Морихей уэсиба замедление субъективного времени. Правила бойца от морихэй уэсиба. Из духовного наследия мастера

МОРИХЭЙ УЭСИБА

БИОГРАФИЯ

Хотя Морихэй Уэсиба появился на свет уже в современную эпоху, более чем через 20 лет после рождения Дзигоро Кано, он воплотил в себе черты фантастической личноcти, напоминающей об эпохе Богов.

Уэсиба родился в поселении Танабэ в префектуре Вакаяма. Танабэ расположен в нескольких сотнях мильк югу от Осаки, на побережье Тихого океана, и возле него начинается паломническая тропа, ведущая к сокровенным горам Кумано. Эти священные горы почитались с самого рассвета истории Японии; они усыпаны древними синтоисткими святилищами, волшебными буддийскими храмами, загадочными пещерами и священными водопадами. Первоначально эта область называлась "Провинция Кии", и практикующие японский вариант фэн-шуй утверждают, что поток космической энергии достигает в этих местах большей силы, чем где-либо еще в стране.

Юки Уэсиба родила уже трех дочерей, и она, и её муж Ёроку страстно молились, чтобы небеса даровали им сына. 14 декабря 1883 года у них родился сын, которого они назвали Морихэем. Хотя он родился крепышом - его дед и отец славились своей физической силой, - он был небольшим и довольно болезненным младенцем. Несмотря на то, что в будущем ему суждено было явить сверхчеловеческую силу, телосложение Уэсибы на протяжении всей его жизни оставалось достаточно хрупким.

Будучи одним из наиболее влиятельных семейств в Танабэ, клан Уэсиба владел в этом районе крупными участками земли, равно как и правами на собирание раковин вдоль части побережья залива. Ёроку более 20 лет был членом совета поселения. Мать Уэсибы, Юки, занималась искусствами и литературой и была очень благочестивой. Каждый день она поднималась в 4 часа утра, чтобы успеть посетить богослужения в главных храмах поселения до начала трудового дня. Когда Уэсиба исполнилось 15 лет, она начала брать его с собой в это ежедневное паломничество. Мать очень любила рассказывать сыну волшебные истории о святых с гор Кумано.

Уэсиба был ненасытно любопытным ребенком с фотографической памятью. Его образование началось с изучения китайской классической литературы. Поскольку его учителем стал монах-синтоист, помимо китайских текстов Уэсиба изучил также обряды эзотерического буддизма. Он быстро уставал от сухих доктрин Конфуция, но полюбил богатые тексты Сингон. Юный Уэсиба был очарован зрелищем ритуала огня и звучанием мистических песнопений Сингон и нередко повторял слова различных мантр во сне. Он овладел также методами визуализации Сингон, во время которых человек мысленно призывает какое-либо божество, а затем пытается слиться с этим образом. С юных лет видения стали центральной частью его внутренней жизни. Кроме того, Уэсиба интересовался книгами по математике и другим наукам и часто был поглощён экспериментами, которые придумывал сам.

Побоявшись, что его сын превратится в "книжного червя" и заядлого мечтателя, Ёроку предоставил ему возможность заниматься сумо, продолжительной ходьбой и плаванием. Океан простирался в каких-то двух-трех минутах ходьбы от дома Уэсиба, и в течение своей жизни в Танабэ Уэсиба выработал для себя правило ежедневно бывать у воды: ребёнком он купался и ловил рыбу острогой, а юношей - совершал религиозные омовения. Большую часть детства он провёл на свежем воздухе - у океана, в полях и в горах. Так он научился понимать и ценить как блага, так и устрашающую силу природы.

Когда однажды ночью на его отца напала группа бандитов, нанятых политическими противниками, Уэсиба открыл для себя кое-что новое о человеческой природе - человек должен быть достаточно сильным для того, чтобы суметь дать отпор грубой силе. Он любил книги, обожал учиться, но терпеть не мог классные комнаты. Слишком нетерпеливый и непоседливый для многочасового затворничества в помещении, в первый год учебы он упрашивал родителей забрать его из средней школы. Потом он изучал в специальном заведении соробан ("счеты"), где получил возможность заниматься в собственном ритме. Проявив эти способности к вычислениям, уже через год он выполнил обязанности помощника учителя.

Примерно в 1900 году его приняли на должность бухгалтера в местное налоговое управление. Однако вскоре после того, как Уэсиба получил это место, он включился в деятельность, направленную против недавно принятого закона о регуляции рыбной ловли. Уэсиба считал, что этот закон ставит в невыгодные условия местных рыбаков, которым, чтобы сводить концы с концами, приходилось заниматься и земледелием и рыбной ловлей. В знак протеста он оставил свою должность, присоединился к демонстрантам и стал одним из лидеров группы, противодействующей новому закону. Это чрезвычайно расстроило отца Уэсиба, которому, как члену совета поселения необходимо было внедрять новое законодательство.

Удручённый тем, что движение протеста постепенно угасло, Уэсиба мучительно искал нового занятия. Семья решила, что ему поможет перемена обстановки, отец снабдил его деньгами, и девятнадцатилетний Уэсиба отправился весной 1902 года в Токио. В столице он несколько месяцев помогал хозяину одной лавки, а затем торговал канцелярскими и школьными принадлежностями с ручной тележки. Вечерами он занимался дзю-дзюцу в Тэнсин Синъё-рю и фехтованием в Синкагэ-рю. Эти тренировки не продолжались очень долго, но давали Уэсиба намёк на его истинное призвание - путь воина духа. Бизнес Уэсиба процветал, и он смог нанять нескольких помощников. Однако после продолжительной болезни, которая была вызвана многочасовым трудом и скверным питанием, он передал дело своим работникам, не потребовав при этом выплаты своей доли. Вернувшись в Танабэ, в октябре 1902 года он женился на Хацу Итогава, своей дальней родственнице по линии матери.

Вот-вот готова была разразиться война между Россией и Японией, и Уэсиба понимал, что скоро его могут забрать в армию. Чтобы восстановить свое здоровье и укрепить тело, он разработал жесткую программу тренировок. Он проводил долгие часы в горах, упражняясь с мечом; он носил на своей спине больных и немощных паломников весь двадцатимильный путь к Святилищу Кумано, совмещая при этом акт милосердия с тренировками. Чтобы выработать силу рук, он работал на рыбачьих лодках; подобно Фунакоси, Уэсиба выходил в море во время тайфуна и проверял свои силы в борьбе со штормовыми волнами и неистовыми порывами ветра.

Очень скоро его физическое состояние стало великолепным, но Уэсиба пугало, что его не возьмут в армию из-за невысокого роста. Уэсиба был не таким маленьким, как Фунакоси, но его рост составлял всего 156 сантиметров. Поскольку минимальный рост, допустимый для военнообязанных, равнялся 157.5 см, Уэсиба не прошел первичный медицинский осмотр. Многие молодые люди с облегчением избегали военной службы, но Уэсиба был не из таких. Он хотел пойти в армию, он желал быть командиром, он страстно мечтал стать героем. Вознамерившись попасть в пехоту, этот решительный юноша начал упражняться в висах на ветвях деревьев с привязанными к ногам тяжестями, чтобы выпрямить свой позвоночник. Его настойчивость была вознаграждена, он прошел вторичный осмотр и был направлен в резервные части, расположенные под Осакой.

Вернувшись из Токио, Уэсиба продолжил практиковать Сингон-буддизм, и его учитель, монах Мицудзё Фудзимото (скончался в 1947 году), провел специальный ритуал огня, когда Уэсиба приняли в армию. В завершение церемонии Мицудзё одарил Уэсиба сингонским знаком "Печати Обретения". С этого начался продолжительный ряд мистического опыта Уэсибы: "Я почувствовал себя так, словно ангел-хранитель поселился в самом сердце моего существа".

Хотя жизнь в Императорской Армии была чрезвычайно грубой и тяжелой, Уэсиба нравилась строгая военная дисциплина. Он становился первым добровольцем на любую задачу, пусть даже самую неприятную, вроде чистки отхожих мест. Во время марш-бросков он помогал отстающим нести их поклажу, успевая при этом оказаться в первых рядах на финише. Кроме того, он приобрёл необычайную сноровку в штыковом сражении. В течение армейских лет Уэсиба превратил себя в тэцудзина - "железного человека", - и его вес составлял 82 кг.

В то время он записался в додзё Масакацу Накаи, расположенное в Сакаи, одном из пригородов Осаки, и занимался там в дни увольнений. Накаи был выдающимся мастером боевых искусств и преподавал Ягю-рю дзю-дзюцу в сочетании с приёмами фехтования мечом и копьем. Позже Накаи познакомился с Дзигоро Кано, который дал ему высочайшую оценку и, предположительно, мог быть его учеником (по некоторым свидетельствам, однажды в Осаке состоялись состязания между учениками Накаи и воспитанниками Кодокана, в которых победили "накайцы"). Уэсиба прилежно занимался у Накаи и еще одного учителя но имени Цубой; в 1908 году эта школа выдала ему свидетельство о праве преподавания Гото-ха Ягю-рю дзю-дзюцу.

К 1904 году русско-японская война набрала полную силу, но Уэсиба по-прежнему оставался в резервных частях. Он требовал, чтобы его отправили на фронт, и в 1905 году его перевели в подразделение, отправлявшееся в Манчжурию. Неизвестно, насколько близко к фронту служил Уэсиба. Его отец тайно написал несколько писем в военное ведомство, в которых просил, чтобы его единственного сына держали подальше от передовой; таким образом, маловероятно, что Уэсиба участвовал в рукопашных схватках.

Так или иначе, но Уэсиба вернулся с войны живым и невредимым. Учитывая его задор, неудивительно, что несколько командиров рекомендовали ему поступать в Школу офицерской подготовки. Дослужившийся до звания сержанта, Уэсиба всерьез рассматривал эту возможность, но его отец твердо возражал против такого шага. В результате Уэсиба уволился из армии и вернулся домой в Танабэ.

Следующие годы стали для него настоящим испытанием. Ему по-прежнему необходимо было найти своё место, и вскоре начал сказываться груз незнания цели своей жизни. Склонный к приступам острой тоски, Уэсиба мог на многие часы запереться в своей комнате и молиться, а мог, никого не предупредив, на несколько дней исчезнуть в лесах; семья начала беспокоиться за его душевное здоровье. Отец выстроил на принадлежащей семейству территории небольшой додзё и предложил сыну тренироваться, чтобы избавиться от подавленности. Это немного помогло, а в 1909 году Уэсиба попал под благотворное влияние Кумакусу Минакаты (1867-1941).

Уэсиба всегда привлекали необычные люди, а Минаката был эксцентриком мирового уровня. Он был одним из первых японцев, пересекавших океан, жил в Соединенных Штатах, в Вест-Индии, а потом обосновался в Англии и читал лекции о Японии в Кембридже. После восемнадцати лет, проведенных за границей, Минаката вернулся в 1904 году на родину в Танабэ и немедленно впутался в полемику по "Закону о местах поклонения". Правительство Мэйдзи собиралось подчинить себе как можно больше таких мест, чтобы потом присвоить земли мелких святилищ для "развития". Минаката, который был широко известен и как естествоиспытатель, неистово противостоял этому закону, прекрасно понимая, что результатом станет уничтожение красоты природы этого района, за которым неизбежно последует и угасание народной культуры Вакаямы. Минаката и Уэсиба объединились и возглавили движение протеста, которое завершилось довольно успешно - была конфискована лишь пятая часть святилищ Вакаямы, а Танабэ лишился только шести из сотни своих мест поклонения.

Борьба за правое дело улучшила состояние духа Уэсибы, а Минаката помог ему подняться в собственных глазах еще выше. Уэсиба осознал, что не сделает себе будущего в Танабэ. Этот район был слишком гористым для еще одной рисовой плантации, а гавань была заполнена рыбачьими лодками ровно настолько, сколько она могла вместить и сколько допускалось законами. Большинство безработной молодежи уже отправилось на поиски более плодородных пастбищ; некоторые из них добирались даже до Гавайев и Западного побережья Соединенных Штатов. Поэтому, когда распространились призывы к добровольцам о переселении на самый северный из крупных островов Японии - Хоккайдо, Уэсиба решил стать одним из пионеров.

В 1910 году, после предварительной поездки на Хоккайдо и осмотра острова, Уэсиба вернулся домой с уверенностью в том, что эти девственные земли чрезвычайно многообещающи. В течение следующих двух лет ему удалось набрать группу из восьмидесяти четырех человек, готовых пуститься в рискованное путешествие к Сиратаки, плодородному богатому пресной водой району Хоккайдо, который Уэсиба присмотрел во время своего первого осмотра. Группе вполне хватало энтузиазма, но не необходимых ресурсов, и неизменно щедрый отец Уэсибы выделил денежные средства для всей команды. Они отплыли на Хоккайдо 29 марта 1912 года (жена Уэсибы, родившая в 1911 году их первенца, дочь, должна была перебраться к мужу несколько позже).

Район Сиратаки расположен в самом центре крупного острова Хоккайдо, и путешествие к нему от мягкой климатом Вакаямы оказалось совсем непростым. Из-за задерживающих движение снежных буранов группа добралась туда лишь во второй декаде мая. Быть пионером - тяжёлое занятие, и первые три года в Сиратаки были для поселенцев очень сложными. Урожаи были скудными, климат суровым, а помощь извне - недоступной. Группа перебивалась дикими горными овощами, орехами и речной рыбой. После начального периода постоянной нужды повысился доход от лесозаготовительных работ, усовершенствовались навыки земледелия, и на месте лагеря возникла настоящая деревня.

