то время как неканонические книги либо не переводит совсем (Сир, Прем, 1– 2 Макк, Вар, Посл Иер), либо незначительно редактирует древнелатинский перевод (Тов, Иф). Из Нового Завета сам Иероним исправил лишь Евангелие; остальные новозаветные книги были исправлены в Риме в конце 4 – нач. 5 в. в кругу Пелагия и Руфина. Полный свод библейских книг в новом латинском переводе появляется в середине 5 в.

Известно свыше 10 тысяч рукописей Вульгаты, наиболее древние датируются 5 в. В 1456 вышло первое печатное издание (42-строчная Библия Гуттенберга , или Библия Мазарини). Офиц. публикациями Ватикана принято считать издания 1590 (Six tina ) и 1592 (Clementina ); Клементина перепечатывается до настоящего времени в качестве стандартного текста Вульгаты.

В 1979 папа Иоанн Павел II благословил работу над новым латинским переводом, который замышлялся как исправление Вульгаты по масоретскому тексту и Септуагинте, при учете старолатинского перевода.

Вульгата представляет собой один из наиболее значимых вторичных источников как для еврейского текста Ветхого Завета, так и для греческого текста Нового Завета, особенно же в его византийской (церковной) форме; источники, бывшие в распоряжении блаженного Иеронима, нередко превосходят в текстологическом отношении имеющиеся сегодня. Как в рукописный период, так и – в особенности – в эпоху книгопечатания Вульгата оказывала определяющее влияние на текст и структуру библейских переводов на все европейские языки. Она явилась оригиналом для переводов Библии на национальные языки преимущественно в католических странах, но также и у православных славян (начиная с Геннадиевской Библии).

Сирийский.

Ветхозаветная часть Пешитты – наиболее известный сирийский перевод библейских книг. Это название (с сирийского – буквально «простая») известно начиная с 9 в. Сирийская версия Ветхого Завета в целом складывается к концу 2 – началу 3 в.

В течение длительного времени Пешитта редактировалась и совершенствовалась. В сравнении с Септуагинтой история текста Пешитты представляется достаточно стабильной; значимые варианты встречаются редко.

Вероятно, первым сирийским переводом Нового Завета является так называемый Диатессарон . Этот перевод был составлен, согласно преданию, ок. 160 года сирийским апологетом Татианом и представлял собой гармонизацию 4 Евангелий. Диатессарон был распространен около двух с половиной столетий и в 5 в. был выведен из употребления епископами Раввулой Эдесским и Феодоритом Кирским.

Новозаветная часть Пешитты , пришедшая на смену Диатессарону – результат приближения так называемой древней версии (возникшей около 3 в.) к греческому тексту. По всей видимости, эта редактура была осуществлена епископом Раввулой Эдесским; новый текст вытеснил как Диатессарон , так и древнюю версию. Из того факта, что Пешитта используется и монофизитской (см. также МОНОФИЗИТСТВО), и несторианской Церквами, можно заключить, что новозаветная ее часть появилась и получила авторитет не позднее середины 5 в. Существует большое число рукописей новозаветной части Пешитты. Ее текст принят в качестве стандартного сирийского Нового Завета и употребляется всеми сирийскими Церквами.

Коптский.

Известны переводы Библии на различные диалекты копт. языка: саидский, ахмимский и др. (см. также КОПТСКИЙ ЯЗЫК).

На начальном этапе распространения христианства в Египте использовалась Септуагинта. Коптский перевод возникает не раньше начала 2 в. В качестве первого свидетельства существования коптского перевода Библии рассматривают рассказ в Житии св. Антония (написано святителем Афанасием Великим), о том, как св. Антоний, бывший неграмотным, слушал (ок. 270) Евангелие. Не исключено, что кроме Евангелия к тому времени уже имелся перевод по меньшей мере Псалтири и пророков.

4 в. характеризуется возникновением большого числа переводов Библии на коптский язык, в первую очередь на классический литературный диалект коптского языка – саидский.

Наличие переводов отдельных ветхозаветных книг на этот диалект засвидетельствовано рукописями 4 в.: Бытие, Исход, Второзаконие, Иисус Навин, Книг Иеремии и Варуха, Исайи. Древнейшая рукопись Псалтири датируется не ранее 400 (при том что Псалтирь рано начинает использоваться в богослужении). В коптской литературе часто встречаются цитаты из саидского перевода Ветхого Завета. В соответствии с правилами прп. Пахомия , умение читать, равно как и знание наизусть значительных библейских фрагментов, было необходимым даже для послушников его монастырей.

Древнейшие саидские новозаветные рукописи Нового Завета относятся к концу 3 – началу 4 в.

Древнеармянский.

Первые переводы библейских книг на древнеармянский язык осуществляются между 405 и 414, сразу после изобретения армянского алфавита Месропом Маштоцем. Вероятно, этот перевод (Арм I) был выполнен самим Маштоцем, католикосом Сааком Партевом и их учениками; спустя некоторое время он был выверен по греч. рукописям, доставленным после III Вселенского Собора (431) из Византии, подвергнут пересмотру и в отдельных случаях выполнен заново. Окончательный вид данная армянская версия (Арм II) получила в середине 30-х годов 5 в.

Перевод большинства новозаветных книг в Арм I, по всей вероятности, был выполнен с сирийского. Напротив, Арм II представляет собой перевод с греч. оригинала.

На протяжении 5–8 вв. текст Арм II неоднократно подвергался пересмотру для бóльшего приближения к греческому тексту. Есть основания считать, что, наряду с Арм II, Арм I также использовался до 8 в.

В период расцвета при Багратидах (10–11 вв.) армянских монастырей и монастырских скрипториев происходит окончательная стабилизация текста Арм II, который доводится до совершенства в передаче греческого оригинала.

Древнегрузинский.

Перевод Библии на грузинский язык начал создаваться в годы проповеди св. Нины в Картли (Восточно-Грузинское государство) в начале 4 в. Первые рукописи Евангелия датируются 9–10 вв.; к 10 в. относятся древнейшие списки Апостола. Самая ранняя рукопись Апокалипсиса датирована 978. Предметом дискуссий является язык, с которого был сделан грузинский перевод Нового Завета. Одни исследователи считают, что с сирийского, другие – что непосредственно с греческого. Полная Библия на грузинском языке была впервые напечатана в Москве в 1743.

Готский.

Готский язык стал первым из германских языков, на который была переведена Библия (). Перевод с греческого языка был выполнен вестготским арианским епископом Вульфилой (Ульфилой) (ок. 311–383 (?)) после того, как часть вестготов, принявшая христианство, из-за преследования христиан в местах их проживания к северу от Дуная, во главе со своим епископом переселилась в 348 г. на территорию Римской империи в Нижнюю Мёзию (современная Северная Болгария). К настоящему времени из Нового Завета сохранился перевод большей части Евангелий и почти всех Посланий апостола Павла (кроме Послания к Евреям), в то время как из всего Ветхого Завета дошел лишь отрывок из книги Неемии (главы 5–7), однако нет никаких следов перевода Псалтири и Пятикнижия, важных для катехизации новообращенных и для богослужения, поэтому некоторые ученые сомневаются в существовании перевода всего Ветхого Завета на готский язык.

Дошедшие до нас списки готского перевода Библии датируются 5–6 вв. Важнейшей готской библейской рукописью является так называемый Серебряный кодекс, выполненный серебряным письмом с золотыми инициалами на пурпурном пергамене. Рукопись содержит Евангелие от Марка полностью, другие три Евангелия – в значительных фрагментах, однако это составляет менее половины изначального объема.