Уэсиба, воодушевленный борьбой с трудностями, ни разу не падал духом; он всегда оставался основной движущей силой всей колонии. Он был талантливым организатором, способствовал началу лесозаготовительных работ, выращиванию мяты и свиноводству, и активно занимался общественной деятельностью, сформировав медицинские и санитарные бригады; другими словами, он выполнял роль члена совета поселения. В 1916 году сильный пожар уничтожил восемьдесят процентов всех сооружений и стал настоящим несчастьем для колонистов, но, благодаря неутомимым усилиям Уэсиба, проект заселения Хоккайдо стал, в конечном итоге, чрезвычайно успешным.

Уэсиба продолжал отправлять религиозные обряды, и в первую очередь, мисоги - ритуальные омовения холодной водой, что было настоящим подвигом в условиях леденящего холода Хоккайдо. В это время его упражнения в боевых искусствах заключались, в основном, в борьбе с огромными бревнами, которые он рубил специально уравновешенным тяжелым топором - говорят, что однажды Уэсиба умудрился самостоятельно свалить и обтесать пятьсот деревьев за один сезон. Он непременно участвовал в любых импровизированных состязаниях по сумо и в поединках с использованием деревянных штыков. Иногда ему случалось сталкиваться с разбойниками, но подобные встречи не представляли никакой угрозы для человека с таким опытом в боевых искусствах, какой был у Уэсиба. Пару раз ему доводилось встречаться с большими медведями острова Хоккайдо, но ему каким-то образом удавалось умиротворить этих зверей.

МОРИХЭЙ УЭСИБА

БИОГРАФИЯ

Уэсиба был очень высокого мнения о собственных силе и мастерстве - до тех пор, пока не познакомился с Сокаку Такэда, Великим Мастером Дайто-рю. Если бы Сокаку Такэда (1860 - 1943) жил сейчас, он вполне мог бы стать величайшим мастером боевых искусств современности. Возможно, ни Кано, ни Фунакоси не могли бы сравниться с Такэда, который обрёл свою устрашающую мощь в непрерывных поединках как в додзё, так и на улицах по всей Японии.

Такэда родился в Айдзу, на родине самых свирепых самураев страны. Его отец Сокити (1819-1906) был чемпионом по борьбе сумо, а также мастером искусств владения мечом и копьем, и Сокаку с самого детства учился боевым искусствам на земляном полу семейного додзё. Даже после краха феодального строя, за которым в 1868 году последовала реставрация Мэйдзи, Такэда вел себя, как воин старой закалки. Он отправился в длительное путешествие и обошел всю Японию вдоль и поперек, обучаясь и вступая в поединки с лучшими мастерами будо, не упуская случая проверить свои силы в схватках с теми, кто бросал ему вызов.

В течении нескольких лет после реставрации правления Мэйдзи в стране царило беззаконие и беспорядки, и у Такэда было множество возможностей проявить свою храбрость в столкновениях с бандитами и грабителями. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем наказание разбойников, немалое число которых погибло от ранений после встречи с ним. В 1877 году Такэда попытался присоединиться к повстанцам Кюсю, возглавляемым Сайго Такамори. Этот план расстроился, ибо мятежники были разгромлены еще до того, как Такэда успел записаться в их ряды, но он провел два года на Кюсю и в Окинаве, оттачивая свою технику в поединках с местными мастерами каратэ поскольку в то время занятия каратэ все еще сохранялись в глубокой тайне, большинство из этих поединков проводилось под видом уличных драк). Некоторые источники утверждают, что Такэда даже заплатил за "экскурсию" по опасным портам Гавайев.

Время от времени Такэда возвращался в Фукусиму для изучения под руководством Таномо Сайго (1872-1923) секретных техник осики-ути, хранимых кланом Айдзу. Таномо обучал этим приёмам и своего приёмного (по некоторым утверждениям, незаконнорожденного) сына Сиро Сайго, сыгравшего столь важную роль в Кодокане в первые дни его существования. Доподлинно неизвестно, что именно входило в искусство осики-ути (оно все-таки было секретным), но, несомненно, учение осики-ути было основано на самурайской этике и техниках боевых искусств. В результате Такэда объединил основные элементы осики-ути с техниками, взятыми из его практического опыта в классических будо и реальных схватках, и сформировал новое направление, которое назвал Дайто-рю айки-дзюцу.

Такэда вел жизнь странника, держался в стороне от цивилизации и скитался по отдаленным районам Северной Японии. Если бы он обосновался в крупном городском районе вроде Токио или Осаки, вокруг него могла бы сформироваться организация, сравнимая по размерам и влиянию с Кодоканом. Учитывая, что большую часть своей жизни он преподавал в области, известной как "японский Тибет", поразительно то огромное число выдающихся офицеров и правительственных чиновников, которые были учениками Такэда. Так американский президент Теодор Рузвельт узнал о выдающейся удали Такэда от одного американца, на долю которого выпало несчастье встретиться с Такэда в поединке. После этого один из учеников Такэда по имени Хара был приглашён для преподавания в Соединенные Штаты (к сожалению подробности неизвестны).

Сам Такэда избегал публичной известности, отгораживался от окружающего мира, поэтому многие детали его биографии остаются неизвестными. Он не имел серьёзного образования и часто изрекал еретические мысли: "Представление о том, что будо и глубокая образованность имеют для самурая равную ценность, является полной чушью. Книжное образование совершенно бесполезно!" Он страдал болезненной подозрительностью и заставлял своих учеников пробовать его еду и питьё, чтобы убедиться, что они не отравлены, Такэда был сложным и требовательным человеком. Несмотря на это, его успехи в незаконных схватках привели к тому, что он стал очень популярен как инструктор в отдаленных полицейских участках, помогавший им бороться с опасными разбойничьими бандами.

Таланты Такэда имели особое значение на Хоккайдо, который в те времена очень напоминал американский "дикий Запад" - огромные неосвоенные пространства, наводненные теми, кто был не в ладах с законом. Хотя Такэда жил на Хоккайдо еще с 1910 года, Уэсиба встретился с ним только в 1915 году. (Хоккайдо оставался базой Такэда до 1930 года. Он женился на храброй девушке, которая была на тридцать лет моложе его, родила ему семерых детей и, кроме того, исполняла роль помощника учителя в Дайто-рю. Она трагически погибла во время пожара в 1930 году).

Уэсиба представил Такэда Кэнтаро Ёсида (1886-1964), еще один довольно необычный человек. Он был известным сторонником правых сил и одно время жил в США - предположительно, в качестве шпиона. Занятия Дайто-рю проводились на постоялом дворе в Энгару, крупнейшем поселке этого района. Как только Уэсиба увидел Такэда в действии, он тут же загорелся желанием учиться у него и записался сразу на десятидневный курс.

Такэда не унаследовал телосложение от своего отца, чемпиона по сумо. Он был невысоким (ниже пяти футов) и довольно худым. Его выдающиеся способности были основаны на совершенной технике, безупречном чувстве времени, контроле над разумом и владении энергией Ки. Ки является ключевым элементом будо; это неиссякаемый источник энергии и физической силы. Такэда мог одолеть любое число атакующих благодаря пользованию айки, тонкого смешения положительной и отрицательной энергий.

Уэсиба был восхищен мастерством Такэда и, как только прошел первый курс, немедленно записался на еще одну десятидневку. С этого времени Уэсиба обучался у Такэда при любой возможности, сопровождал учителя во всех поездках и часто приглашал погостить в своем доме. Когда Такэда останавливался в доме семьи Уэсиба, Морихэй вставал в 2.30 утра, чтобы приготовить своему наставнику ванну. Затем он разводил камин, чтобы согреть комнату Такэда, и принимался готовить завтрак. Уэсиба провожал Такэда в ванную, кормил его завтраком, а потом в течение часа делал ему массаж. Взамен Уэсиба получал частные уроки, которые были настолько же безжалостно суровыми, насколько неоценимыми по своей важности.

Перебравшись на Хоккайдо, Уэсиба получил огромную пользу. Испытание первопроходца, заключавшееся в том, чтобы сделать нечто из ничего, ободрило и закалило его. Он достиг успехов в земледелии и предпринимательстве и проявил себя ответственным гражданином. В тяжёлых условиях неосвоенных пустошей он расцвёл и обрёл необычайную физическую силу и выносливость. Он учился будо у лучшего мастера боевых искусств во всей стране. Но, несмотря на всё это, Уэсиба никак не мог успокоиться; его всегда манило нечто большее, чем обычный материальный достаток или доблесть в боевых искусствах. Он стремился к чему-то более глубокому, к цели, более возвышенной. В декабре 1919 года он получил телеграмму, извещавшую, что его отец смертельно болен. Уэсиба подарил свой дом Такэда, разделил с ним недвижимость и имущество и навсегда покинул Хоккайдо.

Уэсиба вернулся в Танабэ не сразу. Что-то потянуло его в Аябэ, штаб-квартиру Омото-кё. Омото-кё было одной из "новых религий", возникших в период смут и перемен, катившихся по Японии во второй половине девятнадцатого и начале двадцатого веков. Новые религии имели, по большей части, мессионерский характер. Что касается Омото-кё, то его возглавлял "Будда, Которому Суждено Прийти" - Онисабуро Дэгути (1871 - 1947). Из всех колоритных личностей, с которыми Уэсиба познакомился за свою насыщенную событиями жизнь, Дэгути был, несомненно, самым обаятельным и неоднозначным. Религия Омото-кё была создана Нао Дэгути (1836 - 1918), очень бедной крестьянкой, которая стала шаманом. Онисабуро женился на дочери Нао, Суми, и в конце концов встал во главе организации, видоизменив её по собственному представлению.

Для Дэгути - который утверждал, что провёл семь дней, скитаясь по безбрежным просторам Вселенной и встречаясь со всеми божествами, известными человечеству, - этот образ заключался в агрессивных пророчествах, элегантной эстетичности и чрезмерной пышности. Возможно, именно надежда на чудо, способное спасти его умирающего отца, заставила Уэсиба принять участие в богослужении, проводимом в главном зале Омото-кё. Во время службы перед ним возник образ отца, худая и прозрачная фигура. Неожиданно к Уэсиба подошел Дэгути и спросил: "Что ты видел?" "Моего отца, - ответил Уэсиба. - Он был таким...". "С ним все будет в порядке, - заверил его Дэгути. - Не беспокойся". Уэсиба оставался в Аябэ еще семь дней, изучая Омото-кё, и чем больше он узнавал, тем больше захватывала его эта новая религия.

К тому времени как он вернулся в Танабэ, его отец уже умер. Его родственники были очень огорчены тем, что он прибыл так поздно. Отец скончался мирно и спокойно и оставил сыну такие последние слова: "Не ограничивай себя; живи так, как тебе хочется жить". Услышав эти слова, Уэсиба схватил свой меч и ушел в горы.

В юности Уэсиба часто скрывался в горах в минуты горя и проводил там целые дни, яростно рассекая мечом воздух. После смерти отца он размахивал им настолько неистово, что в полицию начали поступать просьбы арестовать "человека с мечом". К счастью, начальник полиции в свое время служил под его началом в армии и узнал обезумевшего от горя Уэсиба, так что тот избежал ареста. Через некоторое время он немного успокоился, но, когда он объявил о своем намерении переехать в Аябэ и примкнуть к секте Омото-кё, семья решила, что он потерял рассудок. У Уэсиба уже было двое детей (сын родился на Хоккайдо), и его жена ожидала третьего ребенка. Кроме того, теперь Уэсиба необходимо было заботиться и о матери. "Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что боги призывают тебя? - допытывалась жена Уэсибы. - Разве боги станут платить тебе зарплату?" Но Уэсиба был непреклонен, и в начале 1920 года вся семья перебралась в Аябэ.

Почему Уэсиба так увлекся Дэгути - понять легко. Его всегда влекли, в первую очередь, духовные ценности, а не боевые искусства, а Омото-кё представляло собой плодородную почву для продвижения к цели "полного пробуждения". Дэгути разработал несколько эффективных методик медитации и мощные заклинания, основанные на теории котодама ("дух-звук"). Кроме того, он внушал своим последователям, что "искусство есть основа религии", - целью Омото-кё было превращение любой обыденной деятельности в творчество. В человеке поощрялась любая творческая активность: поэзия, пение, каллиграфия, гончарное дело, ткачество и приготовление пищи. Еда в Аябэ была домашнего приготовления, свежая и естественная. Теология была космической: все религии произошли из единого источника, а все нации мира рано или поздно тесно сольются друг с другом. Еще более важным было то, что Уэсиба и Дэгути были настроены на одну и ту же духовную "волну"; Уэсиба был освобождён от различных организационных забот и обладал свободным временем, достаточным для того, чтобы довести свое особое искусство до уровня полной зрелости.

Дэгути верил, что подлинным предназначением Уэсиба является распространение по всему миру истинного смысла будо. На территории секты был выстроен додзё, и тридцатишестилетний Уэсиба начал обучать будо членов Омото-кё. Однако первый год, который семья Уэсибы провела в Аябэ, вовсе не был счастливым. В 1920 году от болезней умерли оба сына Уэсиба, а затем, в феврале 1921 года, в Аябэ нагрянули правительственные агенты. Японские власти давно установили бдительный надзор за Дэгути. Хотя в те времена в Японии было очень много проповедников, претендовавших на роль мессии, к большей части из них правительство относилось как к безобидным "чокнутым". Но с Дэгути дела обстояли иначе: он сплотил вокруг себя большое число влиятельных последователей, образовал всенациональную сеть преданных членов Омото-кё и даже начал выпускать собственную газету, с помощью которой широко распространял свои радикальные идеи. Он был блестящим оратором и прекрасно оформлял свои выступления, и, хотя угроза того, что Дэгути сможет свергнуть правительство и провозгласить себя императором, была призрачной, раздражённое правительство решило не оставлять ему никаких шансов. Дэгути был обвинен в покушении на престол, арестован и признан виновным.

Через четыре месяца его освободили под залог, но, пока он был в тюрьме, штаб-квартира Омото-кё была разгромлена и сожжена государственными чиновниками. Неустрашимый Дэгути начал восстановительные работы, как только вышел из заключения. "Первый инцидент с Омото-кё" не очень затронул Уэсиба. Он был недавним членом секты и не успел попасть под правительственный надзор; кроме того, перед переездом в Аябэ он весьма предусмотрительно закупил трехлетний запас риса, и это позволило его семье выжить в период преследований. В июне 1921 года родился третий и единственный выживший сын Уэсибы - Киссомару.

В конце апреля 1922 года в Аябэ приехал Такэда с женой и другими членами семьи. Приглашал ли Уэсиба Такэда или же тот приехал к Уэсиба по собственному почину, остаётся предметом споров; так или иначе, Такэда провел у него четыре месяца, обучая его Дайто-рю айкидзюцу. Такэда не понравился Дэгути с первого взгляда; "От этого человека пахнет кровью и насилием", - сказал Дэгути. С другой стороны, Такэда тоже не скрывал своего презрения к верованиям Омото-кё. Он покинул Аябэ в сентябре, выдав Уэсиба диплом полноправного учителя Дайто-рю. Уэсиба продолжил преподавание и занятия в Аябэ и проводил долгие ночи на свежем воздухе, упражняясь с мечом и копьём: он развесил на ветвях деревьев, окружавших додзё, мячи, сделанные из губки, и с их помощью быстро достиг совершенства в работе с копьем.

Помимо обязанностей учителя будо, Уэсиба отвечал за урожаи обширных фруктовых садов Омото-кё. Его день начинался в три часа утра - он вставал так рано, чтобы успеть собрать удобрения и поработать на огороде. В феврале 1924 года Дэгути вместе с Уэсиба, который выполнял обязанности его телохранителя, и еще несколькими членами секты тайно покинули Японию и предприняли "Великое Монгольское путешествие". Дэгути, который всегда стремился к самым вершинам, мечтал о создании в Монголии "рая на земле". Японские агенты, действовавшие в Китае, поддерживали Дэгути; они были уверены в том, что им будет легче достичь контроля над Монголией, если сердца местных жителей будут предварительно завоеваны какой-нибудь обаятельной религиозной фигурой. Хотя Дэгути прекрасно понимал, что правые заговорщики пытаются использовать его в собственных целях, он был уверен, что сможет обернуть любую ситуацию в свою пользу и основать "Мирное Царство" или "Новый Иерусалим" и не станет послушной куклой в играх колониального правительства.

В Китае Дэгути и его группа объединились с Яно, шпионом и вооружённым курьером и предводителем китайской банды по имени Лу. Дэгути объявил себя "Далай-ламой Восходящего Солнца", и вся группа отправилась в Центральную Монголию. Монголы уже были знакомы с понятием "рай на земле" - они называли его "Шамбала", - и, поскольку они верили в пришествие спасителя мира Будды Мироку, безукоризненно играющий свою роль Дэгути произвел настоящую сенсацию среди благочестивых монгольских буддистов. Отношение же к группе Дэгути со стороны местных феодальных князей, разбойничьих банд и китайской армии было совсем не таким теплым, и их группа часто попадала под обстрелы. К счастью для Уэсиба, он был наделён волшебным шестым чувством, которое позволяло ему предугадывать направление пуль. Хотя Уэсиба довольно легко удавалось избегать угрозы огнестрельного ранения, ему все же пришлось принять участие в нескольких рукопашных схватках не на жизнь, а на смерть.

К концу путешествия жизни людей из группы Дэгути все чаще подвергались опасности, и Уэсиба просиживал ночи рядом с Дэгути, защищая своего учителя. Увы, время для основания рая на земле ещё не пришло. Лу и все 130 членов его банды были взяты в плен китайскими войсками и казнены. Японских "агитаторов" связали и привели на то же залитое кровью место для казней. Дэгути и его группа пропели прощальные стихи и хладнокровно ожидали своей участи. Но по каким-то причинам китайские стрелки замешкались, а затем смертный приговор был отменён - было решено передать группу Дэгути в распоряжение японского консульства.

МОРИХЭЙ УЭСИБА

БИОГРАФИЯ

В июле 1924 года Дэгути и Уэсиба невредимыми вернулись в Японию. Там Дэгути был арестован за нарушение залогового обязательства, но Уэсиба мог свободно вернуться в Аябэ. Блуждая по бескрайним и загадочным равнинам Монголии, Уэсиба постоянно смотрел в лицо смерти, а от его руки погибло множество свирепых головорезов. Под воздействием такого искаженного опыта Уэсиба стал совсем другим человеком. Занимаясь с ещё большим напряжением, чем прежде, Уэсиба вооружал своих учеников настоящими острыми клинками и требовал, чтобы они вполне серьезно пытались ранить его. Близкие Уэсиба могли ощущать, как вокруг него бушует пугающая сила; иногда, когда он входил в комнату, в ней начинали трястись предметы.

В этот период Уэсиба часто странствовал по окрестностям и заходил на юг до самого Кумамото; судя по всему, он провел определенное время в суровом аскетизме ямабуси у водопада Нати в горах Кумано. Весной 1925 года в додзё Аябэ явился флотский офицер, известный своим мастерством в кэндо. Во время беседы с Уэсиба у них возникли разногласия в тонких вопросах будо, и Уэсиба предложил офицеру попробовать ударить его деревянным мечом. Взбешенный таким поведением, которое он счел просто наглостью, офицер стал свирепо размахивать мечом. Невооруженный Уэсиба избегал самых быстрых ударов и молниеносно реагировал на каждый выпад. Когда совершенно измученный офицер сдался, Морихэй вышел в сад, чтобы умыть лицо холодной водой и собраться с мыслями.

Проходя между деревьями, он почувствовал, как под его ногами задрожала земля, и в тот же миг его окутало золотым светом. Окруженный этим светом со всех сторон, Уэсиба потерял чувство пространства и времени, а затем все вдруг стало чистым и ясным. "Я видел чудо, - говорил он позже, рассказывая об этом событии, - и достиг просветления - чистого, покоряющего эго, мимолетного и несомненного. В одно мгновение я познал природу сотворенного: путь воина заключается в проявлении божественной любви, духа, который пронизывает и питает все сущее. Слёзы благодарности и счастья катились по моим щекам. Я увидел всю Вселенную как свой дом; солнце, луна и звезды стали моими близкими друзьями. Исчезла какая-либо привязанность к материальным предметам".

После этой потрясающей трансформации Уэсиба начал проявлять неслыханные способности: он мог переносить огромные валуны, делать прыжки невероятной длины и уклоняться от любых нападений - всегда и везде. Естественно, что такие поразительные подвиги привлекли внимание людей и вне Омото-кё.

Молодой мастер дзю-до по имени Нисимура, заинтересовавшийся учением Омото-кё, приехал в штаб-квартиру Аябэ и встретился с Дэгути. Узнав, что Нисимура является старшиной Клуба Дзю-до при Университете Васэда, озорной руководитель Омото-кё сказал: "У нас тут есть один парень, который хвастается, что он - лучший мастер боевых искусств во всей Японии. Почему бы вам не показать ему настоящее дзю-до и не научить парочке действительно неплохих приемов?" Нисимура, крупный и сильный молодой человек, которому лишь недавно исполнилось двадцать, едва сдерживался от издевки, когда его познакомили с Уэсибой. "Что? Этот неотесанный деревенский парень считает, что он лучший в Японии? Да я его в порошок сотру!" - думал он. Двинувшись к Уэсиба, Нисимура внезапно осознал, что каким-то необъяснимым образом уже оказался сидящим на полу. В очередной раз вскакивая на ноги, он бросался на Уэсиба, но результат был одним и тем же. Когда Нисимура заметил, что на лице Уэсибы сияет добрая улыбка, он был просто восхищен: "Какое это чудо - боевое искусство, в котором тебя бросают на пол с улыбкой!"

Нисимура рассказал об Уэсиба своим друзьям, и вскоре повсюду распространились слухи о "волшебнике из Аябэ". Осенью 1925 года адмирал Исаму Такэсита (который покровительствовал Кано и Фунакоси, а теперь и Уэсиба) организовал в Токио демонстрацию для избранной группы высокопоставленных сановников. Эта демонстрация стала настоящим потрясением. Уэсиба внушил собравшимся подлинное благоговение, когда, помимо прочего, проткнул копьем несколько 125-фунтовых мешков с рисом и начал разбрасывать их, не выронив при этом ни единого зернышка. В результате его пригласили провести трехнедельные курсы обучения во дворце Аояма, на которых занимались мастера дзю-до и кэндо самого высокого уровня.

Хотя этот семинар прошёл чрезвычайно успешно, официальные лица запретили участие Уэсибы в каких-либо организованных государством мероприятиях по причине его тесной связи с неблагонадежным Дэгути. Оскорбленный подобными намёками Уэсиба вернулся в Аябэ. Однако Дэгути убедил его в том, чтобы он оставил Омото-кё и начал двигаться своим собственным, уникальным путём. Он напомнил Уэсиба: "Подлинным предназначением твоей жизни является распространение по всему миру истинного смысла будо".

В 1926 году адмирал Такэсита уговорил Уэсиба вернуться в Токио. Он быстро обрёл последователей среди военных и богачей. Но именно тогда у Уэсиба начались проблемы со здоровьем - он страдал от болезней желудка и печени. Уэсиба ненадолго вернулся в Аябэ, чтобы восстановить силы, и уже через полгода вернулся в Токио - на этот раз навсегда. Семья перебралась к нему в сентябре 1927 года. С 1927 по 1931 год Уэсиба преподавал в нескольких импровизированных додзё - один из них представлял собой перестроенную бильярдную в загородном доме, владельцем которого был Дукэ Симадзу.

Учениками Уэсибы были высокопоставленные военные и морские офицеры, аристократы и состоятельные бизнесмены. Многие из этих учеников приводили тренироваться своих дочерей, так что в додзё обычно присутствовали и женщины. Уэсиба поражал воображение видавших виды токийцев. Однажды на военной базе он сражался с целым взводом, в котором было около сорока человек, и разбросал всех по очереди в считанные секунды. Все больше и больше людей испрашивали разрешения учиться у него. Однако многим все еще трудно было поверить, что Уэсиба вообще существует.

Однажды один газетчик по имени Исии пришел на тренировку в додзё в Мите. Больше никого на занятии не было, и во время тренировки Уэсиба принес в зал копье. Он предложил Исии изо всех сил метнуть это копье в него: "Чтобы я мог показать тебе, как отражать такие атаки". Исии заколебался: "Что если оно все же попадет в Вас, и Вы погибнете? Здесь нет ни одного свидетеля, и меня просто обвинят в убийстве". "Не волнуйся, - убеждал его Морихэй. - Ничего не случится". Но Исии так и не смог заставить себя сделать это, так что испытания не произошло. Другие, впрочем, не особенно колебались, проверяя Уэсиба. Генерал Миура, ученик Сокаку Такэда и герой русско-японской войны (его грудь пронзили штыком, но он все равно смог отразить нападение множества вражеских солдат в рукопашной схватке), в поединке с Уэсиба провёл смертельную атаку, но быстро оказался на полу, лишённый возможности двигаться. Искренне извинившись за свою самонадеянность, Миура немедленно попросил взять его в ученики.

Ученики Уэсиба помогали сосдавать репутацию своему удивительному учителю. Женщины преисполнялись восхищения, слушая рассказы о миниатюрных девушках, обращающих в бегство опасных насильников. После того как самые невысокие и легкие ученики Уэсиба начали побеждать борцов сумо и мастеров дзю-до, последние устремились к Уэсибе, чтобы побольше узнать о его стиле будо. Вечно стремящийся к знаниям Дзигоро Кано, много слышавший об Уэсиба от своих учеников в Кодокане, попросил у него демонстрации его искусства. В октябре 1930 года Кано посетил временный додзё в Мэдзи-ро и был ослеплен выступлением Уэсиба: "Это мой идеал будо; это подлинное, настоящее будо". Кано неустанно объяснял своим ученикам в Кодокане, что ключом теории дзю-до является следующее: "Когда партнёр подходит, встречай его; когда он отходит - провожай его". Уэсиба говорил своим ученикам то же самое, и он практически продемонстрировал подобное мужество, независимо от применяемой по отношению к нему атаки.