Церковнославянский.

Рукописное наследие церковнославянской Библии весьма богато. Количество рукописей Ветхого Завета 11–18 вв. приближается к 4500; число новозаветных рукописей точно неизвестно, однако их должно быть по крайней мере вдвое или втрое больше. Церковнославянские библейские рукописи предназначены по преимуществу для богослужебного употребления и имеют болгарское, сербское и восточно-славянское происхождение, при этом последних большинство.

Первые переводы библейских и других богослужебных текстов на церковнославянский язык были выполнены во второй половине 9 в. в Моравии Кириллом и Мефодием и их учениками. Состав переведенных в этот период библейских книг остается предметом дискуссий, однако не вызывает сомнений, что Новый Завет был переведен полностью, была также переведена Псалтирь и некоторые книги другие книги Ветхого Завета. Язык этих переводов отличается архаичностью и большим числом лексических заимствований из греческого языка в сочетании со свободной передачей грамматических особенностей оригинала. Переводы отличаются ясностью и точностью, ошибки встречаются крайне редко.

Тексты кирилло-мефодиевской эпохи не сохранились. Евангелие сохранилось в рукописях начиная с 11 в. В нач. 14 в. оно было дважды отредактировано на Афоне по греческому оригиналу. Новая редакция, отличающаяся буквализмом в передаче греческого текста, получила широкое распространение и была положена впоследствии в основу печатных изданий.

История Апостола известна хуже в сравнении с историей Евангелия. От 11 в. дошел только один список, причем лишь во фрагментах. В 14 в. Апостол был повергнут той же редактуре, что и Евангелие.

Древнейшая рукопись Псалтири относится к 11 в. С 14 в. широко распространяется правленная по греческому тексту Афонская редакция этой библейской книги.

Создание первого полного библейского свода было осуществлено в Новгороде по распоряжению архиеп. Геннадия (по имени которого этот свод получил название Геннадиевской Библии) около 1499. В работе принимали участие переводчики Дмитрий Герасимов и Влас Игнатов, а также хорватский монах Вениамин. Последний перевел с Вульгаты книги, отсутствовавшие в церковнославянской рукописной традиции: 1 и 2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемии, 2 и 3 Ездры, Товита, Иудифи, Есфири (главы 10–16), Премудрости Соломона, пророчества Иеремии (главы 1–25,45–52) и Иезекииля (главы 45–46), 1 и 2 Маккавейские. Перевод этих книг отличается крайним буквализмом, вплоть до нарушения церковнославянских грамматических норм; заметна тенденция передавать каждое латинское слово лишь одним церковнославянским эквивалентом, без учета многозначности слова в языке оригинала, что нередко приводит к смысловым потерям. Некоторые латинские слова были заимствованы в церковнославянский текст без перевода, что в некоторых случаях компенсировалось вынесением славянских соответствий на поля.

Первое полное печатное издание церковнославянской Библии – Острожская Библия – было подготовлено в Юго-Западной Руси (входившей в это время в состав Речи Посполитой), в г.Остроге в 1580–1581 по инициативе князя Константина Острожского. В 1580 были изданы Новый Завет и Псалтирь, в 1581 – вся Библия. В работе принимали участие Г.Д.Смотрицкий, московский печатник Иван Федоров , греки Евстафий Нафанаил и Дионисий Палеолог-Ралли. В качестве текстовой основы был использован список Геннадиевской Библии, но сверка производилась и по другим рукописям. Из греческих печатных источников были использованы Комплютенская полиглотта 1514–1517 и Альдинская Библия 1518.

В 1663 появилось первое московское издание Библии, представляющее собой перепечатку Острожской Библии с незначительными изменениями.

В 1712 Петр I распорядился произвести исправление церковнославянской Библии. Однако работа велась медленно, комиссии сменяли друг друга, и новое издание вышло лишь в 1751, получив, по имени императрицы Елизаветы Петровны, название Елизаветинской Библии. С небольшими исправлениями этот текст перепечатывается по сей день.

Параллельно с библейскими кодексами, предназначенными для внебогослужебного использования, существовала богослужебная редакция Евангелия и Апостола; ее история к настоящему времени изучена недостаточно.

ПЕРЕВОДЫ БИБЛИИ НА НОВЫЕ ЯЗЫКИ

Русский.

До 18 в. Библия в России существовала лишь на церковнославянском языке, который обслуживал практически всю сферу культуры, в то время как (древне)русский язык использовался по преимуществу как средство бытового общения. В течение столетий русский язык изменялся, и исходная дистанция между ним и церковнославянским языком постоянно увеличивалась. Кроме того, в 18 в. идет процесс создания русского литературного языка, противопоставленного традиционному церковнославянскому, который, в свою очередь, начинает осознаваться как непонятный и нуждающийся в переводе. В первой трети 19 в. процесс языкового строительства вступает в завершающую стадию, и задача перевода библейских текстов на русский язык встает во весь рост. См. также РУССКИЙ ЯЗЫК .

Перевод Российского библейского общества.

Работа по переводу Библии на русский язык была начата Российским Библейским обществом, образованным в 1812 (см. также БИБЛЕЙСКИЕ ОБЩЕСТВА В РОССИИ). В 1816 Александр I разрешил создание рус. перевода Нового Завета, и к 1818 был подготовлен перевод Евангелия. Русский текст был дан параллельно с церковнославянским. В 1821 вышел весь Новый Завет на этих двух языках. В 1823 перевод Нового Завета был издан уже без церковнославянского текста.

В создание перевода новозаветных книг большой вклад внес архимандрит (впоследствии московский митрополит) Филарет (Дроздов). Им были составлены инструкции для переводчиков, а также написаны вступительные статьи к первым изданиям. В соответствии с инструкциями перевод должен был быть пословным; предлагалось по возможности сохранять и порядок слов; заимствование церковнославянской лексики предписывалось либо в случае отсутствия русских соответствий, либо если таковые соответствия относятся к низкому стилю. Кроме того, церковнославянский текст определял и состав русского перевода, сделанного с греческого оригинала: фрагменты, отсутствующие в греческом оригинале, но вошедшие в состав церковнославянского текста, были удержаны с выделением их в русском переводе квадратными скобками. Перевод Библии на русский язык замышлялся, таким образом, в первую очередь как объяснение, истолкование церковнославянского текста; это подчеркивалось и параллельным расположением этих переводов в две колонки. В предисловиях к изданиям русского Евангелия и Нового Завета потребность в русском переводе объяснялась произошедшими в русском языке изменениями, вследствие которых церковнославянский текст сделался непонятным.

Перевод Российского библейского общества, равно как и другие переводы той эпохи, выполнен с использованием прежде всего textus receptus в качестве греческого оригинала. Тем не менее, в русский текст в квадратных скобках внесены добавления, наличествующие в тексте Елизаветинской Библии (1751) в греческих рукописях; большинство из этих добавлений отсутствует в textus receptus.

В русском тексте имеются также и другие добавления (выделенные курсивом); они представляют собой слова, отсутствующие в оригинале, но необходимые с точки зрения стилистики русского языка.

Яркой чертой перевода Российского библейского общества является гармонизация (т.е. искусственное согласование параллельных чтений) библейских книг.

В 1822 была издана Псалтирь в русском переводе, который был выполнен протоиереем Герасимом Павским с еврейского оригинала. Во вступительной статье Филарет (Дроздов) отметил разночтения между Септуагинтой и масоретским текстом, имеющиеся в книге псалмов.