После демонстрации Кано отправил Уэсиба восхищённое письмо и попросил его позаниматься с несколькими лучшими учениками Кодокана. У Уэсиба тренировалось множество воспитанников Кодокана, и часть из них даже полностью переключилась на Рю дзю-дзюцу Уэсиба, как когда-то называлось его искусство (ещё его называли Айки-будо). Один из них, Тэцуо Хоси (скончался в 1947 году), обладатель шестого дана в дзю-до, даже вернул свое свидетельство Кодокану, когда перешел к Уэсиба. "Я не чувствовал приложения какой-либо физической силы, - рассказывал он своим друзьям, - но постоянно оказывался растянувшимся на мате". Чрезвычайно целеустремленному в учебе Хоси однажды чуть не удалось застать Уэсиба врасплох. Уэсиба показывал ему некоторые базовые движения айки, и Хоси внезапно схватил его и попытался провести бросок. Уэсиба сориентировался во мгновение ока и нейтрализовал атаку. Он не был рассержен на Хоси - в конце концов, тот был опытным мастером боевых искусств, готовым воспользоваться любой слабостью противника, - скорее, Уэсиба был раздосадован тем, что позволил самому себе расслабиться. Из этого случая Уэсиба почерпнул очень важный урок: "Даже со своим учеником ты не должен распускаться и терять бдительность" (во время Второй мировой войны недисциплинированный и беспринципный Хоси тренировал свою технику на военнопленных и позже был осужден как военный преступник).

В 1931 году в районе Вакамацу-тё в Токио был построен постоянный додзё и жилые помещения для Уэсиба. В течение следующих десяти лет Кобукан ("Зал Величественных Боевых Искусств") превратился в кипучий центр бурной деятельности. Ранней весной в Кобукане несколько недель гостил Сокаку Такэда, но после этого пути Уэсиба и Такэда окончательно разошлись. Уэсиба начал принимать в Кобукан постоянных, живущих при школе учеников (учи-дэши), хотя и был весьма разборчив в выборе кандидатов. Потенциальному ученику нужны были рекомендации двоих хорошо известных Уэсиба покровителей, после чего он проходил не очень приятное собеседование с самим мастером. На таких обеседованиях кандидату предлагалось атаковать Уэсиба "любым способом", после его ученик неизбежно пролетал не меньше десяти футов по воздуху и шлепался на татами.

Из-за разборчивости Уэсиба число "внутренних" учеников в этот период никогда не было большим - обычно около десятка человек, живущих прямо в додзё, и ещё столько же из ближайших окрестностей. Говорят, что Кано сказал Уэсиба: "Вы поступаете очень правильно. Кодокан стал очень большим, и я уже не могу его контролировать". В Кобукане было также несколько примечательных постоянных учеников-женщин. Самой выдающейся из них была Такако Кунигоси (родилась в 1909 году). Она прославилась тем, что состязалась на равных с самыми крупными и сильными учениками-мужчинами, такими, как Риндзиро Сирата (1912-1993). Сирата, ути-дэси Кобукана, который обычно принимал всех претендентов, появляющихся в отсутствие Уэсиба, признался очаровательной мисс Кунигоси: "Мне никогда не встречался более трудный противник". Такако делала рисунки для первого руководства Уэсиба "Будо Рэнсю", которое распространялось в 1933 году в узких кругах (другая книга Уэсиба, которая называлась "Будо" и была иллюстрирована фотографиями, была опубликована в 1938 году).

Уэсиба стал учителем будо для элиты страны. Он преподавал во всех главных военных академиях Токио, давал уроки членам императорской семьи (сам Император не занимался боевыми искусствами, но его братья учились у Уэсиба) и часто ездил в Осаку, обучая там полицейских и военных. В Кобукане занималось множество богачей, и, кроме их внушительных пожертвований, Уэсиба регулярно получал от государства жалованье, сравнимое с окладами министров.

В конце 1935 года правительство вновь набросилось на Омото-кё, исполненное на сей раз решимости заставить Дэгути замолчать раз и навсегда и прекратить подрывную деятельность его последователей. Во время первой облавы было арестовано больше пятисот последователей Омото-кё; был выписан и ордер на арест Уэсиба. Хотя связи Уэсиба с Омото-кё ослабели после того, как он перебрался в Токио, он по-прежнему возглавлял ассоциацию Дай-Нихон Будо Сэн-ё Кай, основанные в 1932 году для поощрения изучения боевых искусств среди членов Омото-кё. Кроме того, несколько активных членов Сакура Кай, ультранационалистической группировки молодых офицеров, организовавших в 1931 году заговор, целью которого было свержение правительства, однажды использовали в качестве места своего съезда Кобукан. Подобные компрометирующие обстоятельства привели к тому, что ещё с 1925 года, когда Морихэй начал преподавать в Токио, за ним был установлен тайный надзор.

Уэсиба не был вовлечен ни в один из секретных планов, тайно разрабатываемых в его окружении, но все же офицеры департамента полиции Киото настаивали на том, чтобы его взяли под стражу. Когда происходила облава, он находился в Осаке, и, к счастью для Уэсиба, начальник полиции Осаки Кэндзи Томита (скончался в 1977 году) был одним из его учеников. Томита удалось упросить полицию Киото, чтобы они не арестовывали Уэсиба без более детального расследования, а другой его ученик, который был начальником полиции городка Сонэдзаки, спрятал Уэсиба в своём доме. В Токио зять Уэсиба Киёси Накакура (родился в 1910 году) сжёг на случай обыска все бумаги и предметы, связанные с Омото-кё, которые хранились в додзё и в доме Уэсиба. Накакура боялся, что его тесть придет в ярость, узнав об уничтожении свитков и других бумаг, написанных рукой Дэгути, но Уэсиба ничего не сказал ему, когда вернулся в Токио. Судя по всему, сам Дэгути заявил властям, что Уэсиба не был членом внутреннего ядра организации Омото-кё, и после напряженного периода неопределенности Уэсиба вновь смог вернуться к публичному преподаванию.

Существует множество фантастических рассказов об Уэсиба, относящихся к этому периоду, и самой невероятной из них является история "Испытания на стрельбище". Существовал безупречный свидетель этого поразительного случая, Годзо Сиода (1915-1994). Скептически настроенный Сиода не относился к пастве Омото-кё и всегда очень критически воспринимал все, что слышал об Уэсиба. К примеру, Сиода постоянно пытался застать своего учителя врасплох (что поощрялось самим Уэсибой). Во время долгих тренировочных атак Уэсиба вручил Сиоде свой железный веер и сказал: "Если ты сможешь ударить меня этим, когда я буду спать, я выдам тебе полноправное свидетельство учителя". Когда бы Сиода ни заметил, что Уэсиба задремал, он подкрадывался к нему и готовился к удару; но каждый раз, в самый последний миг, Уэсиба внезапно открывал глаза: "Сиода! Боги подсказали мне, что ты хочешь ударить меня по голове. Ты ведь не собираешься сделать что-то подобное, правда?"

Однажды на демонстрацию в Кобукан явилась группа снайперов. Когда Уэсиба узнал, кто они, он вызывающе заявил: "Я неуязвим для пуль". Вполне понятно, что стрелки были оскорблены и потребовали от него доказательства этого утверждения. Уэсиба согласился подписать письменное заявление, освобождающее снайперов от какой-либо ответственности в том случае, если он будет ранен или убит, и они договорились о встрече на военном стрельбище. Сиода уже не раз воочию убеждался в поразительных способностях своего учителя, но позже признался, о чем думал тогда: "На этот раз он зашел слишком далеко. Похоже, пришло время готовиться к похоронам Мастера Уэсиба". В день испытания жена Уэсибы умоляла его бросить эту затею. Уэсиба попросил её не волноваться и отправился на стрельбище с совершенно беззаботным видом. Там он спокойно встал у мишени, расположенной примерно в семидесяти пяти футах (23 метра) от стрелков. Когда снайперы прицелились и выстрелили, несколько из них немедленно свалились на землю, а Уэсиба, целый и невредимый, необъяснимым образом очутился позади них. Уэсиба объяснил поражённым зрителям, что они были свидетелями демонстрации силы айки.

Возможно, из-за того, что времена были такими беспокойными, Уэсиба нередко становился одержимым богами гнева. У него был взрывной характер, и подобные вспышки ярости устрашали самых сильных людей - каким-либо образом провинившись, постоянный ученик Кобукана проводил целый день с головой, преклоненной к полу в знак глубокого раскаяния. Однажды поздней ночью в додзё Уэсиба внезапно пришел в бешенство и начал неистово размахивать деревянным мечом; ученик отскочил в сторону и замер от ужаса, увидев, как Уэсиба отсек голову большой крысе, которая подобралась к пище, принесенной в жертву на алтарь додзё. Затем Уэсиба отругал своего ученика за непростительную невнимательность и леность. К счастью, вспышки гнева Уэсибы рассеивались так же быстро, как возникали, и он принимался успокаивать своих учеников: "Не принимайте близко к сердцу. Это были боги, выражающие свое краткое неудовольствие".

В 1938 году, после того как Морихэй избежал полицейского преследования организации Омото-кё, умер Кано, и Уэсиба стал главным учителем будо в Японии. Его ученики занимали многие высокие посты в правительстве и военных кругах. Кроме того, он стал тесно связан с японской администрацией Мантюкуо - марионеточным правительством, установленным в Манчжуриив 1932 году; Уэсиба часто преподавал там и в конце концов стал Первым Советником по Боевым Искусствам при правительстве Мантюкуо.

В 1937 году в Китае развернулись крупномасштабные военные действия, а в 1941 произошло нападение на Перл-Харбор (ходят слухи, что эта бомбёжка, спланированная Имперским Военным Флотом, была основана на принципе ирими-тэнкан Айки-Будо - захват инициативы и окружение врага, начиная с тылов). Говорят, что в 1942 году Уэсиба отправили с секретной миссией мира в Китай, в надежде, что благодаря своим обширным связям и высокому авторитету среди военных и гражданских лидеров, Уэсиба удастся достичь мирного соглашения между Китаем и Японией. К сожалению, все его усилия ни к чему не привели, и война неотвратимо неслась к своей ужасной развязке.

Война принесла Уэсиба огромное напряжение. Он выражал недовольство жестокостью и невежеством многих представителей вооруженных сил, а позже признавался своим ученикам, что испытывал отвращение к необходимости преподавания в Академиях шпионажа и военной полиции. Насилие и разрушения войны представляли собой полную противоположность задаче выражения цели истинного будо: воспитания и содействия жизни.

В 1942 году Уэсиба, воспользовавшись, в качестве оправдания, своей болезнью, оставил все государственные должности и переехал на свою ферму в Ивама. Участок земли в Ивама - деревушке, расположенной примерно в двух часах пути по железной дороге от Токио - Уэсиба приобрел еще в 1938 году. В течение всей жизни Уэсиба подпитывало, прежде всего, пребывание под бескрайним небом, прогулки вдоль океана или занятия среди горных вершин. Он не был горожанином и всегда тяготел к деревне, свежему воздуху и чистому образу жизни - особенно в тот период, когда ему приходилось жить в переполненном людьми и бетоном Токио. Уэсиба и его жена перебрались подальше от сражений, в небольшую хижину, выстроенную на его участке. Однако он был совсем не равнодушен к тем ужасным страданиям, которые выпали на долю всей Азии. Несколько раз за это время он был смертельно болен, как в прямом, так и в символическом смысле. Чтобы восстановить здоровье и приспособиться к условиям обновляющейся Японии, он начал заниматься тем, что ныне называют айки-до - "Искусством Мира".

МОРИХЭЙ УЭСИБА

БИОГРАФИЯ

В августе 1945 года Япония капитулировала. Хотя весь Токио лежал в руинах, Кобукан додзё остался невредимым благодаря героическим усилиям Киссомару, сына Уэсиба. Однако оккупационные власти запретили все виды боевых искусств и организация Кобукан была распущена. Уэсиба продолжал пребывать в уединении в Айки-Гарден в Ивама - занимался садоводством, молился и готовился представить миру искусство айки-до.

Обстановка в Японии после поражения в войне была зловещей. Многие бывшие ученики Уэсиба погибли в боях, а те кто выжил, были слишком заняты вопросами выживания, чтобы тратить силы и время на тренировки. В токийском додзё обосновались бездомные бродяги (говорят, что некоторое время это здание использовалось оккупационными частями как танцевальный зал). Но в 1948 году, когда Япония начала восстанавливаться, Уэсиба и его последователи вновь объединились и основали организацию Айкикай.

Вскоре был снят запрет на будо, и около 1950 года начались регулярные занятия айкидо. Во всём устанавливался новый порядок, и величественная точка зрения Уэсиба на айкидо как на не соревновательное искусство, воспитывающее духовное и физическое совершенство, была идеальным подходом. Уже через несколько лет после окончания войны началось обучение нового поколения целеустремлённых учеников, и в течение пятидесятых годов искусство айкидо было представлено всему миру; организационными вопросами занимались сам Уэсиба и его сын Киссомару. В первой половине того десятилетия японские учителя внедрили айкидо во Франции и на Гавайях, и уже к середине пятидесятых годов в токийском додзё постоянно занимались представители самых разных стран со всего земного шара.

Первая публичная демонстрация айкидо проходила на крыше одного из универсальных магазинов Токио в сентябре 1955 года. Это было достаточно примечательное событие, поскольку до этого Уэсиба отказывался выступать для публики. Это было правилом всех старых учителей. Когда Фунакоси отправил своего сына Дзиго назад, на Окинаву, для изучения специальных ката, местный учитель не начинал занятия, пока все окна додзё не были прикрыты ставнями. Подобным же образом, Хакудо Накаяма занимался специальными приемами с мечом в четыре часа утра, когда в додзё царил полумрак и никто не мог бы подсмотреть секреты мастера. Киссомару переубедил отца, сказав ему, что люди должны увидеть изящную действенность айки-до во плоти, после чего восхитительные выступления Уэсиба стали украшением многих демонстраций айкидо.

В отличие от Кано и Фунакоси, после которых осталось немного наглядных документальных свидетельств, существует множество фильмов, запечатлевших Уэсиба в действии, включая очень четкие фотоснимки, сделанные еще в 1935 году. В 1958 году Уэсиба снялся в документальном фильме под названием "Свидание с приключением", снятом двумя американскими операторами, а чуть позже, в 1961 году, он стал главным героем документальной ленты, снятой Японской национальной телесетью.

Уэсиба любил путешествовать и с удовольствием навещал новые додзё, образующиеся в подразделениях его школы во всех концах Японии. Но для его учеников, как до-, так и послевоенного периода, путешествие вместе с Уэсиба становилось настоящим испытанием. В поездке его спутник не мог расслабиться и потерять бдительность ни на секунду. К примеру, Уэсиба настаивал на том, чтобы его доставляли на вокзал по меньшей мере за час до отправления поезда. Иногда он мог отказаться садиться в поезд, поскольку "чувствовал, что что-то не так". Или же его спутнику, нагруженному поклажей и необходимостью покупать билеты, приходилось играть в пятнашки со своенравным и быстроногим мастером айкидо, который очень часто резко сворачивал туда, куда ему хотелось, - независимо от того, куда они направлялись, - и исчезал в толпе прохожих. У Уэсиба была ещё одна забавная привычка растрачивать все деньги вплоть до последней иены прежде, чем он достигал места назначения. Терпеливая жена Уэсиба обычно снабжала его спутника средствами, достаточными для покупки билетов, подкрепления сил закусками и напитками и других издержек, а также дополнительной суммой на всякий случай. Уэсиба каким-то образом всегда знал, сколько денег было у его спутника, и неизменно останавливался у каждого встречающегося святилища, чтобы сделать пожертвование. К концу путешествия деньги расходились без остатка.

Однажды Уэсиба зашёл в недавно воздвигнутый храм. Он приказал своему помощнику приготовить деньги для пожертвования. Однако после минутной молитвы Уэсиба повернулся к своему спутнику и сказал: "Спрячь деньги. Здесь нет бога". Действительно, этот храм был поставлен исключительно для привлечения туристов и у него не было органичной духовной связи с окружающей местностью.

В 1961 году Уэсиба отправился на Гавайи, чтобы торжественно открыть Айкикай додзё в Гонолулу. Он оставался на Гавайских островах в течение сорока дней, проводя занятия и создавая каллиграфические записи для местных учеников. Гавайи ему понравились, но он сказал своим ученикам: "Химикалии, которыми здесь поливают ананасовые плантации, разрушают окружающую среду. Попытайтесь добиться того, чтобы плантаторы не делали этого". По сравнению с неутомимой деятельностью и постоянным возбуждением довоенного периода, последние годы жизни Уэсиба были очень спокойными - он посвятил их исследованиям, молитвам и упражнениям.

Вот фрагменты последних заметок Уэсиба, касающихся айкидо:

"Айкидо - лекарство для больного мира. В мире царит зло и беспорядок, поскольку люди забыли, что все исходит из одного источника. Вернитесь к этому источнику и оставьте позади эгоцентричные мысли, мелочные желания и злобу.

Пока вы беспокоитесь о "хорошем" и "дурном" в окружающих, вы оставляете свое сердце открытым для злобности.

Проверка других, соревнование с другими, осуждение других ослабляет и одолевает вас. Ваш разум должен пребывать в гармонии с функциями Вселенной; ваше тело должно быть согласовано с движениями Вселенной; тело и разум должны слиться в одно и объединиться с деятельностью Вселенной.

В айкидо нет состязания. Настоящий воин непобедим, потому что он ни с чем не борется. "Победить" означает одолеть состязательный разум, в котором мы находим прибежище.

Приемы используют четыре качества, которые отражают природу мира. В зависимости от обстоятельств, движения должны быть твердыми, как алмаз; гибкими, как ветви ивы; плавными, как поток воды, и пустыми, как пространство."

К концу жизни внешность Уэсиба стала бесплотной, призрачной: белые одежды, седые волосы и мягкая белая борода. Его здоровье постепенно ухудшалось, но даже когда он был прикован к постели своим последним недугом, Уэсиба все ещё был способен призывать волшебную космическую силу, достаточную для того, чтобы разбросать во все стороны четырёх помощников, если они начинали обращаться с ним, как с дряхлым стариком.

Подобно Фунакоси, Уэсиба продолжал оттачивать техники своего искусства вплоть до самой смерти. Мастер айкидо ушел из этого мира 26 апреля 1969 года возрасте восьмидесяти шести лет.

Последним указанием, которое Уэсиба дал своим ученикам, стали слова:

"Айкидо предназначено для всего мира. В нём нет места ни личным, ни разрушительным целям. Неутомимо тренируйтесь, чтобы принести благо всем".

"Даже самый сильный из людей имеет ограниченную сферу силы. Вытащи его из этой сферы, и затащи в свою, и его сила рассеется."

"За мгновение до того, как мой противник нападёт, я вижу точку белого света, и через секунду сабля следует по той же линии, что и белый свет. Таким образом, я легко могу избежать удара саблей. Тот, кто откроет секрет айкидо, откроет Вселенную внутри себя и сможет сказать: "Я есть весь мир!" Поэтому, когда враг пытается померятся со мной силой, он должен сперва сокрушить всю мировую гармонию. Но в тот момент, когда он только подумает о том, чтобы меня ударить, он уже побежден!
Поскольку айкидо, движения которого являются бесконечными движениями Вселенной, - это непротивление, оно всегда победоносно.
Природа айкидо - в любви к единсственному истинному Богу, которого надо принять и телом и душой".

М. Уэсиба

"Учитель Уэсиба настолько владел Будо, что разговаривал с богами! Однажды в поезде он дал мне металлический веер и сказал:"Ударь меня, если я засну". Через несколько минут он заснул и я попытался его ударить. Точно в это мгновение он проснулся и сказал: "Ты хотел на меня напасть".
За четыре года до смерти он еще вставал, чтобы пойти тренироваться. Тело его было очень слабым, кисти рук тонкие. Четверо помощников запретили ему двигаться ради его же блага... Он их всех легко отбросил".

Сиода Годзо, создатель Есинкан-рю.

"В те последние годы, когда я видел Учителя, казалось, что он понятия не имеет о технике; ему было достаточно просто пошевелить пальцем: совсем неопасным, безобидным движением он без всякого усилия бросал на пол учи-дэси, молодых людей в прекрасной физической форме.
Он был похож на ребенка, который развлекается лишь бы чем и лишь бы как; он приводил в замешательство любого, кто пытался разложить айкидо по полочкам...
...он мне показал два пальца на левой руке; я схватил изо всей силы и не почувствовал никакого физического сопротивления; внезапно я был подброшен в воздух, это было приятное чувство, никак не сравнимое с тем, что я испытывал с другими партнерами...
Я увидел Учителя, окруженного десятком учеников, всех вооруженных палками; в такой ситуации он не мог двинуться, чтобы не получить удар; вдруг я слышу крик... и вижу всех учеников, лежащих на земле со своими палками!
...Учитель часто показывал следующий "номер": в правой руке он держал деревянную саблю, конец которой слегка загнут вверх, а грациозным жестом левой рукой держал полу своей одежды. Трое учи-дэси хватаются за саблю, стараясь ее сдвинуть, но оружие остается неподвижным. Через несколько мгновений Учитель освобождает энергию и все трое летят кувырком!"

Цуда Ицуо, основатель Кацугэн-Ундо

Уэсиба родился 14 декабря 1883 года в Танабэ, префектура Вакаяма. С самого раннего возраста он был увлечён и, можно сказать, поглощён религией, поэтому родители поощряли его занятия физическими упражнениями, в том числе плаванием и Сумо, для борьбы с этим односторонним увлечением. Его отец был оружейным мастером клана Кии и возглавлял отряд самообороны в своей деревне. С десяти лет он обучал сына кэн-дзюцу (искусство меча) и со-дзюцу (искусство копья) школы Аои.

Начиная с 1890 года Уэсиба Морихэй посещал храм Дзизодэра, где монах Фудзимото Мицуе обучал его философии секты Сингон. В 1898 году, в 15 лет, он приехал в Токио учиться дзю-дзюцу в школе Кито-рю под руководством Тодзава Токудзабуро. В 1902 Морихэй отправился в Сакаи, где Накаэ Масакацу обучил его дзю-дзюцу и кэн-дзюцу школы Ягю-Син-Кагэ. В додзе Накаэ он встретил некоего Ханда, ученика Такэда Сокаку и заинтересовался Дайто-рю-айки-дзюцу.

В 1904 году Уэсиба добровольцем участвовал в Русско-Японской войне в Маньчжурии в качестве капрала 37-ого полка 4-й дивизии, сформированной в Осака. В соответствии с некоторыми источниками, во время первого своего пребывания в Маньчжурии Уэсиба открыл для себя Багуа-цюань (Кулак Восьми Тигров), "внутренний" китайский style, основанный на управлении энергией "ци" и на круговых движениях.

В 1906 году Уэсиба вернулся в родной Танабэ. В 1908 году он получил "мэнке" (сертификаты) школы Кито-рю (за дзю-дзюцу), "Ягю-Син-Кагэ" (за кэн-дзюцу) и "Тэндзин-Синье" (за дзю-дзюцу).

В 1911 году Уэсиба решил обосноваться на пустующих землях севера острова Хоккайдо. Он покинул Танабэ во главе сотни человек и по приезде на место создал поселение Сиратаки. По словам его сына, Уэсиба Киссёмару, отец тогда же встретился здесь с мастером Такэда Сокаку, который вручил ему через 5 лет, в мае 1916 года "мэнке-кайден", диплом, свидетельствующий об изучении всей программы школы Дайто-рю. В 1912 году Уэсиба открыл в Сиратаки свое додзе, куда в 1915 году приехал Такэда, чтобы преподавать курс Дайто-рю-айки-дзюцу.

В 1919 году Уэсиба покинул Сиратаки, чтобы отправиться в Танабэ к больному отцу. Его отец умер 2 января 1920 года. На могиле сын испытывал сильное потрясение, которое подкрепило его уверенность в религиозном призвании. В том же году Уэсиба потерял двух первых своих детей, умерших в раннем возрасте. После всех невзгод он решил присоединиться к Дегучи и переехал в Аябэ, где открыл додзе и преподавал Дайто-рю-айки-дзюцу.

Обучение Уэсиба не ограничилось изучением Дайто-рю. В 1922 году он получил еще один диплом школы Ягю-Син-Кагэ (по дзю-дзюцу) и изучал другие системы, а именно дзю-дзюцу школы Синкагэ. В возрасте 39 лет Уэсиба получил степень Кёдзю Дайри (этим рангом отмечалось владение основным техническим арсеналом Дайто-Рю: 118 базовых приёмов, 80 приёмов Айки-дзюцу Окуги, 66 - Хидэн Окуги и 84 - Госин-Ё-но-Тэ).

"Внезапно я осознал, что земля и небо начинают вибрировать. От земли исходила духовная энергия, похожая на золотой пар, который обволок мое тело, преобразуя его в золотое. В этот момент я был способен достичь Сердца Мира. Отныне вся земля - мой дом. Я понял, что единоборства Будо бесполезны, если победа достигается силой. Они не должны быть теми инструментами, которые доведут мир до краха, их роль в том, чтобы Сердце Мира стало твоим и чтобы повсюду царил мир... "

М. Уэсиба

В 1927 году Уэсиба покинул Аябэ и переехал в Токио, где преподавал в додзе, расположенном в его собственном доме. В 1930 году он начал строительство додзе в Вакамацу-Се, "Кобукан", которое было открыто в апреле 1931. Из-за черезвычайно трудных тренировок, проходивших в зале Кобукан, он был прозван "Дзигоку-додзе" (Зал Преисподней).

Между 1931 и 1941 годами Уэсиба преподавал одновременно в нескольких залах: Сонэдзаки-додзе, Суйда-додзе, Оцука-додзе и др.

В 1942 году он отправился в Маньчжурию для проведения там показательных выступлений. В 1940 году Кобукан приобрел особый статус, утвержденный Министерством Здравоохранения, а в 1941 году Бутоку-кай (официальный союз японских боевых искусств) решил признать Уэсиба-рю-айки-будо. Но именно в это время, вопреки всяким ожиданиям, Уэсиба покинул Токио. Он поручил руководство Кобуканом своему сыну, и поселился в маленькой деревне Ивама (префектура Ибараги). Уэсиба жил в Ивама до конца жизни, но он часто ездил отсюда в Токио и за границу с целью распространения своего искусства.

В 1942 году он дал окончательное название своему искусству: Айкидо. эсиба достиг такого уровня владения боевыми искусствами, что его бывшие ученики и сегодня оценивают этот уровень как не имеющий себе равных. Рассказывают, например, что учитель просил учеников атаковать его в любой момент и наиболее натуральным образом, но даже при таких обстоятельствах, он никогда не был повален или застигнут врасплох кем-нибудь из них.

Однажды, по просьбе Такэсита Исаму, Уэсиба Морихэй согласился провести показательные выступления по айкидо перед императорской семьей. Перед выступлением Уэсиба очень тяжело болел желтухой и едва мог есть и пить, а передвигался только с посторонней помощью. В день выступления он даже не мог одеться сам и выглядел так плохо, что два ученика, которых он выбрал себе в помошники, Сиода и Юкава, были уверены, что он не сможет провести выступление.