В 1824–1825 было опубликовало Восьмикнижие (т.е. Пятикнижие, книги Иисуса Навина, Судей и Руфь). Работа над переводом велась с 1821, в ней участвовали Санкт-Петербургская, Московская и Киевская духовные академии, а также некоторые семинарии. Поскольку некоторые переводы не были сделаны в срок, завершение и редактирование их было поручено протоиерею Г.Павскому. (Опубликованный в 1819 перевод книги Бытия, выполненный архиепископом Филаретом с масоретского текста, в это издание включен не был.) Однако тираж Восьмикнижия не поступил в продажу, поскольку в 1826 Российское библейское общество было закрыто.

Для всех трех частей первого русского библейского перевода (Новый Завет, Псалтирь, Восьмикнижие) характерно единство переводческих принципов – богословских, текстологических и стилистических. Русский перевод по преимуществу заимствовал терминологию церковнославянского текста, однако отчасти обновил ее для большей доступности богословских понятий. Отличительной чертой перевода ветхозаветных книг является передача еврейской тетраграммы словом «Иегова» (позже, в Синодальном переводе – «Господь»). Четвертая заповедь Декалога дана в смысловом переводе: «Помни день субботний, чтобы свято хранить его» (Исх. 20. 12), а не буквальном «святить». Язык первого русского перевода точен и выразителен, он оперирует конкретной лексикой; словосочетания выглядят естественно с точки зрения русского языка. В сносках комментируются архаизмы, непереведенные еврейские и греческие слова, а также имена собственные.

Перевод Российского библейского общества адресован в первую очередь мирянину; будучи задуман как объяснение церковнославянского перевода, он вышел за эти рамки, дав самостоятельную интерпретацию библейского текста.

От закрытия Российского библейского общества до официального возобновления работы над русским переводом Библии.

Закрытие Российского библейского общества не означало полного прекращения работы по переводу Библии на русский язык. Среди переводов, появившихся с середины 1820-х до середины 1850-х следует отметить ветхозаветные переводы протоиерея Герасима Павского и архимандрита Макария (Глухарева).

1. Переводы протоиерея Герасима Павского. Профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Герасим Павский, читая в 1818–1836 лекции по еврейскому языку и богословию, переводил на русский язык и комментировал ветхозаветные тексты; таким образом были переведены все ветхозаветные книги, за исключением Восьмикнижия (переведенного ранее). Помимо собственно библейского текста лекции содержали краткие толкования и подробные оглавления. В переводе не делались вставки из церковнославянского или греческого текстов, имена собственные были даны в форме, приближенной к звучанию в еврейском языке. Для перевода характерна точность, отсутствие буквализмов, находчивость в отыскании рус. соответствий; как и в переводах Российского библейского общества, предпочтение отдано конкретной лексике. Последовательно употребляется имя Иегова. В художественном отношении перевод отличается более фольклорной, нежели книжной стилистикой.

В 1839–1841 лекции Павского были литографированы студентами и получили широкое хождение не только в академиях и семинариях, но и в светском обществе; однако распространение переводов навлекло на автора обвинения в ереси; разбор дела в Святейшем Синоде завершился уничтожением значительного числа литографий. Впоследствии (в 1862–1863) они были частично опубликованы в журнале «Дух христианина».

2. Переводы архимандрита Макария (Глухарева). Архимандрит Макарий (Глухарев) известен в первую очередь как миссионер; местом его проповеди была Сибирь, в частности Алтай. Опыт миссионерской деятельности привел его к убеждению в необходимости полного перевода Библии на русский язык. В 1836–1847 перевел большую часть ветхозаветных книг. Архимандрит Макарий разделял мнение Г.Павского относительно бóльшей ценности еврейского текста в сравнении с Септуагинтой; апологии масоретского текста посвящена его записка О потребности для российской церкви переложения всей Библии с оригинальных текстов на современный русский язык (1834). В своих переводах с еврейского он использовал Восьмикнижие, изданное Российским библейским обществом, и переводы Г.Павского, а также учитывал переводы на европейские языки.

Синодальный перевод.

Сразу же после восшествия на престол Александра II, в 1856, московский митрополит Филарет (Дроздов) возобновляет усилия по созданию полного русского перевода Библии. Он публикует написанную ранее статью О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого семидесяти толковников и славянского переводов Священного Писания , в которой обосновывает важность как Септуагинты, так и масоретского текста для понимания Ветхого Завета; издает записку архимандрита Макария 1834 о преимуществе масоретского текста. В 1862 он получает в Синоде разрешение использовать еврейский текст Ветхого Завета как основу для перевода, составляет инструкцию для переводчиков, в которой указывает, как следует поступать в случае несовпадения масоретского текста и Септуагинты.

Для редактирования переводов протоиерея Г.Павского и архимандрита Макария митрополитом Филаретом были приглашены профессор Санкт-Петербургского университета Д.А.Хвольсон и профессора Санкт-Петербургской духовной академии В.А.Левисон, М.А.Голубев, Е.И.Ловягин и П.И.Савваитов. Книги Товита, Иудифи, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, и Премудрости Соломона перевел с греческого священник А.А.Сергиевский. Переводы петербургской группы публиковались в журнале «Христианское чтение» в 1861–1871. Перевод Нового Завета был распределен между духовными академиями. Тексты, включенные в Синодальный перевод, подверглись существенной редактуре и заметно отличаются от журнальных публикаций. Окончательное редактирование относилось к компетенции Синода и осуществлялось прежде всего митрополитом Филаретом при активном участии ректора Московской духовной академии профессора протоиерея А.В.Горского. В 1860 вышло в свет Евангелие, в 1862 – Апостол; наконец, в 1876 Библия в русском переводе была издана полностью.

Перевод, получивший название Синодального, представляет собой, в общем и целом, ревизию переводов, выполненных ранее; в первую очередь это сказывается в новозаветных книгах. Впрочем, и здесь перевод Российского библейского общества (1823) был исправлен последовательно и тщательно. Квадратные скобки, маркировавшие добавления, взятые из церковнославянского текста, но отсутствующие в textus receptus и Александрийском кодексе, были устранены, и только в отдельных случаях в круглых скобках оставлены чтения, для которых издатели не смогли найти греч. источников. Вследствие удаления скобок возникло ложное представление о стабильности греч. текста Нового Завета, который одинаково представлен церковнославянской и рус. версиями; таким образом, Елизаветинской Библии было отдано предпочтение перед свидетельствами греческих источников.

Бóльшая архаичность языка этого перевода новозаветных книг в сравнении с переводом Российского библейского общества была вызвана заменой обиходной русской лексики на книжную (по преимуществу из церковнославянского текста). По причине своей чрезвычайной близости к греческому оригиналу в области синтаксиса и фразеологии, а к церковнославянскому тексту – в лексике, Синодальный перевод сформировал своеобразный «библейский стиль» русского языка.

Выход в свет Синодального перевода породил полемику в церковных и научных периодических изданиях, некоторые участники которой полностью отрицали возможность и/или необходимость перевода Священного Писания на обыденный, «профанный», «вульгарный» язык. Критиковался язык перевода – тяжеловесный, архаичный, искусственно славянизированный; во-вторых, признавались неудовлетворительными исходные текстологические принципы, – смешение масоретского текста и Септуагинты.

Однако, уже вскоре после своего появления Синодальный перевод приобретает самостоятельное значение, функционально обособляясь от церковнославянского текста. Являясь первой полной русской версией Библии, он приобрел особый статус и значение в религиозной жизни, способствуя развитию духовного просвещения и богословской мысли в России конца 19 в. Богослужебным языком Русской Православной Церкви остается церковнославянский; однако для инославных исповеданий в России Синодальный перевод стал литургическим текстом.