Однако, после вступительного слова, когда зрители начали аплодировать, Учитель Уэсиба изменился. Его глаза заблестели и осанка совершенно изменилась. Как вспоминает Сиода Годзо, создалось впечатление, что он в считанные секунды вылечился от желтухи. Когда началось выступление, Юкава старался двигаться медленно, стобы скомпенсировать слабость учителя, и в результате получил травму. Когда после очередного мощного броска он не смог встать, оказалось, что он сломал руку и не может продолжать работать. Из-за этого Сиода был вынужден работать единственным ассистентом Учителя Уэсиба в течение 40-минутной демонстрации бросков, замков и удержаний. В результате этой работы он целую неделю после выступления пролежал с очень высокой температурой.

"Я нахожусь только на первой ступени Айкидо, и я ещё занимаюсь им. Я буду продолжать это весь остаток своей жизни и оставлю Айкидо как наследство грядущим поколениям".

М. Уэсиба

О-Сэнсэй Уэсиба Морихэй умер в 1969г. в том же возрасте, что и Такэда Сокаку, и за несколько дней до годовщины смерти своего учителя.

Уэсиба Морихей Искусство мира
" Морихэй всем сердцем принял веру в то, каждое действие ценно лишь тогда, когда оно наполнено ответственностью и оберегающей любовью за живое. В дальнейшем все его поступки были подчинены ей. Другими словами можно сказать, что в его жизни вера стала лейтмотивом. В тот период Морихэй начал изучать котодаму – науку о единстве содержания и формы."

Морихэй Уэсиба (яп. 植芝 盛平 Уэсиба Морихэй, 14 декабря 1883 года - 26 апреля 1969 года) - создатель боевого искусства айкидо. Родился в городе Танабе в Японии. Так же известен как Основатель (яп. 開祖 Кайсо) или Великий учитель (яп. 大（翁）先生 О:сэнсэй).

Айкидо создано Уэсибой на основе элементов традиционных японских единоборств Дайто-рю Айки-дзюцу, кэн-дзюцу и дзё-дзюцу. Название айкидо состоит из трёх иероглифов: ай (合) - соединение, гармония; ки (気) - духовная сила; до: (道) -путь.

Искусство мира
Ты помог мне,
Я помог тебе,
и вместе мы делаем одно дело.
Из бесед, стихов, каллиграфии основателя айкидо.
1. Искусство мира начинается с тебя самого. Над собой и над поставленными перед тобой задачами работай с Искусством Мира. У каждого есть свой дух, который можно очищать, тело, которое можно некоторым способом тренировать, и подходящий путь, которым можно следовать. Ты находишься здесь с единственной целью осознать свою внутреннюю божественность и проявить свою исконную просветленность. Взрасти мир в своей собственной жизни, а затем применяй Искусство ко всему, с чем ты встречаешься в ней.
2. Тебе не нужны дома, деньги, власть или положение, чтобы практиковать Искусство Мира. Небеса там, где ты сейчас стоишь, и это как раз то место, где можно тренироваться.
3. Все вещи, материальные и духовные, происходят из одного источника и находятся в родстве друг с другом, как члены одной семьи. Прошлое, настоящее и будущее содержатся в жизненной силе. Вся Вселенная произошла из одного источника, а мы появились благодаря совершенному процессу объединения и гармонизации.
4. Айкидо - это лекарство для больного мира. В мире есть зло и беспорядок, потому что люди забыли о том, что все вещи происходят из одного источника. Возвратись к этому источнику, и оставь все эгоистические мысли, пус-тячные желания и гнев. Кем не владеет ничто, тот владеет всем.
5. Если ты не установишь связь с истинной пустотой, то никогда не постигнешь Искусство Мира.
6. Искусство Мира действует повсюду - от безбрежных пространств космоса до мельчайших растений и животных. Жизненная сила проникает всюду, ее мощь не знает границ. Искусство Мира позволяет нам ощутить ее и соприкоснуться с этим огромнейшим запасом вселенской энергии.
7. Восемь сил поддерживают мироздание: движение и неподвижность, твердость и текучесть, расширение и сжатие, объединение и разделение.
8. Жизнь - это рост. Если мы перестаем расти, технически и духовно, можно считать нас мертвыми. Искусство Мира прославляет связь неба, земли и человечества. Это все, что истинно, хорошо и красиво.
9. Время от времени необходимо уединяться среди высоких гор и укромных долин, чтобы восстановить свою связь с источником жизни. Вдыхай и позволь себе воспарить во все концы Вселенной; вдыхай и собирай космос внутри себя. Затем дыши всем плодородием вибрирующей земли. Наконец, смешивай дыхание неба и дыхание земли со своим собственным дыханием и пусть оно становится Дыханием самой Жизни.
10. Все законы неба и земли живут в тебе. Жизнь сама по себе есть истина, и это не изменится никогда. Все сущее на небе и на земле дышит. Дыхание - это нить, связывающая все мироздание воедино. Когда можешь ощу-щать бесчисленные вариации вселенского дыхания, тогда рождаются от-дельные техники Искусства Мира.
11. Взгляни на морские волны. Походя к берегу, они с шумом вздымаются и падают. Таким должно быть твое дыхание. С каждым вдохом вбирай в свой живот Вселенную. Знай, что каждому доступны четыре сокровища: энергия солнца и луны, дыхание небес, дыхание земли и прилив, и отлив морских вод.
12. Практикующие Искусство Мира должны защищать владения Матери Природы, это божественное творение, и сохранять его прекрасным и неувядшим. Состояние воина рождает естественную красоту. Тонкие техники воина проявляются также естественно, как естественно сменяют друг друга весна, лето, осень и зима. Состояние воина - это ничто иное, как сила, поддерживающая всякую жизнь.
13. Когда жизнь торжествует, происходит рождение, когда жизнь препятствует, происходит смерть. Воин борется за гармонию, а ставки в этой борьбе - жизнь и смерть.
14. Созерцай устройство этого мира, слушай слова мудрых и принимай все хорошее и доброе, как свое. Опираясь на это, открой свою собственную дверь к истине. Не прогляди истину, которая прямо перед тобой. Изучай течение воды в ручье, плавно и свободно огибающем камни. Учись также у святых книг и умудренных людей. Все вокруг - даже горы, реки, травы и деревья - должно стать твоим учителем.
15. Каждый день твори себя заново, одеваясь небом и землей, умываясь мудростью и любовью и помещая себя в сердце Матери Природы.
16. Не упусти случая
Поучиться
У чистого голоса
Горного ручья,
Плещущегося среди камней.
17. Гармония зарождается в течение вещей, ее сердце подобно движению ветра и волн. Путь подобен венам, что разносят кровь по нашим телам вслед за естественным потоком жизненной силы. Если ты хоть немного отделен от этой божественной сущности, это значит, что ты сошел с тропы.
18. Твое сердце полно семян, готовых прорасти. Как цветок лотоса, вырастает из грязи, чтобы раскрыть свою яркую красоту, так космическое дыхание заставляет цветок духа раскрываться и приносить плод в этом мире.
19. Постигай учения сосны, бамбука и цветущей сливы. Сосна вечно зелена, прочно укоренена и солидна. Бамбук крепок, гибок, несокрушим. Сливовый цвет дерзок, ароматен и изящен.
20. Пусть твой ум всегда будет ярок и ясен, как безбрежное небо, великий океан и высочайший горный пик. Пусть твое тело всегда будет наполнено светом и теплом. Наполняй себя силой мудрости и просветления.
21. Как только ты начинаешь искать “хорошее” и “плохое” в своих близких, в твоем сердце открывается дыра, через которую входит зломыслие. Если ты испытываешь других, соревнуешься с ними, критикуешь их - это приводит к твоему ослаблению и поражению.
22. Пронизывающее сверкание клинков,
Выкованных теми, кто следует Пути,
Поражает злого врага,
Крадущегося глубоко внутри
Их душ и тел.
23. Искусство Мира не дается легко. Надо бороться до самого конца, надо убить в себе злые желания и всякую ложь. Иногда голос Мира звучит как гром, выводя людей из их оцепенения.
24. Кристально чистый,
Острый и яркий,
Священный меч
Не оставляет
Злу ни малейшей лазейки.
25. Чтобы практиковать Искусство Мира, ты должен: Успокоить свой дух и вернуться к источнику. Очистить тело и дух, удалив всю злонамеренность, эгоизм и страсть. Быть вечно благодарным за дары, которые ты получил от Вселенной, от своей семьи, от Матери Природы и от близких тебе людей.
26. Искусство Мира основывается на четырех Великих Добродетелях: Храбрости, Мудрости, Любви и Дружбе, символами которых служат: Огонь, Небо, Земля и Вода.
27. Сущность Искусства Мира - в очищении себя от зломыслия, в гармонизации со своим окружением и в устранении со своего пути всех препятствий и барьеров.
28. Единственное лекарство от материализма - это очищение шести органов чувств (глаз, ушей, носа, языка, тела и ума). Если чувства перекрываются, твое восприятие задыхается. И чем больше оно задыхается, тем больше искажаются чувства. Так нарушается порядок в мире, а это - величайшее зло из всех. Очищай свое сердце, освобождай шесть чувств, чтобы они могли работать беспрепятственно, и твое тело и душа воспылают.
29. Всякая жизнь есть проявление духа, проявление любви. И Искусство Мира есть чистейшее выражение этого закона. Воин обязан положить конец вся-ким спорам и страстям. Вселенская любовь действует во многих формах; каждое ее проявление должно иметь возможность свободно выражаться. Искусство Мира - это истинная демократия.
30. Каждый мастер, во все времена и во всех странах, слышал зов и достигал гармонии с небом и землей. Много троп ведет к вершинам горы Фудзи, но эта вершина одна - любовь.
31. Верность и преданность ведут к храбрости. Храбрость ведет к жертвенности. Жертвенность рождает веру в силу любви.
32. Экономика - основа общества. Когда экономика стабильна, общество развивается. Идеальная экономика сочетает духовное с материальным, а лучшие товары - это искренность и любовь.
33. Искусство Мира не полагается на оружие или грубую силу; вместо этого мы приводим себя в гармонию со Вселенной, поддерживаем мир в наших сферах, пестуем жизнь и предотвращаем смерть и разрушение. Истинное значение слова самурай - “тот, кто служит и следует силе любви”.
34. Воспитывай и очищай
Дух воина,
Совершая служение в этом мире;
Освещай Путь
Своим внутренним светом.
35. Искусство Мира чрезвычайно широко. Оно отражает грандиозное устройство скрытых и проявленных миров. Воин - это живой храм Божественного, это тот, кто служит великой цели.
36. Твой ум должен гармонировать с тем, как работает Вселенная; твое тел должно двигаться в такт движению Вселенной; тело и ум должны быть свя-заны воедино в деятельности Вселенной.
37. Хоть наш путь и отличается от воинских искусств прошлого, вовсе необяза-тельно отказываться от всего старого. Вбирай почтенные традиции в наше новое искусство и одевай их в свежие одежды; на фундаменте классиче-ских стилей строй новые, лучшие формы.
38. Ежедневные упражнения в Искусстве Мира позволяет твоей внутренней божественности сиять все ярче и ярче. Пусть тебя не заботит правота или неправота других. Не надо рассчитывать наперед, не надо действовать не-естественно. Сосредоточься на Искусстве Мира и не критикуй других учителей и другие традиции. Искусство Мира никогда никого и ни в чем не ограничивает. Оно всеобъемлюще и всеочищающе.
39. Практикуй Искусство Мира искренне, и тогда злые мысли и дела исчезнут сами собой. Единственное желание, которое должно остаться, - это жажда новых и новых упражнений на Пути.
40. Просветленные никогда не перестают работать над собой. Достижения таких мастеров невозможно описать словами. Самые совершенные действия наследуют образцам, содержащимся в природе.
41. День за днем
Тренируй свое сердце,
Оттачивая свою технику:
Используй Одно, чтобы победить Многих!
Такова дисциплина Воина.
42. Путь воина
Нельзя выразить
Словами или иероглифами;
Ухвати его суть
И иди вперед к Реализации!
43. Цель тренировок - подтягивать ослабленное, укреплять тело и шлифовать дух.
44. В железной руде много шлаков, ослабляющих ее свойства; плавкой, ковкой и закалкой железо превращают в сталь, и затем придают ей форму острого, как бритва меча. Человеческие существа развиваются в той же последова-тельности.
45. С древнейших времен
Усердная учеба и доблесть
Всегда были двумя опорами на Пути.
Силой постоянного упражнения
Просветляй и тело, и душу.
46. Инструкторы могут дать только частицу учения. Только при упорной личной практике ты постигнешь тайны Искусства Мира.
47. Путь воина основывается на гуманности, любви и искренности; сердце во-инской доблести - это истинная храбрость, мудрость, любовь и дружелю-бие. Делать ставку лишь на физические аспекты воинственности бессмыс-ленно, ибо мощь тела всегда ограничена.
48. Истинный Воин всегда вооружен тремя вещами: сияющим мечом миро-творчества; зеркалом храбрости, мудрости и дружелюбия; и драгоценным камнем просветления.
49. Сердце человека неотделимо от души неба и земли. В своей практике все-гда помни по взаимодействию неба и земли, воды и огня, Инь и Ян.
50. Искусство Мира - это непротивление. Поскольку оно не сопротивляется, оно изначально победоносно. Те, чьи намерения злы, а мысли противоре-чивы, обречены на поражение. Искусство Мира непобедимо, потому что оно ни с чем не борется.
51. В Искусстве Мира нет состязаний. Истинный Воин непобедим, поскольку он ни с кем не сражается. Когда мы говорим “нанесение поражения”, то имеем в виду поражение нашего собственного противоречивого ума.
52. Причинить вред противнику - значит причинить вред себе. Сдерживать агрессию без причинения вреда - это и есть Искусство Мира.
53. Полностью пробужденный Воин может свободно пользоваться всеми эле-ментами неба и земли. Истинный Воин учится правильно воспринимать процессы во Вселенной и превращать боевые техники в проводники чисто-ты, добра и красоты. Ум и тело воина должны быть пронизаны просветлен-ной мудростью и глубоким покоем.
54. Всегда практикуй Искусство Мира трепетно и с радостью.
55. Необходимо разработать стратегию, которая использовала бы все доступные физические условия и элементы. Лучшая стратегия - это та, которая полагается на неограниченный диапазон реакций.
56. Правильная поза тела отражает правильное состояние ума.
57. Ключ к хорошей технике - в том, чтобы держать кисти рук, стопы и бедра прямыми и центрированными. Если ты центрирован, то можешь двигаться свободно. Физический центр - это твой живот; если там же сосредоточен твой ум, тебе обеспечен успех в любом предприятии.
58. Двигайся, как луч света,
Летай, как молния,
Бей, как гром,
Вращайся вокруг
Устойчивого центра.
59. Техники требуют четырех качеств, в которых отражается природа нашего мира. В зависимости от обстоятельств, ты должен быть: твердым, как алмаз, гибким, как ива, плавным, как течение воды, или пустым, как небо.
60. Если твой противник атакует, как огонь, парируй, как вода, становясь совершенно жидким и текучим. Вода по своей природе никогда ни обо что не может разбиться. Наоборот, она без вреда для себя проглатывает любое нападение.
61. Начало всех приемов - в гармоничном сотрудничестве правого и левого. Левая рука держит жизнь и смерть; правая рука управляет ими. Четыре конечности есть суть четыре опоры неба; они проявляют восемь направлений, Инь и Ян, внешнее и внутреннее.
62. Проявляй Ян в своей правой руке,
Уравновешивай его
С Инь, что проявляется слева.
63. Техники Искусства Мира ни быстры, ни медленны, они ни внутри, ни снару-жи. Они по ту сторону времени и пространства.
64. Зарождайся от Великой Земли;
Вздымайся, как Великие Волны;
Стой, как дерева, сиди, как скала;
Используй Одно, чтобы победить Всех.
Учись и забывай!
65. Когда противник идет вперед, выходи навстречу и приветствуй его; если он хочет отойти, проводи его.
66. Тело должно быть треугольным, сознание - круглым. Треугольник означает генерирование энергии и является самой устойчивой физической фор-мой. Круг символизирует безмятежность и совершенство, неисчерпаемый источник технических приемов. Квадрат - это прочность, основа всякой власти.
67. Всегда старайся быть в союзе с небом и землей; тогда будешь видеть мир в истинном свете. Самодовольство исчезнет, и ты сможешь поглощать в себя любое нападение.
68. Если твое сердце достаточно велико для того, чтобы принять в себя твоих противников, ты можешь видеть их насквозь и избегать их нападений. И ко-гда ты примешь их в себя, то сможешь направлять их по пути, указанному тебе небом и землей.
69. Свободный от слабости,
Просто не обращай внимания
На яростные атаки
Своих врагов:
Иди и действуй!
70. Не взирай на этот мир со страхом и отвращением. Смело смотри в лицо тому, что предлагают тебе боги.
71. Каждый день жизни человека несет в себе радость и гнев, боль и удовольствие, тьму и свет, рост и упадок. Каждый миг служит великому замыслу Природы. Не пытайся же отрицать или сопротивляться космическому по-рядку вещей.
72. Хранители этого мира
И стражи Путей
Богов и Будд,
Приемы Искусства и Гармонии
Позволяют нам достойно встречать
Каждый вызов.
73. Сама жизнь есть испытание. Тренируясь, ты должен испытывать и отшли-фовывать сам себя, чтобы достойно встречать великий вызов жизни. Вый-ди за пределы сферы жизни и смерти, и тогда ты сможешь пройти через все кризисы спокойно и безопасно.
74. Будь благодарен даже за трудности, неудачи и за встречи с дурными людьми. Преодоление препятствий - важнейшая часть обучения Искусст-ву Мира.
75. Неудача - залог успеха;
Каждая ошибка чему-то учит нас.
76. Даже если тебе бросает вызов
Один-единственный противник,
Будь бдителен,
Ибо тебя всегда окружает
Целый сонм врагов.
77. Искусство Мира - в том, чтобы восполнять недостающее.
78. В нашей технике мы полностью входим в атаку противника, совершенно растворяемся в ней и решительно ею управляем. Сила пребывает там, где наша Ки сосредоточена и устойчива; замешательство и дурные мысли по-являются, когда Ки застаивается.
79. Существует два типа Ки: обычная Ки и истинная Ки. Обычная Ки - грубая и тяжелая, истинная Ки - легкая и подвижная. Чтобы достигать успеха, ты должен освободиться от обычной Ки, и пропитать свои органы истинной Ки. Это - основа мощной техники.
80. В Искусстве Мира нет атаки. Если ты нападаешь, это означает, что ты не владеешь собой. Никогда не убегай от вызова, но не пытайся неестественным образом подавить или подчинить своего противника. Позволь нападающим подойти к тебе так, как им угодно, а затем слейся с ними. Никогда не преследуй противника. Отводи каждую атаку в сторону и держись за спиной атакующего.
81. Видя меня перед собой,
Враг нападает,
Но к этому времени
Я уже стою
В безопасности за его спиной.
82. Когда тебя атакуют, объединяй верхнюю, среднюю и нижнюю части своего тела. Входи, поворачивайся и сливайся со своим противником спереди и сзади, справа и слева.
83. Твой дух есть твой истинный щит
84. Противники идут сплошным потоком, но на самом деле нет ни единого про-тивника. Глубоко входи в атаку и нейтрализуй ее, втягивая ее перенаправ-ленную силу в свою собственную сферу.
85. Даже самый сильный из людей имеет ограниченную сферу силы. Вытащи его из этой сферы, и затащи в свою, и его сила рассеется.
86. Слева и справа
Избегай любых
Резких блоков и отражений удара.
Захватывай сознание своих противников
И рассеивай их!
87. Настоящее Искусство Мира - в том, чтобы ни жертвовать ни одним своим воином для разгрома врага. Побеждай врагов, всегда занимая безопасную и неуязвимую позицию; тогда никто не пострадает. Путь Воина, Искусство Политика - в том, чтобы остановить беду до того, как она начнется. Побе-ждай своих противников духовно, заставляя их осознавать бессмыслен-ность их действий. Путь воина заключается в том, чтобы устанавливать гармонию.
88. Овладевай божественными приемами
Искусства Мира,
И ни один враг
Не посмеет
Бросить тебе вызов.
89. Тренируйся без лишней спешки, ибо требуется как минимум десять лет, чтобы овладеть азами и перейти к первой ступени. Никогда не считай себя всезнающим, совершенным мастером; ты должен продолжать трениро-ваться ежедневно вместе с друзьями и учениками, чтобы продвигаться в Искусстве Мира.
90. Прогресс приходит
К тому, кто
Тренируется и тренируется;
Если будешь рассчитывать на тайные техники,
То ничего не достигнешь.
91. Просто играть то с этой,
То с той техникой -
Занятие бесполезное.
Действуй решительно,
Выкладывайся полностью!
92. Если ты воспримешь истинную форму неба и земли, то постигнешь и свою собственную истинную форму. Если ты постигнешь какой-либо принцип, то сможешь взять его на вооружение. Применив что-либо на практике, пораз-мышляй о своих усилиях. Так и продолжай все время.
93. Искусство Мира можно выразить в таких словах: Истинная победа - это победа над самим собой; пусть этот день наступит поскорее! “Истин-ная победа” означает несокрушимую храбрость; “победа над самим собой” - это неослабевающее усилие; а “тот день” - это славный день триумфа здесь и сейчас.
94. Отбрось ограничивающие мысли и вернись к истинной пустоте. Стой среди Великой Пустоты. Это и есть секрет Пути Воина.
95. Чтобы воистину реализовать Искусство Мира, ты должен быть способен свободно играть в проявленных, скрытых и божественных сферах.
96. Техники Искусства Мира постоянно изменяются; каждая ситуация уникаль-на, и надлежащий ответ должен приходить естественным образом. Зав-трашние техники будут отличаться от сегодняшних. Не увлекайся внешней формой ситуации. Искусство Мира не имеет формы - оно есть изучение Духа.
97. В конце концов, ты должен будешь вообще забыть о технике. Чем дальше продвигаешься, тем меньше остается догм. Великий Путь - это, на самом деле, Отсутствие Пути.
98. В Искусстве Мира, которое я практикую, есть место для каждого из восьми миллионов богов мира, и я сотрудничаю со всеми. Бог Мира велик, он по-кровительствует всему божественному и просветленному в каждой стране.

99. Искусство Мира - это форма молитвы, которая порождает свет и тепло. Забудь о своем маленьком “я”, не привязывайся к объектам, и ты будешь излучать свет и тепло. Свет есть мудрость, тепло есть сострадание.
100. Мало строить храмы и часовни. Утверждай себя как живой образ Будды. Каждый из нас должен стать богиней сострадания или победоносным Буддой.

101. Полагайся на Мир,
Чтобы проявились твои
Многогранные способности;
Умиротворяй свое окружение
И твори прекрасный мир.
102. Божественное - это не только то, что высоко над нами. Оно и на небе, и на земле, и внутри нас.
103. Объединись с космосом, и тогда сама мысль о трансцендировании исчезнет. Трансцендирование - занятие для непосвященных. Когда исчезнет даже след трансцендирования, тогда появится истинная личность - Божественное Существо. Стань пустым и предоставь действовать Божественному.
104. Нельзя видеть или касаться Божественного нашими грубыми органами чувств. Божественное внутри тебя, а не где-либо еще. Присоединись к Бо-жественному, и ты сможешь воспринимать присутствие богов повсюду, только не пытайся их хватать или цепляться за них.
105. Божественное не любит, когда его запирают в помещении. Божественному нравится быть под открытым небом. Оно всегда здесь, в этом самом теле. Каждый из нас - миниатюрная Вселенная, живой храм.
106. Когда ты склоняешься в поклоне перед Вселенной, она кланяется в ответ; когда ты называешь имя Бога, оно отзывается эхом внутри тебя.
107. Искусство Мира - это религия, которая не является религией; оно делает совершенными и завершенными все религии.

108. Путь черезвычайно широк. С древних времен и поныне даже величайшие мудрецы не были способны охватить всю истину; объяснения и учения мастеров и святых выражают лишь часть целого. Никто не может говорить о таких вещах во всей их полноте. Поэтому просто направляйся к свету и теплу, учись у богов и посредством упорной практики Искусства Мира становись единым с Божественным.
109. Ищущие единоборства совершают смертельную ошибку. Бить, разрушать, причинять увечья - тяжелый грех, который может совершить человек. Настоящий Путь воина заключается в том, чтобы предотвращать избиение. Это и есть Искусство Мира, это и есть сила любви.
110. Мир всегда будет изменяться, но битвы и войны могут уничтожить нас всех до единого. Сейчас нам нужны техники согласия, а не техники спора. Сейчас требуется Искусство Мира, а не Искусство Войны.

111. О, божественная красота
Неба и Земли!
Все мироздание - Единая семья.

, Сэйсиро Эндо , Митио Хикицути , Сэити Сугано , Ёсимицу Ямада , Хирокадзу Кобаяси , Нориаки Иноуэ

Награды:

Морихэй Уэсиба (яп. 植芝 盛平 Уэсиба Морихэй , 14 декабря 1883 года - 26 апреля 1969 года) - основатель Айкидо . Родился в городе Танабе в Японии . Так же известен как Основатель (яп. 開祖 Кайсо ) или Великий учитель (яп. 大（翁）先生 О:сэнсэй ) .

Биография

Уэсиба был старшим из четверых детей в семье. Его отец был крестьянином, а мать принадлежала к знатной семье Итокава. В возрасте 7 лет он начал изучать конфуцианство и буддистскую письменность. В 1902 году Уэсиба отправился в Токио и стал продавать письменные принадлежности и школьные товары в торговом районе Нихомбаси . В то же время он начал заниматься дзю-дзюцу (柔術 ) и кэн-дзюцу (剣術 ).

В 1903 году он записался добровольцем в армию, для чего путём упражнений на вытяжку увеличил свой рост до минимально-необходимого - 157,5 см. Принимал участие в русско-японской войне . В 1907 году покинул армию.

В на Хоккайдо Уэсиба при посредничестве Катаро Ёсиды был представлен Сокаку Такэде - мастеру Дайто-рю Айки-дзюдзюцу и стал его учеником. Эта встреча имела важнейшее значение для будущего развития техники айкидо. Последующие 5 лет он учился у этого мастера и получил степень Кёдзю Дайри . Обладатель этой степени должен был на высоком уровне владеть 348 техниками.

Морихэя Уэсибу покорило учение Онисабуро Дэгути , который проповедовал, что мир и гармония на земле могут быть созданы только любовью, терпимостью и добром человека. С этого времени напряжённые физические тренировки Морихея Уэсибы дополняются усиленными упражнениями в медитации. В том же году он открывает своё первое додзё в пристройке дома, первыми его учениками становятся последователи Омото-кё . Слава о нём как о мастере боевых искусств быстро распространяется. Вскоре его учениками становятся моряки с ближайшей военной базы. Будучи мастером Дайто-рю Айки-дзюдзюцу , Уэсиба накапливает опыт ведения тренировок, появляются собственные методики и наработки. Именно в это время рождается начальная форма Айкидо .