В 1956, когда впервые после революции появилась возможность издать в Советском Союзе русскую Библию, предполагалось провести стилистическую правку текста, однако редактура свелась к незначительной правке грамматики. Кроме того, начиная с этого издания Синодальный перевод издается в новой орфографии.

Переводы, возникшие под влиянием или вследствие Синодального перевода.

Этот перевод, вышедший в Санкт-Петербурге в 1906, по мысли автора, должен был приблизить русский текст к церковнославянскому; само появление Синодального перевода Победоносцев расценивал как совершившееся зло, последствия которого нужно по возможности минимизировать. Решая эту задачу, Победоносцев в своем переводе, например, «осмеян волхвами» заменяет на церковнославянское «поруган волхвами», «прощение грехов» на «оставление грехов», «громкий голос» на «глас велий», «взятую в прелюбодеянии» на «ятую в прелюбодеянии» и т.п. Объем правки в Апостоле существенно меньше.

2. Кассиановский перевод. Перевод Нового Завета, выполненный по заказу Британского и иностранного библейского общества в 1950–1960-е группой переводчиков под руководством епископа Кассиана (Безобразова), ректора Православного Богословского института в Париже, первоначально замышлялся как редактура Синодального перевода. Однако со временем была осознана потребность в новой русской версии новозаветных книг. В качестве источника греческого текста было взято критическое издание Нетсле – Аланда – в отличие от Елизаветинской Библии и Синодального перевода, опирающихся на textus receptus. В Кассиановском варианте русского Нового Завета были учтены достижения библейской текстологии, связь новозаветного греч. койне с евр. и арам. языками, а также те изменения, которые произошли в русском языке со времени первой публикации Синодального перевода. В литературном редактировании текста принимал участие писатель Борис Зайцев; над переводом, помимо епископа Кассиана, работали протоиерей Николай Куломзин, баптистский пастор А.Васильев и их ученики. Новый перевод был полностью издан Британским и иностранным библейским обществом в 1970.

3. Переводы Септуагинты П.А.Юнгерова.

Проф. Казанской духовной академии П.А.Юнгеров опубликовал в 1908 – 1916 перевод с греческого текста значительной части Ветхого Завета, а именно: Иова, Псалтири, Притчей Соломоновых, Екклесиаста, Песни Песней, пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля, 12 малых пророков и Даниила. Оригиналом послужила Септуагинта в издании Г.Б.Суита (1887–1894). Основной задачей перевода было объяснение церковнославянского богослужебного библейского текста. Русский перевод снабжен вступительными статьями, а также филологическим анализом греческого оригинала и богословскими комментариями. Отмечаются отклонения церковнославянского текста от Септуагинты.

Современные переводы.

После 1917 работа над библейскими переводами в России прервалась на несколько десятилетий; лишь начиная с 1970-х на страницах литературно-художественных изданий публикуются переводы отдельных ветхозаветных книг, выполненные С.С.Аверинцевым , И.М.Дьяконовым и др. В 1991 в Новосибирске вышла работа М.И.Рижского Книга Иова , содержащая авторский перевод, подробнейший историко-филологический анализ текста и сопроводительные статьи. Перевод выполнен с масоретского текста с использованием свидетельств древнейших переводов (Септуагинты, Пешитты, Вульгаты и др.).

1. Перевод Аверинцева – Алексеева.

В 1997 в С.-Петербурге были опубликованы переводы Евангелия от Марка и от Иоанна, Послания к Римлянам и Апокалипсиса с предисловием митр. Минского и Слуцкого Филарета; как отмечается во вводной статье, Евангелие от Иоанна переведено с textus receptus, остальные книги – с реконструкции Нестле – Аланда; в сносках отмечены разночтения между textus receptus и основным текстом критического издания. Имена переводчиков не указаны, однако известно, что перевод двух книг был выполнен С.С.Аверинцевым, двух других – А.А.Алексеевым.

2. Перевод Нового Завета В.Н.Кузнецовой. В том же 1997 в Москве вышли в свет Канонические Евангелия в переводе В.Н.Кузнецовой с предисловием и сопроводительными статьями С.В.Лёзова и С.В.Тищенко. В 2001 возрожденное Российское библейское общество издало Радостную Весть – перевод В.Н.Кузнецовой всего Нового Завета. В качестве греческого источника взято критическое издание Нестле – Аланда. Перевод, особенно издание 1997, вызвал разноречивые отклики, нередко резко отрицательные. Язык перевода квалифицировался как вульгарный; существенный порок видели в том, что Кузнецовой была почти полностью заменена устоявшаяся богословская терминология. Указывалось, что язык перевода, который своим натурализмом призван подчеркнуть историческую достоверность новозаветных событий, на деле разрушает жанровую природу Евангелия как религиозного сочинения. Вместе с тем нельзя не отметить тот факт, что обновление языка дает возможность читателю по-новому взглянуть на знакомый текст, обратить внимание на некоторые моменты, которые прежде казались ясными и не вызывали вопросов; перевод содержит интересные решения, в ряде случаев даются альтернативные прочтения греческого текста. В целом же перевод Кузнецовой может рассматриваться как антипод Синодального перевода, и именно поэтому он в нынешнем своем виде вряд ли может претендовать на самостоятельность.

3. Переводы Ветхого Завета Российского библейского общества.

Начиная с 2001 Российское библейское общество публикует переводы отдельных книг Ветхого Завета (редактор серии – М.Г.Селезнев). В качестве оригинала выбран масоретский текст, однако в спорных случаях учитываются чтения Септуагинты, Пешитты, Вульгаты и других древних переводов. Перевод снабжен историко-филологическим комментарием, язык ориентирован на современную русскую литературную норму; переводчикам удалось избежать крайностей как Синодального перевода, отличающегося довольно архаичным языком, так и некоторых современных протестантских переводов с их предельно демократизированной стилистикой. К 2004 вышли в свет переводы книг Бытия, Исхода, Иисуса Навина, Судей, Эсфири, Иова, Притчей, Екклесиаста, Исайи, Иеремии, Плача Иеремии и Даниила.

Английский.

Древнеанглийский период.

Средневековые переводы библейских текстов на древнеанглийский язык выполнялись с Вульгаты; первые подобные опыты относятся к 8 в. В начале этого столетия была переведена Псалтирь (автор перевода, возможно, Альдгельм, епископ Шерборнский (ум. 709)). Часть Евангелия от Иоанна, а также молитву «Отче наш», содержащуюся в Евангелии от Матфея и от Луки, перевел Беда Досточтимый (673–735). Королем Альфредом Великим (849–899) были переведены десять заповедей, а также некоторые другие библейские тексты.

К концу 10 в. имеются следующие переводы: 1) Западно-саксонские Евангелия – полный перевод Четвероевангелия; 2) выполненный Эльфриком Грамматиком (ок. 955–1020) перевод Пятикнижия, книг Иисуса Навина, Судей, Царств, а также нескольких книг ветхозаветных апокрифов; 3) несколько переводов Псалтири.

В 1066 совершается норманское завоевание Англии, и деятельность по переводу Библии на англо-саксонский язык надолго прекращается.

Среднеанглийский период.

В середине 14 в. появляются три перевода Псалтири; к 13–14 вв. относятся анонимные переводы различных частей Нового Завета.

Первый английский перевод всей Библии появляется к концу 14 в; он был выполнен по инициативе и под руководством Джона Уиклифа (ок. 1330–1384), который считал, что миряне имеют право читать Священное Писание на родном языке. После его смерти чтение его Библии было запрещено (впрочем, она продолжала переписываться, несмотря на запрет). В то время как в других европейских странах Библия переводилась, на Британских островах вновь наступила пауза в переводческой деятельности, продлившаяся до эпохи Реформации .

Протестантские переводы: от Тиндала до Новой Английской Библии.

В эпоху Реформации впервые в истории английской Библии происходит отказ от Вульгаты как оригинала для перевода. Сопоставление ее с масоретским текстом и Септуагинтой выявило разного рода погрешности латинской версии Священного Писания. Сыграло свою роль и то, что протестантские переводчики не хотели зависеть в своих переводах от официального католического текста.

1. Перевод Тиндала.

Первым протестантским переводчиком Библии на английский язык стал Уильям Тиндал . Он был знаком с греческим и древнееврейским. Свой перевод Нового Завета Тиндал опубликовал в Вормсе в 1525; в следующем году издание достигло Англии, где было немедленно сожжено. Однако, как это было и в более раннюю эпоху, вопреки запрету церковных властей, перевод многократно переиздавался, некоторые тиражи в Англию попадали из Нидерландов. В 1530 вышел в свет перевод части ветхозаветных книг, однако вскоре Тиндал был арестован, в тюрьме он продолжил работу над переводом, но в 1536 по обвинению в ереси был сожжен в Вилворде (близ Брюсселя).

Перевод Тиндала имел ярко выраженную протестантскую идеологию; несмотря на то, что начале 1530-х Генрих VIII разорвал отношения с Римом, богословские воззрения переводчика не вызывали сочувствия английских властей. В своем переводе Тиндал сознательно отказался от традиционной церковной лексики, что выразилось в последовательной замене термина «церковь» на «общину», «священник» – на «старейшину», «каяться» – на «раскаиваться» и т.п.; помимо этого, Тиндал во многом опирался на немецкий перевод М.Лютера .

2. Библия Ковердейла.

Между тем в 1535 в Германии вышла полная английская Библия, в основе которой лежал перевод Тиндала, завершенный и дополненный его сотрудником Майлсом Ковердейлом; не владея древнееврейским, Ковердейл в своем переводе был вынужден прибегнуть к Вульгате. Издание в скором времени попало в Англию и распространялось там, не встречая никакого противодействия со стороны властей.

3. Библия Мэтью.

В 1537 с разрешения Генриха VIII вышло новое издание Библии. Переводчиком был указан некий Томас Мэтью, однако подлинным автором был, по всей видимости, еще один сотрудник Тиндала – Джон Роджерс; фиктивный же переводчик был нужен для того, чтобы завуалировать фактическое издание труда казненного Тиндала. Библейский текст был скомпонован из переводов Тиндала и Ковердейла и сопровожден многочисленными комментариями вероучительного характера.

4. Большая Библия.

В 1539 был издан перевод, получивший название Большой Библии. Редактором значился М.Ковердейл, однако текст был ближе к Библии Мэтью (и, очевидно, представлял собой переработку этого перевода), нежели к Библии Ковердейла 1535. Большой Библии был придан статус официального перевода, на остальные версии был наложен запрет.

5. Женевская Библия.

С приходом в Англии к власти католички Марии (см . МАРИЯ I) многие протестанты эмигрировали в Женеву. Под руководством Джона Нокса , шотландского кальвиниста, и при вероятном участии М.Ковердейла английскими протестантами в 1557 в Женеве были опубликованы Новый Завет и Псалтирь, а три года спустя – полная Библия, получившая название Женевской Библии.

Женевский перевод был в некотором смысле наиболее научным переводом того времени. В качестве основы был использован текст Большой Библии, усовершенствованный редакторами. Женевская Библия довольно быстро получила признание; тем не менее до 1576 в Англии ее не издавали. Несмотря на то, что в 1558 на престол взошла королева Елизавета I, Женевская Библия с трудом прокладывала себе путь к печатному станку, так как иерархи Англиканской церкви неприязненно отнеслись к этому переводу. Однако будучи напечатанной, Женевская Библия выдержала 140 изданий; в течение некоторого времени она перепечатывалась даже после публикации Библии короля Якова. Женевскую Библию знал и цитировал Шекспир.

6. Епископская Библия.

В 1568 вышла Епископская Библия; перевод представляет собой коллективный труд англиканских епископов. За основу была взята Большая Библия, которую выверили по древнееврейскому и греческому текстам. Кроме того, были использованы удачные переводческие решения Женевской Библии. В качестве официального библейского перевода Англиканской церкви Епископская Библия пришла на смену Большой Библии.

7. Библия короля Якова.

Три десятилетия спустя, по инициативе пуританина Джона Рейнолдса и при поддержке короля Якова I, началась работа над новым переводом Библии. Работа была распределена между четырьмя группами переводчиков; черновой вариант текста должен был получить одобрение всех переводчиков. Контрольные функции осуществлял комитет из 12 редакторов. За основу была взята Епископская Библия, однако использовались и другие переводы. Библия короля Якова вышла в свет в 1611. На протяжении без малого четырех столетий она фактически обладала статусом официального перевода, хотя власти никогда не делали никаких специальных распоряжений по этому вопросу.

8. Исправленный перевод (The Revised Version).

В 1870 по инициативе духовенства Кентерберийской и Йоркской епархий было решено приступить к пересмотру текста Библии короля Якова. Исправленный перевод был издан в 1881–1895, однако он не смог заменить старый текст.

9. Американский перевод (The American Standard Version). В 1901 в США был издан Американский стандартный перевод В свою очередь, на основе этого текста был подготовлен Исправленный стандартный перевод (Новый Завет был опубликован в 1946, Ветхий Завет – в 1952).

10. Новая Английская Библия.

В отличие от вышеперечисленных опытов исправления Библии короля Якова Новая Английская Библия (полное издание – 1969) порывает с традицией, восходящей к Тиндалу; для новой версии характерен отказ от буквального перевода и использование разговорного английского языка 20 в. В подготовке этого перевода принимали участие все христианские церкви Соединенного королевства, кроме Католической церкви.

Английские католические переводы Библии.

1. Дуэ-Реймсский перевод.

Постепенно, в ходе Контрреформации , Католическая церковь стала осознавать необходимость перевода Библии на национальные языки. В 1582 был опубликован переведенный с Вульгаты Реймсский Новый Завет; перевод был выполнен в Английском колледже в Реймсе (Франция) Г.Мартином. В другом французском городе, Дуэ, в 1609–1610 был издан перевод ветхозаветных книг. Он был начат также Г.Мартином, а завершил работу президент колледжа кардинал Уильям Алленский, при содействии Р.Бристоу и Т.Уорзингтона. Перевод был выполнен также с Вульгаты; текст содержит множество латинизмов и нередко воспроизводит оригинал буквально. Изданный в Реймсе и Дуэ английский перевод Библии получил название Дуэ-Реймсского перевода. С 1635 по 1749 перепечатывалась лишь новозаветная его часть; в 1749–1750 епископ Ричард Чаллонер исправил перевод ветхозаветных книг, что вдохнуло в Дуэ-Реймсский перевод новую жизнь.

2. Перевод Нокса.

Важнейшим католическим переводом Библии на английский язык в 20 в. является перевод Роналда Нокса, опубликованный в 1945–1949; перевод отличается точностью и изяществом. Библия Нокса официально одобрена Католической церковью.

3. Иерусалимская Библия.

Вторая половина 20 в. отмечена созданием библейских католических переводов на английский и французский языки, известных как Иерусалимская Библия. Французский перевод с языков оригинала, снабженный комментариями, был подготовлен в Доминиканской Библейской школе (Иерусалим) и вышел в свет в 1956. Десятилетием позже был опубликован английский перевод.