В 1924 году Уэсиба принял участие в авантюре Онисабуро Дэгути - «великий поход» на Запад в поисках Шамбалы . Один из создателей секты-религии Омото-кё вдруг почувствовал в себе аватар будды Мироку , собрал группу добровольцев вместе с Уэсибой и Онисабуро, сев на белого коня, повёл группу во Внутреннюю Монголию . Но путешественников вскорости арестовали, посчитав японскими шпионами, и даже успели приговорить к смерти. Только заступничество властей Японии вернуло им свободу .

В этом путешествии у Морихэя Уэсибы впервые проявляются паранормальные способности - сиддхи . Кроме известного уворачивания от пуль и меча (до нанесения удара противником видел огненную черту, где пройдет лезвие меча), Уэсиба обладал способностью предсказывать будущее .

По возвращении из бесславного похода Морихэй стал усиленно тренироваться в боевых и духовных практиках, надолго уходя в горы Кумано . Он часто принимал обряд мисоги (англ. ) - очищение тела и духа под холодным горным водопадом, падающим прямо на макушку. Некоторые последователи утверждали, что в горах Кумано Уэсиба тренировался под руководством свирепого духа - воронообразного чёрта тэнгу . В результате столь строгой тренировки весной 1925 года Уэсиба достиг просветления сатори .

Примерно в эти же годы Уэсиба задумывается о преемнике. Уэсиба стал решать вопрос преемника в стиле учения Омото -кё, то есть преемником становится муж дочери, при этом зять усыновляется. (В Омото-кё сосоздательница Нао Дэгути усыновила Киссабуро Уэду, женив на своей дочери Сумико, с переименованием его в Онисабуро Дэгути . С тех пор главой Омото становятся мужья дочерей по женской линии, идущей от Нао Дэгути). Так и Уэсиба для своей дочери Мацуко нашел жениха среди учеников, мастера кэндо Киёси Накакура .

После войны Уэсиба возвращается в Токио и открывает додзё в районе Вакаяма .

Особо стоит отметить стихи О-сэнсэя - Дока (стихи Пути).

Мемуары Мастера

Поскольку Ай (合 - гармония) едино с Ай (愛 - любовь), я решил назвать мое уникальное будо «айкидо », так как слово «Айки » достаточно древнее. Однако термин , который использовался воинами в прошлом, фундаментально отличается от того, что использую я.

Книги Морихея Уэсибы

На русском языке

• Уэсиба М. Будо рэнсю (Практика будо). - Добросвет, 2001. - 160 с. - ISBN 5-7913-0043-3 .
• Уэсиба М. Айкидо: искусство мира. - Киев: София, 1997.

На английском языке

• Morihei Ueshiba. Budo: Teachings of the Founder of Aikido. - Kodansha International, 1996. - ISBN 978-4-7700-2070-3 .
• Morihei Ueshiba. . - Shambhala, 1992. - 126 с. - ISBN 978-0877738510 .

Напишите отзыв о статье "Уэсиба, Морихэй"

Примечания

Литература

• Стивенс Д. Морихей Уесиба. Непобедимый воин. Иллюстрированная биография основателя Айкидо. - М: Гранд, 2001. - ISBN 5-8183-0322-5 .
• Pranin S. // Encyclopedia of Aikido. - 1996.
• Ueshiba K. , Ueshiba M. A Life in Aikido: The Biography of Founder Morihei Ueshiba. - Kodansha USA, 2008. - 320 с. - ISBN 978-4770026170 .
• Stevens J. Abundant Peace: The Biography of Morihei Ueshiba, Founder of Aikido. - Shambhala, 1987. - 129 с. - ISBN 9780877733508 .

Ссылки

	Морихэй Уэсиба в Викицитатнике

• Gaku Homma Sensei. (англ.) . Проверено 24 октября 2012. .
• (англ.) . Проверено 24 октября 2012. .
• (англ.) . Aikido Journal. Проверено 7 февраля 2013. .

Основатель айкидо Морихэй Уэсиба Айкидока Организации (стили) Принципы айкидо Экипировка Практика Додзё См.также

Отрывок, характеризующий Уэсиба, Морихэй

– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом, как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе.к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.

На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.

Спустя 20 лет начала странствий Уэсиба Морихей приобрел славу величайшего специалиста в области боевых искусств. Он мог победить любого, его же не мог победить никто. Правила бойца от основателя айкидо Морихэй Уэсиба.

Морихэй Уэсиба - основатель Айкидо. Родился в Японии в старинном самурайском роде. Так же известен как Основатель или Великий учитель.

Ученики помнят Уэсибу как мастера боевых искусств, чья практика айкидо вывела его на новый уровень - от мастера, обладающего совершенной техникой, к моральному и философскому познанию айкидо как пути к мировой гармонии перед лицом окружающей агрессии. Уэсиба обучил большое число учеников. Многие из них сами стали учителями, создав собственные школы айкидо.

1. Тебе не нужны дома, деньги, власть или положение, чтобы практиковать Искусство Мира. Небо - там, где ты сейчас стоишь, и это как раз то место, где можно тренироваться.

2. Жизнь - это мгновение за мгновением, и мера вашей жизни - то, как ваш дух расцветает в каждое из этих мгновений.

3. Cмысл победы в отсутствии конфликта. Смысл отсутствия конфликта в отсутствии отделённости.

4. Никогда не знать поражения означает никогда не вступать в борьбу.

5. В мире есть зло и беспорядок, потому что люди забыли о том, что все вещи происходят из одного источника. Возвратись к этому источнику и оставь все эгоистические мысли, пустячные желания и гнев. Кем не владеет ничто, тот владеет всем.

6. Двигайся, как луч света, летай, как молния, бей, как гром, вращайся вокруг устойчивого центра.

7. Техники требуют четырёх качеств, в которых отражается природа нашего мира. В зависимости от обстоятельств, ты должен быть: твёрдым, как алмаз, гибким, как ива, плавным, как течение воды, или пустым, как небо.

8. Начало всех приёмов - в гармоничном сотрудничестве правого и левого. Левая рука держит жизнь и смерть. Правая рука управляет ими. Четыре конечности есть суть четыре опоры неба. Они проявляют восемь направлений, Инь и Янь, внешнее и внутреннее.

9. Когда противник идёт вперёд, выходи навстречу и приветствуй его. Если он хочет отойти, проводи его.

10. У каждого есть дух, который нужно совершенствовать, тело, которое должно быть тренировано, и путь, который должен быть пройден.

11. Роль человечества - достигать ниспосланных целей c чистым сердцем, находящимся в гармонии с мирозданием и любящим всё.

12. Созерцай устройство этого мира, слушай слова мудрых и принимай всё хорошее и доброе как своё. Опираясь на это, открой свою собственную дверь к истине. Не прогляди истину, которая прямо перед тобой. Изучай течение воды в ручье, плавно и свободно огибающем камни. Учись также у святых книг и умудрённых людей. Всё вокруг - даже горы, реки, травы и деревья - должно стать твоим учителем.

13. Сохраняйте свой разум светлым и чистым, как огромное небо, великий океан и самая высокая вершина, пустым от всех мыслей. Всегда сохраняйте ваше тело полным света и тепла. Заполните себя силой мудрости и просветления.

14. Прогресс приходит к тем, кто тренируется изо дня в день. Полагающие на секретные техники ни к чему не придут.

15. Все законы неба и земли живут в тебе. Жизнь сама по себе есть истина, и это не изменится никогда. Всё сущее на небе и на земле дышит. Дыхание - это нить, связывающая всё мироздание воедино.

16. Не взирай на этот мир со страхом и отвращением. Смело смотри в лицо тому, что предлагают тебе боги.

17. Как только ты начинаешь искать «хорошее» и «плохое» в своих близких, в твоём сердце открывается дыра, через которую входит зломыслие. Если ты испытываешь других, соревнуешься с ними, критикуешь их - это приводит к твоему ослаблению и поражению.

18. Цель тренировок - подтягивать ослабленное, тренировать тело и шлифовать дух.

19. В Искусстве Мира нет состязаний. Истинный Воин непобедим, поскольку он ни с кем не сражается. Нанести поражение означает поражение нашего собственного противоречивого ума.

20. У каждого есть дух, который нужно совершенствовать; тело, которое должно быть тренировано; и путь, который должен быть пройден…

Биография Морихэй Уэсиба

Создатель айкидо Уэсиба Морихей родился в конце прошлого века в Японии в старинном самурайском роде из префектуры Вакаяма. Отец Морихэя был профессиональным наставником воинских искусств. По преданию, Морихэй с детства был хилым и болезненным, остро переживал насмешки соседей и сочувствие родных. Чтобы избежать насмешек он ушел из дома, решив вернуться лишь после того, как исправит природные недостатки, станет сильнее всех и сможет победить любого человека.

Для осуществления своей задачи Уэсиба выбрал боевые искусства и начал заниматься ими с поразительным рвением и упорством. Говорят, что он изучил множество видов боевых искусств, в том числе и каратэ-до. В 13 лет Уэсиба начал заниматься дзю-дзюцу под руководством Тодзава Токасобуро, наставника школы Кито. По совету своего учителя он уделял особенно большое внимание силовой подготовке, укрепляя мышцы поднятием тяжестей, отжиманиями и хождением на руках. Не довольствуясь начальными познаниями в дзю-дзюцу, Уэсиба в поисках сильнейших мастеров обошел всю Японию, оставаясь в учениках у тех, кто смог его одолеть, познавал их тайны и снова отправлялся в путь лишь после того, как побеждал очередного учителя. Параллельно Уэсиба постигал секреты кэндо (кэн-дзюцу) и фехтования на копьях (со-дзюцу) у знаменитого мастера школы Ягю, Накаи Масакацу. В дальнейшем, при создании айкидо, умение владеть мечом и копьем обогатило комплекс приемов этого вида борьбы.

В разгар русско-японской войны Уэсиба, поддавшись пропаганде, добровольно завербовался в армию и участвовал в боях на равнинах Манчжурии. Вернувшись в 1905 г. на родину, он заболел энцефалитом и несколько месяцев провел на грани между жизнью и смертью. В конце концов, закаленный организм победил недуг - Уэсиба поправился. И снова начались странствия в поисках высшей мудрости кэмпо.

Спустя 20 с лишним лет после начала странствий Уэсиба Морихей приобрел славу величайшего специалиста в области боевых искусств. За эти годы он познал столько, сколько другие не могут познать и за всю жизнь. Он мог победить любого, его же не мог победить никто.

Но душа его так и не обрела покоя. Уэсиба, одержавший бесчисленное количество побед и способный за считанные секунды одолеть чуть ли ни любое количество невооруженных и вооруженных соперников, вдруг ясно осознал, что цель, которую он когда-то перед собой поставил и к которой шел все эти годы - стать самым сильным и побеждать всех и каждого - есть не что иное, как блеф. Когда-нибудь появится тот, кто будет сильнее его, с возрастом на смену победам обязательно придут поражения, и более молодой мастер лишит его смысла жизни, отняв то, ради чего он жил. Он понял, что победа не приносит пользы и счастья ни ему, ни окружающим. А значит, любая победа относительна и даже бессмысленна.

Утратив прежние убеждения и образ мышления, Уэсиба начал искать новый путь. Он, прежде видевший в боевых искусствах лишь единоборство и не более того, начал читать философские трактаты, серьезно изучать буддизм, конфуцианство, даосизм и синтоизм, стучался в двери известных мудрецов и врата храмов.

В конце концов, Уэсиба нашел то, что искал. После мучительных размышлений и сомнений ему открылась истина: он должен идти путем природы и любви. И, соединив определенные элементы известных ему искусств с новой философией, Уэсиба создал принципиально новое искусство. Оно стоит особняком в ряду других боевых искусств и по праву считается самым трудным их них. И дал ему название айкидо, что можно перевести как «путь к гармонии духа», сравнив свое детище с волшебным мечом, который творит чудеса в руках не сильного, но правого.

Создав айкидо, Уэсиба долгие годы держал его в секрете, посвятив в тайну «волшебного меча» лишь нескольких избранных. И во всеуслышание объявил о его существовании лишь в 50-х годах, посчитав, что айкидо откроет новый путь сломленному и побежденному народу, утратившему веру и идеалы, находящемуся на грани катастрофы. Уэсиба искренне верил в огромные потенциальные возможности айкидо, более того, он писал, что оно предназначено не для группы людей, не для одного народа, а для всего человечества.

Тогда же, в пятидесятых годах, айкидо попало в США и Европу. Вначале в Японии вышла книга «Путь природы и любви в айкидо», написанная сыном мастера Кисомару, а затем сам Морихей вместе с сыном и первым учеником Коичи Тохеи совершил турне по США, Европе и Азии. Он активно содействовал распространению айкидо за рубежом - по его настоянию Тохеи открыл несколько айкицентров в США, а другие ученики - во Франции, Италии, Индии, Бирме, других странах. Айкидо приобрело немалую известность как в Японии, так и за рубежом, а сам Уэсиба за свою деятельность, которая была оценена по заслугам, получил звание профессора и почетный орден своей страны.

Умер Уэсиба Морихей в 1969 г.

«Чтобы прийти к высшей правде, нужно непрерывно и всем сердцем добиваться искренности». Морихэй Уэсиба