4. Новая Американская Библия.

В США при поддержке Епископского комитета братства христианского учения с 1952 выходил католический перевод отдельных библейских книг с оригинальных языков; полностью Новая Американская Библия увидела свет в 1970, заменив Дуэ-Реймсский перевод.

Немецкий.

Средние века.

Концом 8 в. датируются первые древневерхненемецкие переводы библейских книг; примером переводов этой эпохи могут считаться сохранившееся так называемые Фрагменты мондзейского монастыря (Бавария), представляющие собой отрывки переложения Евангелия от Матфея.

В период позднего средневековья продолжают выполняться переводы отдельных частей Библии; в эту эпоху впервые переводятся новозаветные послания, а также некоторые пророческие книги Ветхого Завета.

Первый полный немецкий перевод Библии был опубликован в 1466 в Страсбурге И.Ментелином; оригиналом послужила Вульгата.

Перевод М.Лютера.

Издания Эразма Роттердамского и И.Рейхлина сделали доступными еврейский и греческий тексты Библии для лидеров Реформации.

Свою переводческую деятельность М.Лютер начал с использования в сочинениях цитат из Библии на немецком языке. В 1517 он приступил к переводу больших частей Священного Писания. В 1522 он выполнил перевод всего Нового Завета. Перевод Ветхого Завета, сделанный им с использованием изданий еврейской и греческой Библии, а также Вульгаты, выходил частями с 1523 до 1534.

Перевод Нового Завета Лютер перерабатывал со своими последователями. Свои взгляды он подробно изложил в Послании о переводе . Главным переводческим принципом Лютер провозгласил приоритет «смысла текста над буквальностью»; он считал, что в переводе должны найти отражение принципиальные богословские взгляды переводчика, для чего в основной текст были добавлены вставки пояснительного характера; заботясь о ясности текста, Лютер ориентировался на разговорный язык, часто использовал образные выражения, стремился передать ритмику и поэтическое звучание оригинала. Исходя из своих богословских воззрений, Лютер в собственном переводе изменил библейский канон: из Ветхого Завета он удалил неканонические книги, а из Нового Завета – Послание к Евреям и Послание Иакова.

Вскоре после выхода в свет Библии Лютера появились католические переводы Библии, во многом зависящие от лютеровского перевода.

Пересмотр Библии Лютера.

Издание 1545 перепечатывалось в Германии вплоть до 19 в. Однако немецкий язык менялся, и со временем перевод Лютера сделался непонятным. В 1863 на Айзенахской церковной конференции по предложению библейских обществ было решено выработать новую редакцию перевода, которую предполагалось издать в современной орфографии, заменив при этом устаревшую лексику и модернизировав синтаксис; кроме того, редактура имела целью устранить ошибки перевода, содержащиеся в издания 1545. Новый текст должен был стать единым для всех немецких протестантов.

Работа над текстом велась более 100 лет; в 1984 Союзом Евангелических Церквей Германии окончательная редакция Лютеровой Библии была завершена. Вышедшее в том же году и используемое до настоящего времени издание сохраняет равновесие между лютеровскими и современными переводческими принципами, имея в виду прежде всего понятность библейского текста для читателя. Новая версия перевода используется как в богослужении, так и для религиозного образования.

Протестантские переводы после Лютера.

Параллельно с существованием Лютеровой Библии, начиная с 17 в. появляются и другие библейские переводы. Переводческие опыты 17–18 вв. отражают прежде всего специфику протестантизма как такового, а также конфессиональные особенности его отдельных разновидностей внутри лютеранства. В 19–20 вв. появляются научные, филологически выверенные переводы.

Создатели «коммуникативных переводов», выполняемых в настоящее время, прежде всего обращают внимание на доступность языка перевода, менее заботясь о формальном соответствии оригинальному тексту. Смысл оригинала передается, насколько это возможно, понятно и ясно, в том числе и в тех случаях, когда словоформа, употребленная в переводе, уже не соотносится с аналогичной словоформой в оригинале.

Новые католические переводы.

Самым авторитетным у немецких католиков до 18 в. оставался перевод И.Дитенбергера, опирающийся на официальные издания Вульгаты и известный как «Майнцская Библия». С рубежа 18–19 вв. католические переводчики все больше обращают внимание на особенности оригинального библейского текста. Наибольшую популярность у католиков Германии получил первый перевод Нового Завета с греческого языка, сделанный Карлом и Леандером ван Эссами. В 1830–1832 в Нюрнберге, опираясь на труды предшественников, Й.Ф. фон Аллиоли опубликовал свою версию немецкой Библии; Библия Аллиоли оставалась самой авторитетным католическим переводом вплоть до конца 19 в. Во второй половине 20 в. публикуются «Паттлохская Библия» (1956) и «Библия Гердера» (1965); оба этих католических перевода выполнены с языков оригинала.

Второй Ватиканский Собор (1962–1965), модернизировавший многие стороны жизни Католической церкви, разрешил использовать в качестве литургических национальные языки, а также рекомендовал выполнение новых библейских переводов с языков оригинала, причем приветствовалось привлечение к работе представителей других христианских церквей. Во исполнение решений Собора был создан «Перевод единства» (1979–1980), адресованный немецкоязычному читателю; канонические ветхозаветные книги здесь были переведены с еврейского и арамейского текста, а второканонические и новозаветные – с греческого, без специальной ориентации на текст Вульгаты; перевод Псалтири и Нового Завета осуществлен совместно с Евангелической Церковью Германии. Данный перевод использует современный литературный немецкий язык и отличается научной точностью; ему был придан статус официального текста Библии для всех немецкоязычных католических диоцезов.

Французский.

Первый в эпоху средневековья полный перевод библейских книг на французский язык – «Библия де Ту» – был создан в конце 13 в. и на протяжении 14 в. пользовался большой популярностью среди французской и английской аристократии. Весьма важным переводом была Библейская исто рия – осуществленное Гийаром де Муленом расширенное переложение Истории схоластики Петра Коместора. Кроме собственно библейского текста в ней содержались резюме, парафразы и глоссы из «Библии де Ту», а также разного рода др. материалы; эта версия франц. Библия была распространена в Северной Франции. Новый Завет в переводе Мулена был опубликован в Лионе в 1474. Последнее переработанное издание Библейской истории вышло четверть века спустя (далее следовали перепечатки 1510 и 1515).

Создание перевода Библии с языков оригинала было осознано как насущная потребность протестантами Невшателя (Швейцария); выполненный ими перевод был опубликован в 1535. Вариант, переработанный Ж.Кальвином , вышел в Женеве в 1540; впоследствии, начиная с 1546, выходило несколько перепечаток Женевской Библии. Издание 1588 долгое время использовалось при подготовке последующих протестантских переводов.

Во 2-й половине 16 в. создаются 3 католических перевода. В Лувене в 1550 был опубликован перевод Вульгаты. В 1566 вышел перевод Р.Бенуа, представляющий собой адаптацию предыдущих переводов Библии, в том числе Женевской Библии; в 1578 в Антверпене Библия Бенуа была переиздана с исправлениями и выдержала впоследствии более двухсот переизданий.

В 17 в. французскими протестантами была в очередной раз перепечатана Женевская Библия. Однако после указа Людовика XIV 1661 издание библейских переводов стало сопряжено с большими трудностями; в 1678, за 7 лет до отмены Нантского эдикта О веротерпимости , оно прерывается.

Два значимых издания Библии были выпущены в Нидерландах: в 1669 в Амстердаме вышла перепечатка Женевской Библии с обширными комментариями; там же в 1707 утрехтский пастор Д.Мартин опубликовал перевод, сохраняющий кальвинистскую догматику, однако при этом учитывающий и достижения современных ему исследователей.

Библия Мартина была дважды (в 1724 и 1744) исправлена Ж.Ф.Остервальдом, пастором из Невшателя. Перевод 1744, несмотря на отдельные недостатки, имел успех и до конца 19 в. выдержал четыре десятка изданий.

В 17 в. католиками было выпущено несколько изданий Нового Завета. Ведущую роль в этой работе играл монастырь Пор-Рояль. Один из координаторов перевода, осуществлявшегося в Пор-Рояле, И.Л.Ле Мэтр де Саси, в течение 12 лет, начиная с 1672, опубликовал перевод 10 ветхозаветных книг. После его кончины, последовавшей в 1684, перевод всего Ветхого Завета был завершен его единомышленниками из этого монастыря. Таким образом, с 1672 по 1693 вышел в свет один из наиболее совершенных французских библейских переводов. Библия де Саси, заменив Лувенскую Библию, оставалась наиболее авторитетной французской версией Священного Писания на протяжении 18 и 19 вв.

С 1701 по 1716 Л. де Карьер издал в Париже и Реймсе Библию в составе 32 книг, снабдив текст литературными примечаниями. Практически одновременно, 1707 по 1716, бенедиктинцем О.Кальме публикуются в Париже 26 томов лит. комментариев ко всем ветхозаветным и новозаветным книгам. В 1748–1750 выходит так называемая Вансская Библия – 14-томное издание, подготовленное аббатом А.Ф. де Вансом. В этом переводе были учтены и усовершенствованы предшествующие опыты; впрочем, этот перевод оказался доступен лишь духовенству и высокопоставленным мирянам, а также в библиотеках.

В 1894 выходит 1-й том библейского перевода О.Крампона, амьенского каноника; переводчик скончался в том же году, поэтому его работа была завершена 4 священниками-иезуитами, и через 10 лет вышел заключительный, 7-й, том. Перевод Крампона стал первым католическим переводом с языков оригинала. Реакция на эту работу была сдержанной, впоследствии в перевод был внесен ряд исправлений; при всем том, однако, франц. католики получили перевод Библии, который до сер. 20 в. оставался наиболее авторитетным.

В течение 19 в. в Европе протестантами было организовано несколько библейских обществ, первоначально публиковавших старые переводы, не подвергая их сколько-нибудь значимой редактуре; исключение составила Лозаннская Библия, а также переводы Сгона, Рейса и Дарби.

Лозаннская Библия была опубликована в 2 частях: в 1839 вышел перевод Нового Завета, с 1861 по 1872 – Ветхий Завет. В сравнении с переводом Остервальда в Лозаннской Библии появилось более 700 новых слов, что, несомненно, обогатило французский библейский лексикон. Л.Сгон, профессор теологического факультета в Женеве, в 1874 выпустил в Париже и Женеве перевод книг Ветхого Завета, а в 1880 в Женеве – Новый Завет. С 1874 по 1881 в Париже профессором страсбургского богословского факультета Э.Г.Рейсом был издан полный библейский перевод; объем издания составил 16 томов, текст Библии сопровождался пространными комментариями. Это издание не стало широко доступным и не получило широкого распространения и популярности, однако сыграло значительную роль в отношении изучения текста Библии.

В 1859 Дж. Н.Дарби, основатель общины плимутских братьев , опубликовал в Веве (Швейцария) и в Сент-Агреве свой перевод Нового Завета, выполненный на высоком научном уровне. При жизни переводчика Ветхий Завет не был опубликован, однако спустя 3 года после смерти Дарби выходит издание, включающее Ветхий и Новый Завет в его переводе.

В 1884 по инициативе нескольких синодов французских реформатских церквей была начата ревизия Библии Остервальда. Работа длилась четверть века; новая редакция увидела свет в 1910; правка в ряде случаев была незначительной, в первую очередь это относится к наиболее часто цитируемым фрагментам.

К столетию своего основания (1818), начиная с 1911 и до 1947 протестантское Библейское общество в Париже приступило к подготовке нового издания Библии. Это перевод, получивший название «Библия столетия», публиковался отдельными книгами начиная с 1916; в переводческой деятельности участвовали ведущие библеисты реформатских церквей.

В конце 19 – начале 21 в. неоднократно исправлялась и переиздавалась Библия Сгона. Новейшая ее публикация была осуществлена Объединенными библейскими обществами в 2002.

До 1950 самой популярным франц. католическим переводом оставалась Библия Крампона. В последующие десятилетия этот перевод трижды пересматривался.

В 1973 вышла Библия Э.Ости и Ж.Тренке; публикации предшествовала 25-летняя работа; в течение этого времени издавались переводы отдельных библейских книг.

С 1965 начинается публикация так называемого экуменического перевода, осуществлявшегося по инициативе представителей различных христианских церквей. В 1987 под эгидой Объединенных библейских обществ вышел полный экуменический французский перевод Библии.

Образец нетрадиционного подхода к переводу библейских текстов представляет собой изданная в 1985 Объединенными библейскими обществами Библия на разговорном французском языке. Имея целью сделать доступным Священное Писание даже тем, кто не обладает глубокими познаниями французского языка, переводчики воспользовались работами языковеда Ж.Гугенема, которым в 1950-х по просьбе ЮНЕСКО были обозначены границы «базового французского языка». Для этого редуцированного языка характерны ограниченный словарь (приблизительно 3,5 тысяч слов), короткие предложения, упрощенное глагольное спряжение. Перевод была закончен к 1993, публикация состоялась в 2000.

Еще один экспериментальный библейский перевод был выпущен в 2001 издательством Байар. Издание ориентировано на современные культурные реалии и ставит перед собой задачу привлечь читателей, воспитанных вне христианской культуры. Путь к решению поставленной задачи авторы перевода видят в отказе от традиционной церковной лексики и фразеологии.

Испанский.

В результате деятельности инквизиции из множества испанских и каталанских рукописей эпохи, предшествовавшей Реформации, сохранились незначительные фрагменты, поэтому для 16, 17 и большей части 18 вв. известны лишь протестантские переводы Библии на испанский язык.

Полный перевод Библии был впервые создан К. де Рейной, протестантом-эмигрантом; он вышел в Базеле в 1569. Основой для Нового Завета послужило в первую очередь издание Эразма Роттердамского, для Ветхого Завета – еврейские издания Библии. В 1602 Библия Рейны была переработана К. де Валерой с учетом оригинальных текстов и под именем Библии Рейны – Валеры с незначительными изменениями переиздается вплоть до наст. времени. Опыт создания единого перевода Нового Завета для Испании и Латинской Америки (Hispano-Ame ricana, 1917) оказалась неудачным.

Первый католический перевод Библии на испанский язык, выполненный с Вульгаты Ф.Сио де Сан-Мигелем, вышел в 1793. С Вульгаты же был сделан и перевод Ф.Торреса Амата (1825). Обе версии неоднократно перепечатывались в течение всего 19 в.

Официальный католический перевод с языков оригинала был выполнен Э.Н.Фустером и А.Колунгой и издан в 1944. В 1975 вышла в свет так называемая Новая испанская Библия А.Шокеля и X.Матеоса; в 1977 опубликовано переработанное издание.

В 1966 вышел Новый Завет в переводе на разговорный испанский язык, выполненный в целях миссии в Лат. Америке. В 1992 опубликована переработанная версия популярной Библии.

Итальянский.

Первые переводы Библии на итальянский язык относятся к 13 в., однако они до нас не дошли.

Первая полная печатная Библия увидела свет в Венеции в 1471; перевод был выполнен Н.Малерми, оригиналом послужила Вульгата. За три столетия (до 1773) Библия Малерми перепечатывалась 31 раз.

В 1532 итальянский гуманист А.Бручоли опубликовал Библию, взяв за основу лат. переводы С.Пагнинуса и Эразма Роттердамского; в 1559 этот перевод был запрещен. Между тем в 1562 Библия Бручоли была переработана в Женеве и приобрела большое значение для итальянских протестантов, эмигрировавших в Швейцарию.

В 1538 был издан перевод Доминиканского ордена, который был ориентирован на Вульгату. Единственным переводом Нового Завета, выполненным с греч. языка, был перевод протестанта М.Теофило (1551).

В течение двух столетий, с 1568 по 1768 в Италии было запрещено издание Библии на национальном языке; по этой причине дальнейшая история переводов вновь оказывается связанной с протестантизмом.

Ведущую роль сыграл перевод, выполненный родившимся в Женеве итальянцем Джованни Диодати (1607). В 1641 Диодати пересмотрел свой перевод; в таком виде его Библия стала общепринятой у итальянских протестантов. В 17 в. в Германии неоднократно издавались дальнейшие ее переработки. Пересмотренные версии перевода Диодати распространялись в 19 в. Британским и иностранным библейским обществом. В 1924 Дж.Луцци подверг этот перевод кардинальной ревизии; его версия перевода сохраняет свое значение и в наши дни.

В 1781 был опубликован официальный католический перевод Библии, выполненный А.Мартини; в качестве оригинального текста была взята Вульгата. Широкое распространение получил перевод Евангелия и Деяний апостолов, осуществленный по заказу Общества блж. Иеронима и публиковавшийся начиная с 1902.

В 1968 была опубликована экуменическая Библия Конкордата, явившаяся результатом сотрудничества католических, протестантских, православных и иудейских теологов. В 1975 вышел итальянский перевод французской экуменической Библии.

По заказу Конференции итальянских епископов католик С.Гарофало создал новую версию итальянской Библии (1971). В 1992 в 4 томах был опубликован перевод с греческого языка Евангелия и Деяний апостолов, сделанный А.Гирландой.

Экуменический перевод Библии на разговорный итальянский язык был выполнен в 1985.

ПЕРЕВОДЫ БИБЛИИ НА ДРУГИЕ ЯЗЫКИ МИРА

По количеству переводов на различные языки мира Библия по-прежнему занимает первое место. По информации Немецкого библейского общества (г.Штутгарт, 1995), наибольшее число переводов Священных Писаний (ок. 600) осуществлено на языки народов Африки (например, на амхарском языке (Эфиопия) Библия была издана в 1840 Британским и иностранным библейским обществом). В Северной и Южной Америке – более чем на 400 языков; в Австралии (вместе с тихоокеанскими островами) – ок. 300. В Азии переводы сделаны более чем на 500 языков.

Переводы Библии на японский язык выполнялись с середины 16 в., однако они не сохранились. Старейший из дошедших до нас библейских переводов относится к 1837 (попал в Японию не ранее 1859): прусским миссионером К.Ф.А.Гуцлаффом были переведены некоторые новозаветные книги. Интенсивная работа по переводу Священного Писания на японский язык начинается лишь с последней трети 19 в. Первый полный перевод Библии был выполнен усилиями американского пресвитерианского миссионера Дж. К.Хепберна и его европейских и японских сотрудников: в 1874–1880 был подготовлен перевод Нового Завета, к 1888 – Ветхого Завета. В 1910–1917 была опубликована Библия, в которую вошел пересмотренный текст Нового Завета и текст Ветхого Завета 1888 года; это издание оставалось наиболее авторитетным до середины 20 в.

В 1867 к переводу Библии на японский язык приступил основатель православной миссии в Японии иеромонах (впоследствии митрополит) Николай (Касаткин). В 1901 был издан перевод Нового Завета; митр. Николаем были переведены также наиболее важные фрагменты Ветхого Завета.

В 1951–1955, с учетом произошедших в японском языке изменений, Японским библейским обществом был осуществлен новый перевод; группу переводчиков возглавил Цуру Сэндзи, перевод был выполнен с евр. и греч. языков. В 1987 вышел экуменический (католическо-протестантский) перевод Библии.

Первые переводы библейских текстов на китайский язык относятся к середине 7 в., они были выполнены несторианскими миссионерами. Отдельные части Священного Писания были переведены католиками в конце 15 – начале 16 в. В 19 – начале 20 в. появились многочисленные протестантские, католические и православные переводы Библии (или отдельных ее книг) на китайский язык. В 2001 китайскими авторами с евр. и греч. языков был выполнен «Новый перевод».

Федор Людоговский

Литература:

Канонические Евангелия / Пер. с греч. В.Н.Кузнецовой, под ред. С.В.Лёзова и С.В.Тищенко. М., 1993
Мецгер Б. Текстология Нового Завета . М., 1996
Библейская энциклопедия . М., 1996
Чистович И.А. История перевода Библии на русский язык . М., 1997
Мецгер Б. Канон Нового Завета . М., 1998
Синило Г.В. Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха (Ветхого Завета ). Минск, 1998
Алексеев А.А. Текстология славянской Библии . СПб, 1999
Грилихес Л. Археология текста: Сравнительный анализ Евангелий от Матфея и Марка в свете семитской реконструкции . М., 1999
Тов Э. Текстология Нового Завета . М., 2001
Цуркан Р.К. Славянский перевод Библии: Происхождение, история текста и важнейшие издания . СПб., 2001
Мецгер Б. Ранние переводы Нового Завета . М., 2002
Юревич Д. Пророчества о Христе в рукописях Мертвого моря . СПб, 2004



» (работа над этим изданием была начата ещё в 1712 году по указу Петра I). Её текст был сверен с древним греческим переводом - Септуагинтой . Елизаветинскую Библию, почти без изменений, до сих пор употребляет Русская православная церковь . Однако ясно, что читать и понимать текст этой Библии может только тот, кто хорошо знает церковнославянский язык. На протяжении веков язык этот всё больше и больше отличается от развивающегося русского языка и становится всё более непонятным народу. Поэтому делались попытки перевести Библию на употреблявшийся в жизни русский язык.

Ранние частные переводы

Ещё в 1683 г. дьяк Авраам Фирсов перевёл Псалтырь с польского протестантского издания на современный ему русский язык, однако патриарх Иоаким не позволил выпустить этот перевод в свет . Двадцать лет спустя Пётр I отправил в Москву пленного пастора Глюка , который занимался переложением Библии на русский язык. Его перевод также не сохранился.

Редакция Бернарда Гёце

Новая русская Библия вышла за два месяца до начала Второй мировой войны. 4 000 экземпляров успели разойтись за весьма короткое время в самом начале войны. Остальные 6 000 экземпляров были уничтожены гестапо. У меня сохранились документы, свидетельствующие об этом. Оригинальный текст (рус.) Новая русская Библія вышла за два мѣсяца до начала Второй міровой войны. 4.000 экземпляровъ успѣли разойтись за весьма короткое время въ самомъ началѣ войны. Остальные 6.000 экземпляровъ были уничтожены гестапо. У меня сохранились документы, свидѣтельствующіе объ этомъ.

В конце 1980-х годов издание было репринтно переиздано (с добавлением новых материалов в приложении) Институтом перевода Библии.